След крови - Стивен Эриксон

последняя крыса на «Солнечном локоне». Его самая любимая, пусть и временная служанка. Она видела чудовище, которое небрежно, будто походя, прикончило первого помощника. И естественно, у жертвы отсутствовала голова. Чего вполне следовало ожидать.

Корбал Брош помедлил, наклонив надежно сидящее на месте ухо.

Паника наверху, похоже, несколько поутихла. Возможно, команда покинула корабль – что было бы весьма достойно сожаления. Наверняка ни капитан, ни Бошелен такого бы не позволили. Разве Бошелену неведомо, насколько любит Корбал эти мириады грязных, не особо здоровых проблесков жизни? Да, ему обещана хорошая жатва после того, как они станут больше не нужны. Обещана…

Что ж, Корбал Брош мог бы отправиться за ними в погоню, если вдруг они и в самом деле сбежали…

Из темноты, откуда-то со стороны носа судна, донесся хриплый смех.

Корбал Брош нахмурился.

– До чего же грубо – прерывать мои драгоценные мысли, – пробормотал он. – Крайне грубо.

Смех смолк, и послышался скрипучий голос:

– Это ты?

– Да, – ответил Корбал Брош.

– Не может быть.

– И тем не менее.

– Тебе придется умереть.

– Придется. Когда-нибудь.

– Совсем скоро.

– Как бы не так.

– Я убью тебя. Сожру твою круглую башку. Попробую на вкус горькую сладость твоих пухлых щечек. И всласть налакаюсь крови, которой ты истечешь.

– Нет.

– Подойди ближе.

– Это можно, – ответил Корбал Брош.

Поднявшись, он направился в сторону носа, пройдя под тусклым прямоугольником все еще открытого люка. Его рука в кольчужной перчатке сжимала зловеще блестевший топор в форме полумесяца, с короткой рукояткой, который, казалось, источал маслянистую жижу.

– Этим ты мне не повредишь.

– Да, больно не будет. Но я и не собираюсь причинять тебе боль, – усмехнулся Корбал Брош. – Я порублю тебя на куски. Без боли. Просто на мелкие кусочки. Мне нужны кое-какие твои части.

– Ты отважен, смертный. Нам воистину следует испытать друг друга… но не сейчас.

Корбал Брош остановился, поняв, что демон исчез. Разочарованно сунув рукоятку топора за пояс, он принюхался, пробуя темноту на вкус, и прислушался к журчанию и бульканью воды снаружи. Наконец он почесал зад, повернулся и начал подниматься по трапу.

До верха он так и не добрался. С другой стороны, в его намерения это и не входило.

Когда снизу послышались крики и на средней палубе «Солнечного локона» начался хаос, Эмансипор Риз присел перед дверью каюты, уставившись на вопящую толпу матросов, которые метались по палубе, вырывая друг другу волосы, кусаясь и царапаясь. Некоторые падали за борт. Из трюма донеслись новые несмолкающие вопли.

– Только не снова это, – пробормотал он.

Так порой закручивается вокруг себя мир, подобно лобковым волосам на ветру, когда сидишь со спущенными штанами и холод пробирает в обычно потаенных, будто обратная сторона луны, местах. Снова и снова жизнь срывается с узды, и повторяются одни и те же сцены, жуткие и сверхъестественные, – да что там, он почти ожидал услышать хруст дерева от удара о камни и лед, ржание тонущих под палубой лошадей, увидеть спотыкающиеся фигуры с искаженными, перемазанными кровью лицами. И завывающий ветер, будто швыряющий в тебя сгустки тьмы со всех сторон, посреди безумной, полной смерти и разрушений ночи…

Но это, уверял он себя, было давно. На другом корабле. В другой жизни.

А сейчас… что ж, будь что будет.

Крепче сжав громадный меч Бошелена, Эмансипор Риз выпрямился и поднялся по трапу на палубу.

– Слушайте меня, матросы! – взревел он, высоко подняв оружие. – Слушайте все! Призываю вас к порядку, будьте вы прокляты!

Громоподобный рев, каковой в подобной ситуации неизбежно исторгся бы из глоток офицеров, вполне мог достичь того крошечного сгустка разума величиной с орех, что имелся в мозгах большинства матросов, и, если будет на то благословение Госпожи, а Маэль затаит дыхание, заставить этих придурков подчиниться, восстановив порядок и способность здраво рассуждать…

– Это же Манси Неудачник! Это он во всем виноват! Хватай его!

«Вот дерьмо…»

Густ Хабб, все еще пребывавший в расстроенных чувствах из-за утраты ушей, высунул изуродованную голову из люка и, выпучив глаза, уставился на разъяренную толпу, которая атаковала того самого слугу, носившего столь подходящее ему прозвище Неудачник. А он сжимал в руках гигантских размеров меч, которым опасно размахивал, пытаясь сдержать натиск злобно рычащих матросов. Кто-то выбил деревянным нагелем оружие из рук Манси, и Густ увидел, как меч летит, кувыркаясь, прямо к нему.

Хабб с воплем отскочил назад, и между глаз у него взорвался огонь. Брызнула кровь, и, прижав руки к носу, он обнаружил на его месте лишь две кровавые дыры. Упав на бок, бедняга откатился от люка. В его мозг хлынул жуткий запах холодного железа, заглушая даже боль. Вместе с нескончаемым журчанием воды – которая, казалось, лилась из его полуослепших глаз – и доносящимся откуда-то едва слышным треском всего этого оказалось чересчур для его измученного разума, и на Густа накатило благословенное забытье, окутав его черной пеленой.

На какое-то время.

Хек Урс, тащивший Пташку Пеструшку, увидел неподвижно лежащего на палубе товарища, голову которого окружала лужа крови. Охваченный гневом, он оставил Пташку у края люка и выхватил свой короткий меч, о котором уже почти успел забыть.

У основания главной мачты суетилось два десятков матросов, поднимавших на канатах безвольное тело с болтающимися руками. Манси Неудачник, избитый до бесчувствия, а может, и похуже, привязанный за лодыжку, дергаными рывками возносился к небу.

– Что вы творите, во имя Худа? – взревел Хек, наступая на толпу.

Женщина по имени Миппл, чьи волосы напоминали давно заброшенное гнездо стервятников, резко повернула голову и оскалила грязные зубы:

– Это Неудачник! Он пытался всех нас убить! Мы приносим его в жертву Маэлю!

– На верхушке главной мачты? Спустите его, идиоты!

– Нет! – заорал другой матрос, размахивая нагелем и гордо выпятив грудь, будто именно он был тут главным.

Густ хмуро взглянул на матроса, пытаясь вспомнить, как того зовут:

– Вистер, кажется?

– Ты сухопутная крыса, Хек Урс, – и не пытайся отрицать! Только посмотри на себя: ты же клятый солдат, дезертир!

– Манси не…

– Он отрубил нос твоему дружку!

Хек замолчал, еще больше хмурясь, и утер кровь с собственного носа.

– Точно он?

– Угу, вон тем здоровенным мечом, который торчит там, вонзившись в релинг. Видишь кровь на лезвии? Это кровь Густа!

Хор голосов подтвердил упомянутые подробности. Все дружно закивали, подкрепляя заверения Вистера смачными плевками в сторону.

Хек убрал меч обратно в ножны:

– Что ж, в таком случае – наверх его!

«Что там такое, дорогая моя дочь? Слышишь шорох и толчки, треск и стоны? Грядет безумный демон! Угасли его чувства, потухла свеча разума