Роковое наследство - Бенедиту Барбоза

Маркус молчал, понимая, что и согласия от него отец требует только для проформы, он уже сам все решил и поступит так, как решил.

За Лилианой они поехали во второй половине дня. За всю дорогу Маркус так и не проронил ни слова. Но когда в присутствии отца и будущего тестя Лилиана спросила его: «Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?» — он уже не мог отделаться молчанием и выдавил из себя:

— Хочу…

И заслужил одобрительный кивок отца. Но тут к нему подступила пылающая негодованием Роза.

— А какие ты можешь дать гарантии моей дочке? — начала она возмущенно, но Бруну перебил ее, ответив очень твердо:

— Гарантии даю я. Они будут жить вместе. Их сожительство мы зарегистрируем у нотариуса.

Маркус не был готов к такому повороту. Гражданский брак с Лилианой?! Еще чего не хватало!

Но Роза поспешила задать Бруну следующий вопрос:

— А где будет жить моя дочь?

И Маркус знал, что будет жить с Лилианой в отцовском доме, пока Бруну не найдет для них подходящей квартиры.

Лилиана между тем уже собрала вещи. Сенатор за время визита не проронил ни слова и только нежно поцеловал дочь на прощание.

Лия расцеловала Лилиану и весело сказала брату:

— Как я рада, Маркус, что у тебя это получилось.

— Это у нее получилось, — огрызнулся Маркус.

А Роза в это время говорила с надрывом мужу:

— Вот увидишь, увидишь! Она еще к нам вернется, и вернется с горькими слезами.

Возможно, Роза была недалека от истины, потому что Лилиане, предвкушавшей счастливую ночь с любимым, пришлось спать одной: Маркус, демонстративно сославшись на нездоровье, улегся в гостиной. Бруну, найдя его там ранним утром, пришел в ярость.

Маркус появился в спальне под конвоем отца и так же демонстративно, как уходил, улегся в постель рядом с Лилианой. Бруну, бросив на сына хмурый взгляд, вышел из спальни.

Лилиана приникла к любимому. Истосковавшаяся, жаждущая, она верила, что ее огонь зажжет и его. Ей казалось, что помехой ей было только расстояние, а вблизи нее Маркус не сможет устоять и откликнется. Она не чувствовала даже унизительности своего положения. Призрачное, как болотный огонек, счастье манило ее, затягивая в трясину.

— Не смей прикасаться ко мне! — рявкнул Маркус с яростью, что свидетельствовало о наличии у него характера ничуть не меньше, чем у Бруну, и придет час, когда он потягается и с отцом.

Когда Лилиана утром вышла из спальни, то лишь наметанный женский глаз заметил бы, сто она долго и безутешно плакала.

Услышав, как Бруну говорит Луане, что через час они уезжают в имение Арагвайя, Лилиана попросила:

— А можно мне с вами?

Луана, увидев ее молящий взгляд, пожалела бедняжку, и тоже просительно посмотрела на Бруну.

Тот нехотя кивнул.

Оставшись в одиночестве, Маркус с облегчением вздохнул. Ему не терпелось отыскать дядюшкин телефон и позвонить Мариете. Эта девушка не выходила у него из головы. Да что там из головы! Думая о ней, они горел как в лихорадке. В горле у него пересыхало, он не мог есть, не мог спать. Что удивительного, что и на Лилиану он не мог смотреть. А сегодняшняя ночь, проведенная рядом с Лилианой, и вовсе для него все прояснила: он любил, впервые в жизни любил всерьез.

Набирая номер, Маркус загадал: если подойдет Мариета, значит, она ответит ему взаимностью.

— Алло, — раздался в трубке мелодичный девичий голос.

— Это Маркус, — хриплым от волнения и смущения голосом отозвался он. — Можно мне навестить тебя?

— Ты сошел с ума! — искренне испугалась Мариета. — Дядя…

— Сошел, как только тебя увидел! — пылко ответил Маркус.

— Дядя знает, что ты Медзенга. Он ненавидит всех Медзенга смертельной ненавистью, — взволновано продолжала Мариета. — Он считает, что ты приехал для того, чтобы оспорить его завещание и получить часть наследства.

— Я хочу получить тебя, — живо ответил Маркус.

— А наследство? — уже лукаво осведомилась Мариета.

— Отдам целиком за один твой поцелуй.

Мариета не устояла перед пылкостью Маркуса и согласилась с ним повидаться. Не в имении, разумеется. Дяде она сказала, что отправляется в ближайший городок за покупками. Помахала рукой и упорхнула.

«Как там Лия? Как там Маркус?» — думала Лейя, лежа в своем гостиничном номере. Дети были взрослыми, жили своей жизнью, но она скучала без них. Здесь, в безликой равнодушной комнате, отрадой был только Ралф, но и он куда-то запропастился. Лейя ждала от него хотя бы телефонного звонка. И телефон зазвонил. Она живо подняла трубку и нежно проворковала: «Алло». Женский голос попросил Ралфа.

— Ах, его нет? Передайте ему, что звонила Сузана.

Ностальгической тоски Лейи как не бывало. Она расхаживала по номеру, яростно осыпая проклятиями негодяя Ралфа. Наглость! Какая наглость! Звонить мне! Сюда! За кого они все меня принимают?! Ну, пусть только Ралф появится.

Но Ралф и не думал появляться. Он ласково похлопал по голой спине Сузану, только что положившей трубку. Глаза его весело смеялись. Ралф находил проделанную шутку очень забавной. Но как ни странно, Сузана не разделяла его веселости.

— Если ты когда-нибудь проделаешь такое со мной, — мрачно сказала она, — убью! Я не твоя размазня Лейя.

Ралф протянул ее к себе. У него почти всегда были две женщины одновременно. Одна была влюблена в него без памяти, в другую не без памяти, но был влюблен он. Сузана явно не любила его, и поэтому его к ней тянуло. Она была богата, избалованна и не любила отказывать себе в удовольствиях. Но она дорожила и своим мужем, который обеспечивал ей эту полную удовольствий жизнь. Ралф прекрасно понимал, какое место ему отведено в жизни Сузаны, и его поначалу изумила ее такая странная реакция. Но тут же он сообразил, что дело было вовсе не в привязанности к нему, а в самолюбии, которое пострадало. Его взяли в качестве инструмента, и он должен служить. Ранить ни при каких обстоятельствах он не имел права, и его об этом резко и однозначно предупредили. Ралфа неприятно покоробило предупреждение, хотя при других обстоятельствах оно бы ему польстило. Он привык, что женщины — инструменты в его руках, и в Сузане он предпочел бы иметь веселую и бесшабашную компаньонку по всевозможным развлечениям, а не мрачную, ревниво следящую за каждым его шагом хозяйку. Но он не стал сосредоточиваться на неприятных эмоциях. Зачем? Когда можно сейчас порадовать друг друга! Он, нежно поглаживая округлое плечо Сузаны, стал целовать ее шею. Нет, Ралф не находил удовольствия в сценах ревности, тем более что он не сомневался, что теперь, после звонка Сузаны, такая сцена была ему обеспечена. Хотя сделал это только из предосторожности — Лейя не должна была думать, что он с Сузаной.