Дни и ночи Невервинтера. Книга 2 - М. Волошина

— Я уже не тот молокосос, которому ты вешала лапшу на уши, — объяснил он, — и кое-что знаю о твоей магии.

Конечно, найдя чаши, Нишка не хотела с ними расставаться и даже пыталась устроить истерику. Но Келгар бесцеремонно отобрал их и кинул в колдовскую чашу. Те растворились, превратившись в облачко золотой пыли, осевшей на краях чаши и на полу вокруг нее.

Касавир все еще держал Фрейю. Но она была так жалка, что он усомнился, стоит ли ее убивать.

— Я понимаю, что у тебя есть свои причины судить ее, но позволь нам позаботиться о ней, — сказало ему одно из зеленых существ.

Это разрешило его сомнения. Касавир кивнул. Давая знак взять ее, существо продолжило:

— Мы — народ лесного духа. Тис — наше священное дерево, прародитель. Он дает нам все, что нужно, и служит людям. Время от времени мы позволяем им вырубать старые деревья, чтобы дать возможность расти новым, но всегда предупреждаем, что в нашем лесу надо быть очень осторожными. Вы уже имели несчастье испытать это на себе. Но мы мирный народ, никому не делаем зла, если нас не трогают и уважают наш лес. — Он неприязненно взглянул на Фрейю. — А эта ведьма появилась здесь, как хозяйка, пленила нас в нашем собственном доме, осквернила его, использовала во зло его защитные свойства, настроила против нас людей. Она поплатится за это.

— Вы убьете ее? — Спросил Касавир.

— О, нет, мы не кровожадны. У нас есть другие способы наказать тех, кто приходит сюда со злом. Более действенные, чем смерть. Мы даем ему почувствовать, что это значит — быть беззащитным растением. Может, это пойдет ей на пользу, и, если она когда-нибудь снова станет человеком, она будет больше ценить то, что создано не ей. В том числе, и чужие жизни.

— Вы, чертовы деревянные выродки! — Закричала Фрейя, пытаясь вырваться из цепких рук своих стражей. — Как вы смеете со мной так поступать! А ты, — он посмотрела на паладина взглядом, полным животной злобы и ненависти, — ты, святоша, обманом отнял у меня все! Гореть тебе в твоем аду!

Касавир насмешливо улыбнулся и покачал головой.

— Нет, Фрейя, не все. Твоя внешность, которой ты так дорожишь, осталась с тобой. Если тебя снова сочтут достойной стать человеком, ты будешь меняться, стареть и когда-нибудь умрешь, как и все мы. Но твоя красота никуда не денется.

Он провел рукой по царапине на ее щеке, заживляя ее.

— Вот, даже следа не осталось. Ты красива, Фрейя, — сказал он, глядя ей в глаза, — не в моем вкусе, но очень красива. Постарайся стать хоть немного достойной этого прекрасного облика. Ну, а если не сможешь… тисы живут очень долго, хотя и не вечно, конечно. Это почти то, чего ты хотела.

Фрейя что-то нечленораздельно прошипела и попыталась плюнуть ему в лицо, но он быстро увернулся. Ее увели. Проводив ее взглядом, Касавир надел доспех и взял оружие.

— Нам надо идти, — сказал он друзьям. — Нишка, только сначала верни мне мой кошелек, а хозяевам этого дома — все, что прихватила по дороге.

Но без подарков они не ушли. Польщенная Нишка получила великолепный тисовый лук, который можно было очень хорошо продать. Келгару, узнав, что он коллекционирует интересные минералы и камни, дали дюжину причудливых окаменелостей. Гробнар получил в подарок флейту, которая не была бы ничем примечательна, если бы не могла навевать сон или, наоборот, пробуждать. Гному пришлось поклясться своей лютней и здоровьем, что он не будет играть на ней без особого разрешения. А Касавира отблагодарили амулетом из тиса, который, благодаря чудесным свойствам этого дерева, оберегал от заразных болезней.

Глава 11

Эйлин и Ниваль попадают в логово страшного колдуна

Друзья в нерешительности стояли у обломков горбатого рассохшегося моста через реку. Часть моста сохранилась, и было ясно, что когда-то он был перегорожен баррикадой, сбитой из досок, утыканных для пущей внушительности гвоздями. Вместо какого-либо письменного предупреждения на досках была красной краской намалевана забавная человекообразная физиономия с всклокоченными волосами, выкаченными глазами и страшным оскалом. Рядом, чтобы уж совсем убедить недоверчивых путников держаться подальше, чьей-то нетвердой рукой был изображен криво ухмыляющийся и призывно подмигивающий череп. Судя по карте, если они хотели добраться до приграничного городка до вечера, путь их должен был лежать по этому мосту.

Неподалеку в камышах задумчиво сидел одинокий рыбак. Рядом лежала перевернутая лодка. Переглянувшись, они поспешили туда. Запах, ударивший им в нос, а так же слегка потерянный вид мужичка не оставляли сомнений в том, какого рода думы терзают его задолго до полудня. Это внушило им надежду на заключение взаимовыгодной сделки. Прежде чем уйти от кентавров они, по настоянию Амадея, еще раз навестили его деда и получили в дорогу несколько бутылок шнапса. Кентавры заверили их, что на эту универсальную и ходовую валюту можно купить все, чего душа пожелает. И у них уже была возможность убедиться, что их не обманули.

Мужичок понял все без слов и, не успели они подойти, тут же принялся набивать цену в свойственной всем крестьянам простодушно-ненавязчивой манере. Сдвинув на затылок видавшую лучшие времена шляпу, он почесал голову и пробормотал, не отрывая взгляда от поплавка:

— Не ходили бы вы туда, добрые люди.

— А что, там чудища водятся? — Поинтересовался Ниваль.

Рыбак обернулся, смерил его мутным взглядом, покачал головой и продолжил тихо вещать.

— Нездешние вы. Воображаете себя героями. У тебя вон какой меч, а у бабы твоей целых два. Только против тамошнего колдуна это все равно, что зубочистки.

— Ладно, хватит нам голову морочить, — вступила в разговор Эйлин. — Ты что, думаешь, мы колдунов не видели?

— Может, и видели, — спокойно ответил рыбак, снова отворачиваясь, — да только этот — не простой. В деревне про него разное говорят.

— Что, например?

— А то, — уклончиво ответил рыбак и ненадолго умолк, пристально глядя на поплавок, словно надеясь, что свершится чудо.

Затем велел им нагнуться и вполголоса заговорщицки произнес:

— Говорят, раньше колдун над деревней на деревянном драконе летал. Разденется, бывало, догола, взберется на дракона своего, черной магией оживленного, и летает, пока его кто-нибудь из пращи не подобьет.

Эйлин фыркнула и переглянулась с Нивалем.

— Смеетесь, — покосился на них рыбак. — А после того всегда беда приключалась. Корова дохла, или кто из деревенских помирал от белой горячки. А однажды пришел он к старосте и говорит: друиды, мол, вам лапшу на уши вешают, а если хотите, чтоб кукуруза уродилась, дайте мне мешок золота и пятерых невинных младенцев, я приготовлю специальный порошок и над полем рассыплю. Тут староста деревенских кликнул, скрутили они колдуна и хотели в реке утопить, а он воробышком обернулся и улетел. С тех пор в деревне не появлялся, но если у кого падеж, неурожай или дочка в девках засидится, все знают — его проделки. А в этом году на Жатву у нас вся медовуха скисла.

— Да ну! — Удивилась Эйлин.

— Клянусь Великой Матерью! Вот до какой подлости дошел проклятый колдун.

— Да, вот это беда, так беда, — сокрушенно покачала головой Эйлин, подмигнув Нивалю. — Стало быть, на другой берег никак нельзя. Ну что ж…

Они повздыхали и сделали вид, что собираются уходить. Мужичок, заволновавшись, как бы не потерять клиентов, оторвался от своей удочки и торопливо вскочил.

— Э-эээ… люди добрые, а вы часом не охотники за чудовищами?

Ниваль ухмыльнулся и, положив руку на плечо Эйлин, важно спросил:

— А похожи?

— Ну, я смотрю, вы пришли издалека, на дезертиров не похожи. Одеты не то, что простая солдатня. И оружие чудное…

— Так? — Ниваль жестом велел крестьянину продолжать.

— В общем, награду за колдуна обещают. Интересуетесь?

— Награду, говоришь? А много ли обещают?

Заплывшие от неумеренных возлияний глазки мужичка тревожно забегали. Было видно, что он лихорадочно соображает, какая сумма могла бы сподвигнуть странников воспользоваться его услугами. Видя, в какой тупик поставил бедолагу своим вопросом, Ниваль решил помочь ему и, порывшись в сумке, достал оттуда заветную запечатанную сургучом бутыль мутно-желтого стекла. Лодочник расплылся в довольной улыбке, обнажающей гнилые зубы.

— Ну вот… это другое дело.

Он, словно только этого и ждал, суетливо свернул удочку и, бросив в ее в лодку вместе с пустым ведром, стал сталкивать суденышко в воду, торопливо бормоча:

— Сразу видно, люди вы порядочные и не робкого десятка. Что вам какой-то там колдун… храни вас боги. Сами себе хозяева. А я что… я ничего. Скромный лодочник. Мне много не надо, — он любовно глянул на бутыль и, не удержавшись, сглотнул.

* * *

В лесу за рекой они ничего зловещего не обнаружили. Обычный лес, обычные голые деревья, запах палой листвы, сырости и поздних грибов. Единственное, что могло их насторожить — это тишина. Казалось, все живое вымерло или спит.