Пламя и Пыль - Джеймс Гарднер

Я оглядел груду тел, пытаясь найти разницу между ними и теми трупами, что я видел раньше. Никаких признаков трупного окоченения, несмотря на стойкий запах разложения. И что в этом такого? Кто его знает. Мне, как художнику, приходилось иметь дело лишь с живыми телами.

Похоже, что Иезекию, тоже заинтересовали трупы, лежавшие перед нами.

— Значит, эти неудачные, — начал он, — они все мертвы? Или они в сознании, только не могут двигаться?

— В каком-то роде они в сознании, — подтвердил Уизл. — Им просто не хватает энергии, чтобы пошевелиться. Со временем их души истают… если, конечно, мы не освободим их от этого проклятия.

Мне не понравилось, как он это сказал. Какой бы ужасной ни казалась мне участь медленного гниения в качестве трупа, я бы лучше позаботился о спасении здравствующей Ясмин, а не умерших незнакомцев. И все же мне хотелось узнать кое-что о разновидностях нежити.

— Скажи мне, — обратился я к невидимому гному, — умертвия, созданные при помощи алхимии, станут соблюдать Перемирие Смерти?

— Перемирие — это договор между нашей фракцией и богами мертвых, — ответил он. — На свою беду, подобные порождения химических опытов отрезаны от богов и поэтому не знают о Перемирии.

— Выходит, — начал Иезекия, — те умертвия, что напали на Упокоенных у Мортуария, были самыми удачными из всех этих…

Я зажал ему рот ладонью. Моих ушей достиг какой-то едва слышный звук. Прислушавшись, я уловил его снова: не со стороны тел и не из коридора, который мы оставили позади, а из-за двери напротив, ведущей дальше по кольцу здания. Металлическая дверь была плотно заперта, и, тем не менее, до нас доносились слабо различимые голоса.

По-прежнему закрывая Иезекии рот, я обошел тела, надеясь, что за ними можно отыскать какое-нибудь укрытие. Но ничего подобного не нашел: трупы были свалены у самой стены, и спрятаться было негде. Голоса в коридоре становились все громче… и тогда я схватил Иезекию и, толкая его перед собой, начал раскапывать себе место в груде из мертвых тел.

Зарыться глубоко нам не удалось — ведь вся эта куча весила несколько тонн. Тем не менее, мы смогли протиснуться через переплетение торчащих наружу конечностей настолько, что слились с телами в единое целое. Я помолился, чтобы этого оказалось достаточно.

Громкие разговоры незваных гостей заглушали пыхтение, с которым мы вжимались в стену из голой кожи и рваной одежды. Каждый открытый участок мертвой плоти источал запах гниения и химикалий, но я как мог сдерживал терзавший мне горло кашель. Я не знал, сколько народа сюда направляется, но понимал, что на таком расстоянии можно услышать только очень большую группу. Последним усилием я подтянул ноги и запихнул их в кучу в тот самый момент, когда дверь отворилась, и десятки ног ступили за порог комнаты.

Я не видел вошедших. Я вообще ничего не видел, кроме безжизненного лица молодой женщины напротив меня. Ее распахнутые глаза были застывшими и пустыми, как у всякого мертвеца. Смерть окружала меня со всех сторон: моя левая рука покоилась на чьей-то ноге, а правая была зажата под животом женщины. Несмотря на то, что можно было свободно дышать, я затаил дыхание.

— Так, — произнес мужской голос, — ну-ка все трепальник закрыли. Я сказал, заткнулись все! — Разговоры умолкли. — Так-то лучше, — продолжил мужчина. — А теперь поглядим, как работает эта штука.

Я стиснул зубы. Чем бы ни была "эта штука", я знал, что она мне не понравится. Тот, кто это сказал, мог иметь в виду новенький огненный жезл, собираясь опробовать его на груде тел, в которой прятались мы с Иезекией.

Человек продекламировал какую-то бессмыслицу, так невнятно и неуверенно, словно читал по бумажке. Спустя мгновение послышался слабый, приглушенный звук, а за ним потрескивание, похожее на отдаленный раскат грома. "Грозовой жезл?" — подумал я, как вдруг ощутил, что вес тел надо мной изменился, и услыхал шарканье ног, ставших на пол.

Что-то злобно зашипело, и звук этот показался мне до боли знакомым. Это было шипение умертвия.

Несколько человек ахнуло. Многие зашептались, но слов я не разобрал. Постепенно шепот сменился возгласами восхищения: "Поразительно!", "Вот это да!", "Чтоб я сдох!"

— Смотрите! — воскликнул мужчина, судя по всему, главарь. — Наш собственный душепийца. В жизни не увидите труп симпатичней. А ну, поздоровайся, мертвечина.

Последовало громкое шипение. Группа зрителей зааплодировала.

— Теперь давай бабу! — выкрикнул мужской голос. — А то мне танцевать некого!

Мужики загоготали, и женский голос добавил:

— Плохому танцору сам знаешь, что мешает.

К смеху присоединились женские голоса.

— Хватит трепаться, — рявкнул главарь. — Нас ждет работа. Всем отойти назад.

Гомон затих и мужчина продолжил дальше: невнятное бормотание, шум, треск молнии, и гора тел вновь зашевелилась, когда очередной труп встал на ноги. Процесс повторился еще два раза, пока, наконец, главарь не промолвил:

— Так, четверо готовы. Тереза, это будет твоя команда; веди ее вниз, к шлюзу.

— Слушаюсь, начальник, — ответил женский голос.

— А вы, мертвяки, — продолжил начальник, — будете слушаться Терезы, ясно?

В ответ раздался шипящий хор голосов.

— Отлично. И смотрите не огорчайте ее. Всё, свободны.

Я услыхал затихающий звук шагов: кто-то один шел нормально, четверо шаркали следом. Груда осиротела на четыре умертвия; на столько же уменьшилось и наше укрытие.

Работа пошла своим чередом: трупы оживлялись группами по четыре, каждая группа уводилась под руководством одного из живых. С таянием груды тел темень вокруг начала проясняться. Вскоре ушел последний труп, что лежал надо мной, и я очутился на самом верху. Дело принимало интересный оборот.

Треснула молния, и женщина справа зашевелилась. Она приподнялась, опершись руками о мое плечо, и поползла через меня. Ее колено воткнулось мне в спину, и я стиснул зубы, чтобы не застонать от боли. Эта женщина стала последней в очередной четверке, которая тут же отмаршировала прочь с живым прислужником во главе. Сколько еще врагов оставалось в комнате? Этого я не знал и не мог поднять голову, чтобы посмотреть.

Следующей, кого оживили, оказалась женщина, лежавшая напротив. Я разглядел весь процесс трансформации: только что ее взгляд был слепым и застывшим; затем — шум, треск, и голубоватые нити молний опутали ее кожу подобно вздувшимся венам. Ее глаза лениво моргнули… Женщина смотрела мне прямо в лицо. Два крошечных уголька зрачков ярко вспыхнули, заливая глаза огнем. Я прямо почувствовал, как от нее ударило жаром.

Она зашипела на меня и вскинула руку с отточенными, только что выросшими когтями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});