Разбудить бога - Дмитрий Янковский

И вдруг я увидел ту, что охотилась на меня. Она появилась совершенно неожиданно, соскользнув с потолочной балки и повиснув на ней вверх ногами, подобно летучей мыши. Копна ее рыжих волос вспыхнула, полоснув по воздуху, как язык настоящего пламени, а мне в лицо уставился тонкий ствол пневматического карабина.

Будь у меня реакция чуть похуже, эта чертова девка точно всадила бы мне дротик в морду, но я рефлекторно вскинул приклад ружья одновременно с хлопком выстрела, так что острие лишь звонко щелкнуло по окованному бронзой дереву. В этот момент, казалось, я получил решающее преимущество — Алисе надо было перезарядить карабин, а у меня оба ствола снаряжены картечью. К тому же она висела вверх ногами, эту позу никак нельзя назвать удобной.

Однако не успел я прицелиться, как Алиса с поразительной гибкостью сложилась пополам, ухватилась за потолочную балку и скрылась за ней. На мой взгляд, даже обезьяна не смогла бы управиться с этим делом быстрее и лучше. В сердцах я пальнул по балке из одного ствола, плотно прижав приклад к плечу. Но в ключицу ударило все равно будь здоров, по ощущениям все равно что пинок штурмовым ботинком. Картечь шарахнула в цель, разнося толстый дубовый брус в щепки, все заволокло дымом. От такого сотрясения Алиса не удержалась и сорвалась с балки.

Другая бы думала только о том, как не разбиться при падении, а эта как ни в чем не бывало прямо в воздухе, на лету, спокойно и хладнокровно вставила дротик в ствол, клацнула затвором и прицелилась в меня с такой точностью, словно продолжала сидеть в укрытии, а не лететь на пол с высоты потолка. От неожиданности я снова нажал на спуск, и это меня спасло — картечь ударила в стену, а приклад в плечо, чуть толкнув меня назад. Дротик просвистел возле самой шеи и вонзился в дверной косяк, а я недолго думая снова шмыгнул за диван.

Теперь у меня уже не было иллюзий по поводу превосходства над противником. Я видел в своей жизни много солдат, и наших, и иностранных, но с подобным хладнокровием сталкивался впервые. Ловкости и меткости Алисе тоже было не занимать, а я, наоборот, за год сильно сдал позиции. Не скажу, что запаниковал, но ощутил себя неуютно. В такой ситуации надо действовать со всей решимостью. Что мне еще оставалось?

Быстро перезарядив нагревшееся ружье, я собрал волю в кулак и выскочил из укрытия, вскинув приклад к плечу. А дальше случилась немая сцена. Ну точно, как в каком-нибудь голливудском блокбастере, когда в конце фильма противники оказываются друг перед другом — глаза в глаза, ствол в ствол. С той лишь разницей, что в нашем с Алисой случае ситуация была скорее комичной, чем драматичной. У меня в руках слонобой два на десять, снаряженный картечью по самое некуда, а у Алисы пневматическая плевалка. Пусть ее дротики хоть сто раз отравлены, но не бывает на свете яда, который убивает в течение пяти секунд. Даже цианистый калий действует с полминуты, а то и дольше. Моментальные смерти от едва пригубленного вина являются досужим вымыслом детективщиков. В общем, при любых раскладах, даже если Алиса выстрелит первой, я успею садануть по ней из обоих стволов, Видит бог, делать я этого не хотел, да только иногда этот пресловутый бог попросту не оставляет нам выбора.

— Лучше не стреляй, — посоветовал я. — Потому что если я в ответ выстрелю, от тебя останутся только ноги и сорок килограммов хорошо прокрученного фарша.

У Алисы глаза оказались яркого зеленого цвета. Я таких никогда не видел. Она смотрела на меня не моргая, целясь точно в зрачок. И я физически ощущал, о чем она думает в этот момент — насколько глубоко в мозг может войти дротик после того, как пробьет толстое стекло очков. Я и дротик этот вонзившийся почти физически ощутил. Ниже среднего, надо сказать, удовольствие.

Несмотря на критичность ситуации, Алиса показалась мне еще более привлекательной, чем когда я увидел ее во сне. От нее волнами исходила такая мощная энергия, что, казалось, будто где-то рядом гудит трансформатор. Одета она была в тугие бордовые джинсы и ярко-оранжевый свитер, вроде бы обычная девчонка, но в то же время я понимал, что Алису не только женщиной нельзя считать, но и человеком, скорее всего. Кроме внешнего вида, не было в ней ничего человеческого. Люди так себя не ведут, У каждого человека есть какие-то сомнения, какие-то страхи, а эта, как робот, как терминатор из фильма. И взгляд, как два мощных боевых лазера ярко-зеленого цвета.

Продолжая целиться в меня, она осторожно, по-кошачьи, бочком, двигалась в сторону коридора, ведущего в гостиную. Она чувствовала, что мне не легко в нее выстрелить. Почти невозможно. И если честно, я был готов дать ей уйти. И она уже ощутила это.

— Я не собираюсь будить вашего Спящего Бога, — раздельно и внятно произнес я, вспомнив совет Кирилла. — Оставь меня в покое, Алиса. Дай слово, что не будешь меня преследовать, а я дам тебе уйти. Поверь, мне очень не хочется портить такое великолепное тело. Но у меня есть близкие люди. Один раз ты уже поставила их жизнь под угрозу, второго раза я тебе не дам.

Мысль о Катьке и Максе придала мне решимости. Я вдруг ощутил себя тем же снайпером, каким был полтора года назад, — точным и не знающим, что такое эмоции. И Алиса моментально отреагировала на изменение моего состояния. Я увидел это по ее взгляду. Нет, в нем не было испуга, было что-то другое, нечто среднее между решимостью и отрешенностью. Странное сочетание почти не сочетающихся эмоций.

«Хоть бы слово сказала», — подумал я.

Разум во мне боролся с инстинктом. Разумом я понимал, что в данном случае противника необходимо убить — это сразу снимет массу проблем. Но инстинкт не позволял мне нажать на спуск, инстинкт велел мне отбросить ружье, схватить эту рыжеволосую бестию, сорвать с нее одежду и овладеть ее телом самым варварским образом. Однако и первый вариант, и второй были непозволительной крайностью. Но если бы ради спасения мира мне предложили сделать выбор, я бы выбрал второе, вне всяких сомнений.

Стена, в которую попала картечь, выглядела так, словно пьяный в стельку оформитель долго пытался вбить в нее гвоздь, чтобы повесить картину. Галерея и потолочная балка пострадали не меньше. Как бы там ни было, но скрыть следы побоища от Катьки, когда она вернется, не выйдет ни при каких обстоятельствах. Этот довод, как ни странно, чуть не заставил меня решительно нажать спусковой крючок. Ведь если я отпущу Алису с миром, то у Катьки возникнет закономерный вопрос, почему я так поступил. Она может заподозрить, что Алиса откупилась...

«Что за мысли в башке? — я с удивлением остановил полет идиотской фантазии. — Откуда этот бред?»

Я встретился взглядом с Алисой. Внушает? Гипнотизирует? Глаза злющие, это видно. Скорее всего, ее бесят очки Кирилла, не дающие навести на меня морок в полную силу. Между тем моя удивительная противница продолжала осторожно продвигаться к двери в гостиную. Почему именно туда? Странно на самом деле. В какую бы сторону она ни рванула, все равно у меня хватит времени ее убить. Не может она этого не понимать.

Разум помимо воли начал строить одно предположение за другим, и я слишком поздно спохватился, что эта бесполезная работа мозга слишком сильно рассеяла мое внимание. А дальше произошло почти невероятное — Алиса резко качнулась вбок, я от неожиданности выстрелил из обоих стволов, а она сбоку, почти в упор, всадила мне дротик в шею.

Я вырвал его, но маслянистая тошнотворная волна с огромной скоростью начала распространяться от места укола по всему телу. А за ней ледяная волна онемения. Организм запаниковал, и я тоже, если честно признаться. Не ожидал я такой развязки. И почему-то сразу стало понятно, что вколола мне Алиса не транквилизатор, а смертельную дозу яда. Сердце испуганно сжалось, я выронил тяжелый штуцер, и меня начало засасывать в чудовищную воронку небытия.

Глава 9

ВРАГ МОЙ

Странно, но я не умер. Хотя лучше бы умер, наверное, потому что чувствовал я себя не просто плохо, а отвратительно. Отходняк от транквилизатора вкупе с остатками сурового похмелья — это вам не шутки шутить. Это, если всерьез подходить к вопросу, серьезный повод для эвтаназии. Я подумал, что если уж стоит уничтожать мир, то именно по причине присутствия в нем похмелья во всех его проявлениях. Надо же было Спящему Богу увидеть такое во сне!

Глаза открывать не хотелось. Меня мутило, качало, трясло. Мне даже не интересно было, где я в данный момент нахожусь. Потом я осознал, что качка мне не чудится, поверхность подо мной действительно вибрировала и покачивалась. Но реальность все равно была далеко. Я с легкостью мог представить себя и в салоне самолета, и в каюте катера, и в кабине машины.

Потом навалилась жажда. Не просто желание пить, а ощущение, что я превращаюсь в пересохшую мумию, что все ткани организма теряют воду и становятся одеревенелыми. Это вынудило меня поднять веки. Они шевельнулись с трудом, с болью, словно под ними скопился мелкий песок. В глаза ударил свет хмурого зимнего дня.