Казачий край - Василий Сахаров

  Самая главная весть, принесенная Мишкой, конечно же, официальное объявление о формировании постоянной Донской армии, которая штатно должна состоять из трех конных дивизий, одной пешей бригады с соответствующим числом артиллерии и инженерных частей. Все это, не считая отдельных сотен, партизанских добровольческих подразделений и охранных кавалерийских полков, по факту, пограничников. Командующим Донской армии назначался герой и всеобщий любимец, генерал-майор Василий Михайлович Чернецов, а начальником штаба при нем генерал-майор Сидорин.

  Затем, ближе к полудню, стало известно о возобновлении занятий в Новочеркасском военном училище, открытии офицерской школы и уряднечьего полка. Эту весть запомнил особо, поскольку таскать за собой младшего брата, за которого переживаешь, было неудобно, а вот в училище его определить, вариант очень хороший и правильный.

  В подобном ритме минул еще один день, а вечером меня вызвали к командарму, который находился в здании новообразованного Ведомства иностранных дел. Зачем вызывают, мне было понятно, а потому, заранее, приказал всему личному составу готовиться к завтрашнему выступлению в поход.

Глава 13

Кубань. Март 1918 года.

  Сводный партизанский полк под моим командованием, 743 казака и офицера, три гражданских чиновника с Митрофаном Богаевским, а также десять повозок с пулеметами и припасами, покинул Новочеркасск утром 11-го марта. Задач перед нами было поставлено несколько, но самых основных, всего две, провести разведывательно-диверсионный рейд по тылам Красной Гвардии и выйти на контакт с войсками генерала Корнилова.

  Более недели полк был в пути, и в пределах родного для меня Кавказского отдела Кубанского Войска, мы оказались ранним утром 20-го марта. Были бы казаки сами по себе, без повозок, то выиграли дня два как минимум, а так, все же время весеннее, и приходилось соразмерять свое движение со скоростью тягловых лошадей.

  Итак, перед нами станица Новопокровская, старое казачье поселение, в котором проживает много справных казаков и откуда родом несколько членов краевого правительства. Полк двигается по шляху, и когда до станицы остается около версты, наш дозор сталкивается с дозором станичного ополчения, которое сегодня в ночь поднялось на борьбу с красными. Казаки, наша передовая группа и два новопокровца, подъезжают ко мне. Оба станишника, урядник и подхорунжий из родного полка, и пока мои партизаны двигаются к поселению, от них узнаю все основные местные новости и пытаюсь разобраться в тех событиях, что произошли в Кавказском отделе с момента моего отбытия на Дон.

  Поначалу, в январе и первой половине февраля все было относительно тихо. Отдел жил своей самой обычной жизнью, казаки готовились к весне и отдыхали, строили какие-то планы на мирное будущее и обсуждали новости приходящие из Екатеринодара. Кто такие добровольцы Корнилова, что творится на Дону и каково положение дел в мире и России, никого особо не интересовало. В общем, настроения в среде кубанского казачества были такими же, как и у донцов. Что нам власть? Что нам идеи? Нас не трогают, и это хорошо, а кто там наверху сидит, нам без разницы.

  Затишье продлилось до 23-го февраля, когда в станице Кавказской открылся общий, то есть от иногородних и казаков, съезд делегатов всего отдела. Что на нем решали, и кто решал, рядовые казаки не знали, а съезд признал власть Совета Народных Комиссаров, постановил установить в станицах советскую власть, и выбрал комиссара Кавказского отдела, уже знакомую мне личность, бывшего прапорщика Одарюка. Полковник Репников, на то время атаман отдела, оглянулся вокруг, никто не против новой власти, по крайней мере, пока, так что тихо-мирно сдав дела Одарюку, все полномочия с себя сложил.

  Прошло еще пять дней и под напором советских войск, все той же 39-й пехотной дивизии и других революционных частей, пал Екатеринодар. Кубанская Рада город покинула, а вместе с ней ушли и все ее воинские формирования, как говорили, около двух с половиной тысяч добровольцев. Советская власть в лице Одарюка, увидев, что даже на это, казаки реагируют вяло и равнодушно, решила, что пора вводить свои порядки, и, первым делом, появился приказ о демобилизации и расформировании всех казачьих частей отдела. Следом, приказ о формировании пластунских батальонов смешанного состава, наполовину из крестьян, а наполовину из казаков. В Кавказской и иных станицах были проведены казачьи сходы, и они постановили, принять приказы Одарюка, осмотреться и ждать дальнейшего развития событий. На первый плевок, казаки - утерлись, но зло затаили.

  Следующее событие себя ждать не заставило, так как через наш отдел проходил генерал Корнилов, со всеми своими добровольцами, беженцами и обозом. Новая власть красные смешанные батальоны сформировать еще не успела, а потому, вспомнила о еще не полностью разошедшихся частях и приказала 1-му Кавказскому полку и 6-й Кубанской батарее, которые получили поганую приставку "революционный", сосредоточиться на станции Тихорецкой и быть готовыми к бою с Белой Гвардией. Воевать казаки не хотели, но им пригрозили карателями из солдат и полк с батареей, выступил на Тихорецкую. Простояв на станции ровно одни сутки, казаки узнали о том, что Корнилов уже пересек железнодорожное полотно в районе Березанской, и спокойно разошлись по домам. Почему "кавкаи" не захватили узловую станцию, не знаю, видимо, слишком малы были шансы на победу, а может быть, не нашлось лидера, который бы всех за собой увлек.

  Дезертирства и нежелания воевать, новая власть казакам не простила, и держать нейтралитет не позволила. По всем станицам разошелся ультиматум Одарюка: "В 24 часа казакам сдать оружие, а нет, - в станицы вышлют карательные отряды с броневиками и бронепоездами". Разумеется, оружие никто сдавать не собирался и спустя сутки, советская власть начала против ослушников карательные действия. К станицам подходили бронепоезда и обстреливали их из орудий и пулеметов, и были это, не предупредительные выстрелы и демонстрация силы, а самые настоящие боевые действия на уничтожение с порушенными домами и жертвами из мирных жителей.

  Вот тут уже, даже самым тугим на умишко казакам стало ясно, что пора драться насмерть и пришло время постоять не только за себя, но и за жизни близких. В каждой станице, где преобладало казачье население, поднимался народ на борьбу, доставали воины оружие, припрятанное по подвалам и схронам, да становились под свои старые знамена и команду офицеров, с которыми всю войну прошли. Впрочем, поступали так не только казаки, но и многие крестьяне из иногородних, которым было известно февральское постановление Кубанской Рады о том, что каждый, кто добровольно встанет на борьбу с советской властью, получит земельный надел и привилегии казачества. Про обязанности Рада забыла, но это не беда, ведь главное, чтоб супостата одолеть, а там, видно будет.

  И вот в самое смутное время, в начало восстания против большевизма, мой Сводный партизанский полк и очутился на родной для меня земле. Как поступить дальше и что сделать? Помочь своему отделу в борьбе или же, пройти в ночь через железнодорожные пути, которые контролируются частями Юго-Восточной армии, и направляться прямиком к Екатеринодару, к которому ушел Корнилов с добровольцами? Вопросы непростые и выбор не легкий, но я командир полка, и хочу того, али нет, а выбор и решение лежат только в моей компетенции. Решив, что пока повременю и осмотрюсь в родных местах, думы эти отставил в сторону и во главе своих партизан, въехал в Новопокровскую.

  В станице временно остановился в здании станичного правления, а полк, заняв площадь перед ним, расположился на дневку. На отдых только два часа, а дальше снова в путь. Узнав о моем прибытии, восставшие казаки стекались в правление. Расспросы, обмен новостями, обсуждение планов, и здесь спрашиваю, а кто, собственно, командует всем станичным ополчением. Ответ прост, старшего командира нет. В Новопокровской около шести десятков офицеров и среди них два полковника, а взять руководство над отрядом, почему-то некому.

  Ситуация для меня знакомая - все делается стихийно, а брать на себя ответственность никто не желает. Казаки горят жаждой дела, а куда себя приложить, не знают. Одни говорят, что надо атаковать вражеское "осиное гнездо" узловую станцию Тихорецкая. Другие кричат, что останемся дома, а железнодорожное полотно разберем. Мнение третьих - направиться всеми силами на Кавказскую, где в старой крепости "Казачьем Стане", собирается большинство восставших отрядов, и совершить нападение на хутор Романовский. Сколько людей, столько и предложений, а враг тем временем не дремлет и со своим бронепоездом, к очередной станице направляется. Посмотрел я на это дело, вышел на крыльцо правления, и кликнул клич на запись в свой полк. Кто желает драться, тот со мной, а остальным, то ли приказал, то ли посоветовал, оставаться дома и родную станицу оборонять.