Желтый дракон ЦЗЯО - Андрей Левин

Он подошел к Ван Ахмаду.

— Иди и нигде ничего не болтай. Я сам вызову полицию. Понадобишься — разыщу. Деньги, что я обещал, получишь.

Малаец словно ждал этих слов. Он вскочил на ноги и, бессвязно причитая, бросился прочь, даже не спросив, когда и где он сможет получить причитающиеся ему деньги.

Вдалеке забасил гудок уходящего из порта парохода. Сначала отрывисто, потом протяжно. «Пароход… семь…» — вспомнил Патрик слава Ван Ахмада. Он посмотрел на часы. Было две минуты восьмого. Ло ринулся в проход между ящиками. Инспектор был хорошо тренирован и бежал легко. Минут-через пять он был уже около своей машины.

— Гони в порт, — отрывисто приказал он шоферу, падая на переднее сиденье. — Въезжай прямо на территорию. У ворот не останавливайся, потом все объясним. Административное здание знаешь? Желтое, у четвертого причала?

Водитель кивнул. «Мазда» разогналась и, не снижая скорости, проскочила мимо охранявшего ворота в порт полицейского. Пронзительно заверещал свисток. Машина заскрежетала тормозами у административного здания, и Патрик пулей бросился туда.

— Кто отходит? — спросил он, ворвавшись в помещение пограничной службы.

— Индонезиец, — удивленно ответил офицер с зелеными погонами капитана. — А вы кто?

Ло предъявил удостоверение.

— Мне нужно срочно попасть на судно.

— К сожалению, ничем не могу помочь. Все формальности уже закончены. Катер с пограничниками и таможенниками возвратился. Я не имею права задерживать судно.

— Мне нужно на судно! — упрямо повторил Ло. — Я все беру на себя. Дайте мне катер.

Офицер пожал плечами.

— Попробую. Но индонезиец может заявить протест. Кто заплатит за задержку судна?

— Я буду там не больше получаса. Из-за этого никто не станет устраивать скандала.

— Вы не знаете этих людей. Они за каждую лишнюю минуту требуют деньги.

— Я уже сказал, что все беру на себя!

Офицер вышел из-за стола.

— Пойдемте.

У причала стоял небольшой катер. Рядом разговаривали два пограничника и таможенник.

— Возвращайтесь на судно, — сказал офицер, подойдя к ним. — Этот господин поедет с вами. Он из «Си-Ай-Ю».

— Капитан, мы не имеем права… — начал один из пограничников.

— За все последствия будет отвечать он, — перебил его офицер, кивнув головой в сторону Патрика. — К тому же индонезиец еще не покинул акваторию порта.

— Знаем мы эту ответственность, — проворчал другой пограничник. — Он пришел и ушел, а расхлебывать все равно придется нам.

Пограничник шагнул к краю причала и, не глядя на инспектора, буркнул:

— Садитесь.

Ло легко соскочил вниз. Затарахтел мотор. Катер отвалил от причала и стал быстро набирать скорость, оставляя позади белые дорожки бурунов. Когда они подошли к индонезийцу метров на пятьдесят, матрос просигналил на судно: «Неотложное дело. Вынужден еще раз подняться на борт». На обшарпанном сухогрузе замелькали флажки.

«Вы задерживаете судно. Я заявляю протест», — перевел матрос.

Катер подошел к левому борту. Сверху сбросили трап. Один из пограничников взялся за него, натянул. Ло стал карабкаться наверх. Несмотря на свою природную ловкость, Патрик поднимался с трудом. Трап все время уходил из-под ног вперед. Над головой инспектора зазвучали смешки. Чертыхаясь, Ло перелез через перила и увидел недовольное лицо капитана.

— Что случаться? — с далеко не оксфордским произношением спросил тот по-английски.

Ло, подбирая самые простые слова, начал втолковывать капитану, кто он и зачем поднялся на борт.

— Преступники есть на мой корабль? — расхохотался капитан и вынул трубку изо рта.

Потом он вставил трубку обратно и вместе с дымом зло выдохнул:

— Чушь!

— Нет, капитан, — миролюбиво сказал Патрик, — на вашем судне нет преступников. Но я надеюсь, что кто-то из ваших людей поможет мне найти их. Преступники остались там, на берегу… Понимаете?

Капитан переварил сказанное Патриком, потом визгливо закричал:

— Я нет время! Вы брать мое время! Почему я вам помогать ловить ваш преступник?! Я писать протест! Мой торговый судно! Мой человек не пойти на берег!

— Послушайте, капитан, — начал уговаривать его инспектор. — Мы ведем борьбу против «триад». Вы же знаете о них. «Триады» мешают судоходству, торговле. Мешают таким честным морякам, как вы. Мы действуем и в ваших интересах. Мне не нужно, чтобы ваши люди сходили на берег. Мы поговорим здесь, и это займет не больше пятнадцати минут…

Ло говорил медленно, повторяя каждую фразу. Лицо индонезийца несколько смягчилось.

— О, «триада», — презрительно проговорил он. — Да, да, я знать. — Затем с отвращением добавил: — Паршивый собаки. Они ограбить мой судно прошлый год.

— О'кей. Я помогать вам. Если это не брать много время. Что вы хотеть спросить мой люди?

— Благодарю вас, капитан, — улыбнулся Ло, — это не займет много времени, уверяю вас… Кто-то из ваших людей намеревался взять на судно своего земляка.

— Что есть «земляк»?

— Ну, соотечественник, тоже индонезиец.

— Это есть преступник?! — закричал капитан, побагровев. — Кто позволять брать преступник на борт?! Кто осмелиться?! Я вышвыривать его с судна!

Инспектору с трудом удалось успокоить рассвирепевшего капитана.

— Он не преступник, — сказал Патрик. — Наоборот, ваши люди хотели спасти его от убийц. К сожалению, это не удалось. Его уже нет в живых.

— Тогда… я ничего не понимал. Что вы хотел? — удивленно спросил индонезиец.

— Я думаю, что тот парень — убитый, понимаете? — мог что-нибудь рассказать вашим людям о преступниках.

— О'кей. Вы знаете, кто мой человек?

— Нет, — ответил Ло, — но я думаю, если спросить, он не будет скрывать, что хотел помочь.

Патрик поймал себя на мысли, что начал говорить так же безграмотно, как капитан, подсознательно рассчитывая, что индонезиец лучше поймет его.

— Если вы, конечно, не пообещаете списать его с судна посреди Яванского моря, — добавил Ло, усмехнувшись.

— О'кей, — произнес капитан, не поняв шутки.

Он что-то сказал по-индонезийски стоявшему рядом с ним человеку, вероятно, одному из помощников, затем повернулся к инспектору:

— Мы идем моя каюта. Есть холодное пиво. Мы будем знать десять минут.

Индонезиец уже не казался Патрику таким свирепым, как вначале. Угощая инспектора пивом, он рассказывал какую-то историю и при этом после каждой фразы добродушно гоготал. Ло с удовольствием посмеялся бы вместе с хозяином, если бы понимал, что тот говорит. Но Патрик особенно не вслушивался в бессодержательную болтовню капитана, сосредоточенно думая, даст ли что-нибудь его визит на судно.

Вскоре в каюте появился парень лет двадцати пяти в выцветшей матросской робе. Он остановился у входа и испуганно уставился на капитана. Тот прострекотал несколько слов на своем языке, и матрос перевел взгляд на инспектора.

— Он понимает по-английски? — осведомился Ло у капитана.

Хозяин каюты презрительно оттопырил нижнюю губу и протяжно фыркнул.

— Хорошо, — слегка улыбнулся Патрик, — тогда спросите у него, пожалуйста, как зовут человека, которого он хотел взять на судно.

Капитан перевел.

— Сунгай, — тихо ответил матрос, шепелявя и преданно глядя на инспектора.

Он, очевидно, понял, что если бы не присутствие в каюте незнакомца, не миновать бы ему хорошей взбучки.

— Ты давно его знаешь? — спросил Ло, глядя на матроса, Парень выслушал перевод и отрицательно помотал головой. Потом он быстро-быстро затараторил. Минут через пять он закончил свой монолог, ежесекундно прерывавшийся репликами капитана. Судя по выражению лица последнего, тот с трудом ухватывал нить нехитрого повествования, очевидно, в силу сомнительных способностей своего подчиненного к связной речи. Затем капитан попытался изложить суть услышанного, а точнее, понятого, Патрику. Теперь настала очередь инспектора напрячь свое внимание.

То, что произошло на «Тумасике», было настолько неожиданным и невероятным, что Ло поначалу усомнился: не ошибся ли матрос, не напутал ли чего-нибудь? Ло попросил капитана еще раз уточнить, правильно ли понял матрос Сунгая. Парень в робе так убедительно закивал головой, что-то при этом лопоча, что Патрику не понадобилось перевода.

Он поднялся и, поблагодарив капитана, вышел из каюты,

4

«Боинг-707» сверлил серую толщу облаков, набирая высоту. Патрик откинул спинку своего кресла и сидел с закрытыми глазами, ожидая, когда кончится подъем. Он не любил летать, потому что не выносил специфического запаха в самолетных салонах. Этот залах въедался в одежду, в чемоданы и преследовал Патрика еще день-два после перелета.

Наконец, самолет выбрался из серого облачного плена в лазурную пустоту, и еще минут через десять световые табло над дверями и иллюминаторами погасли. Ло тут же схватился за сигареты: этот двадцатиминутный перерыв в курении действовал на него угнетающе.