Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юноша быстро повернулся и поспешил в дом.
Тем временем мой провожатый провел меня немного вперед и снова показал мне под колючками в изгороди гнездо, где сидела овсянка.
— Эта сидит на своих птенцах, на которых нет еще и пушка, и греет их, — сказал мой провожатый. — Она не может надолго отлучаться от них, поэтому большую часть пищи доставляет отец. Но через несколько дней они окрепнут настолько, что станут отовсюду вылезать из-под матери, хотя она время от времени и будет садиться на них.
Овсянка при нашем приближении тоже не улетела, а спокойно посмотрела на нас.
Так показал мне мой провожатый еще несколько гнезд с птенцами, которые, если они были одни, разевали при звуке наших шагов желтые клювы и ждали пищу. В двух других сидели матери, при нашем приближении они не взлетели. Когда мы проходили мимо еще одного гнезда, где птенцов кормили родители, те не прервали своего занятия, а подлетали и потчевали детенышей в нашем присутствии.
— Сейчас я показал вам гнезда, которые еще населены, — сказал мой гостеприимец, — но большинство из них уже опустело, молодняк уже порхает по саду и упражняется для осеннего перелета. Гнезд больше, чем можно предположить, мы осматриваем только те, что под рукой.
Между тем вернулся Густав с требуемой личинкой и вручил ее старику. Тот пошел к живой изгороди, где находилось гнездо малиновки, и положил личинку на дорогу с ним рядом. Едва он вновь подошел к нам, стоявшим поблизости, малиновка вышмыгнула из нижних веток изгороди, подбежала к личинке, схватила ее и вернулась назад.
Не могу передать, как тронуло меня это зрелище. Мой гостеприимец показался мне мудрецом, снизошедшим к низшей твари.
Юный Густав тоже был очень весел и выказывал радость, когда заглядывал в кусты, где было чье-то жилище. Это послужило мне доказательством, что разорять гнезда, похищать яйца и птенцов и вообще ловить птиц не свойственно детям от природы, что жажда разрушения, если она проявляет себя, вызвана и направлена по этому пути родителями и воспитателями и что при хорошем воспитании она превращается в свою противоположность.
Мы пошли дальше. На маленькой сосне, стоявшей с краю сада, они показали мне еще одно жилище зяблика, встроенное возле ствола в сплетение частью разросшихся, частью искусственно сцепленных сучьев и веток. На других деревьях мы видели птиц, влетавших в развешанные для них ящички и вылетавших из них. Мой провожатый сказал, что, пробудь я здесь подольше, мне самому стали бы понятны обычаи птиц.
Я возразил, что уже многое знаю благодаря своим походам в горы и своим прежним занятиям естественными науками.
— И все же это меньше, — сказал мой гостеприимец, — чем можно приобрести через живое соседство.
Несколько заведомо уже опустевших ящичков, прикрепленных к деревьям сплетенными прутьями, были сняты и разобраны, чтобы показать мне их устройство. Это была всего лишь простейшая полость, состоявшая из двух невысоких дощечек, которые можно было прижать друг к другу, закрутив кольца.
— Ни одна певчая птица, — сказал мой провожатый, — не полезет в готовое гнездо, построенное ею самой или другой птицей. Каждую весну она строит себе гнездо заново. Поэтому мы делаем эти ящички из двух частей, чтобы легко было их разбирать и вытаскивать старые гнезда. Да и чистить ящички при таком их устройстве удобно. Ведь когда эти полости не заселены, в них забираются всякие паразиты, а птица не любит мусора и скверного воздуха и никогда не сунется в нечистую полость. В конце зимы, когда весна уже не за горами, все эти ящички мы снимаем, тщательно выскабливаем и убираем. Зимой они потому на деревьях, что птицы, которые не улетают, ищут в них убежища. Старые гнезда мы разбираем и к весне рассыпаем по саду их составные части, добавив к ним новый материал для весенних птичьих построек.
Проходя, я увидел также жердочки на бочках с водой, а в кустах журчал ручеек.
На пути домой мой провожатый сказал:
— Есть у меня и другого рода гости, которых я кормлю не для того, чтобы они приносили мне пользу, а чтобы не приносили вреда. На самых первых порах моего здесь пребывания, устраивая так называемый питомник, то есть садик, где выращиваются пригодные для окулировки деревца, я заметил, что зимой кора на них обгладывается, и как раз самая лучшая и самая нежная кора на самых лучших деревьях. Виновники обнаружились отчасти по следам на снегу, отчасти же будучи застигнуты на месте преступления: это оказались зайцы. Сколько их ни прогоняли, они прибегали опять, а стоять день и ночь на страже в питомнике было невозможно. Тогда я подумал: эти бедные воришки жрут кору только потому, что ничего лучшего для них нет, а будь что-нибудь получше, они бы коры не трогали. Я стал собирать всякие отбросы, остававшиеся от капусты и подобных растений в саду и на полях, хранил их в погребе, а в морозы и снежные зимы выносил на поля за садом. Мои усилия были вознаграждены: зайцы пожирали эти отбросы и оставляли наш питомник в покое. Когда они открыли такую удобную кормушку, число гостей стало непрестанно расти. Но поскольку они довольствовались худшим, даже толстыми кочерыжками, а этого добра на наших полях и у соседей хватало, меня такое нашествие зайцев не беспокоило, и я продолжал их кормить. Я часто смотрел на них с чердачного окна в подзорную трубу. Забавно было наблюдать, как они прибегают издалека, какое недоверие у них вызывает готовое угощение, как они становятся на задние лапки, прыгают, а потом все-таки не удерживаются и набрасываются на пищу, на которую летом не стали бы и глядеть. Кое-кто ставил капканы, зная, что сюда набегают зайцы. Но поскольку мы очень усердно за этим следили и убирали капканы, а я к тому же запретил ходить по нашим полям и привлекал нарушителей этого запрета к ответственности, ловить зайцев перестали. Птицам мальчишки тоже ставили поблизости от нас ловушки. Но толку от этого не было, поскольку у нас в саду птицы находили очень хороший корм и на чужие приманки не зарились. Добыча птицеловов никогда не была велика, и благодаря известной бдительности, которую мы проявляли в первые годы, это безобразие вскорости прекратилось.
Старик пригласил меня войти в дом и посмотреть кладовку для корма.
По дороге он сказал:
— К врагам певчих птиц относятся также кошки, собаки, хорьки, ласки и хищные птицы. От последних защитой служат колючки и ящички для гнезд, кошек же и собак в нашем доме отучают ходить в сад, а если это не удается, то совсем удаляют.
Тем временем мы вошли в дом и прошли в угловую комнату, где я уже раньше видел множество ящиков. Мой провожатый показал мне свои припасы, выдвигая ящики с семенами. Корм, состоящий не из семян, такой, как яйца, хлеб, сало, берется по мере надобности из продовольственной кладовой.
— Мои соседи говорили, — сказал мой провожатый, — что труд, которого требует сохранение певчих птиц, и расходы на их питание несоразмерны с их пользой. Но это неверно. Труд этот — удовольствие, кто за него берется, вскоре в том убеждается, любитель цветов тоже не знает труда, а знает уход, который к тому же, когда дело касается цветов, требует гораздо больше усилий, чем разведение певчих птиц. Расходы же и в самом деле не так уж незначительны, но если продать благородные плоды одной-единственной сливы, которую благодаря птицам не объели гусеницы, то выручка вполне покроет издержки на питание пернатых певцов. Правда, выгода эта тем больше, чем благороднее выращиваемые в саду фрукты, а соседей очень трудно заставить выращивать в этой местности благородные фрукты, потому что они полагают, что ничего не получится. Чтобы доказать, что все получится, нам приходится их угощать нашими плодами и предъявлять им письма наших торговых партнеров, покупающих у нас фрукты. Мы делимся с ними деревцами из нашего питомника и учим их, как и в каком месте то или иное сажать.
— Наступит еще, чего доброго, снова такой год, как пять лет назад, — продолжал он, — а это был скверный год, жаркий, засушливый, со страшным нашествием гусениц. Деревья в Рорберге, в Рогау, в Ландеге стояли как метлы, и на обезображенных ветках висели серые флаги гусеничных гнезд. А наш сад оставался, как ни в чем не бывало, темно-зеленым, даже каждый листок сохранял свои края и зубцы. Если, не приведи Бог, выдался бы еще такой год, соседи приобрели бы еще немного опыта, которого не извлекли в прошлый раз.
Я тем временем рассматривал всякие семена и приспособления, задавал вопросы и получал объяснения. Затем мы покинули эту комнату, а когда мы проходили по коридору в сторону комнаты Густава, старик сказал:
— Само собой разумеется, прилетают и незваные гости, бездельники, смутьяны. Большой задира — воробей. Он врывается в чужие жилища, затевает потасовку с первым встречным, не оставляет в покое наших семян и вишен. Когда воробьиная компания невелика, я не вмешиваюсь, даже рассыпаю им зерна. Но если их собирается слишком много, на помощь приходит духовое ружье, и мы прогоняем их на хутор. Опасным врагом оказался краснохвост. Он подлетал к улью и ловил пчел. Ничего не оставалось, как убивать его без пощады из духового ружья. Мы установили чуть ли не регулярную стражу и продолжали преследование до тех пор, пока не избавились от этого племени. Краснохвосты оказались достаточно умны, чтобы распознать, где опасность, и ушли к амбарам, к деревянной хижине на хуторе и кирпичной хижине, где под крышей много осиных гнезд. Для этого мы и не разоряем на хуторе и в других отдаленных местах таких, похожих на серые шары гнезд, прячущихся под рейками, стропилами или выступами крыш, чтобы они оттягивали к себе этих птиц.
- Годы учения Вильгельма Мейстера - Иоганн Гете - Классическая проза
- Драмы. Новеллы - Генрих Клейст - Классическая проза
- Эмма - Шарлотта Бронте - Классическая проза
- Вильгельм фон Шмиц - Льюис Кэрролл - Классическая проза
- Всадник на белом коне - Теодор Шторм - Классическая проза
- Морские повести и рассказы - Джозеф Конрад - Классическая проза
- Изгнанник - Джозеф Конрад - Классическая проза
- Ностромо - Джозеф Конрад - Классическая проза
- Ваш покорный слуга кот - Нацумэ Сосэки - Классическая проза
- Том 4. Торжество смерти. Новеллы - Габриэле д'Аннунцио - Классическая проза