На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного - Фридрих Горенштейн

Польский посол (тихо). Царь от мучающих его страхов желает упиться.

Иван (вопит). Я, царь, весело отпраздную свадьбу племянницы с датским принцем. Ныне духовный праздник святого Афанасия. Вы, гости, чтоб плясали под напев псалма святого Афанасия. (Хор запевает псалом святого Афанасия.) Молодых иноков ко мне! (Подходят иноки.) Становитесь в круг. (Иноки становятся в круг с царем.) Я, государь, в свои сорок пять лет отплясывать буду наравне с молодыми иноками! Пляска с жезлом! (Пляшет, размахивая жезлом.) В такт пляшите, в такт пляшите! (Отбивает такт по головам иноков железным жезлом.) По головам иноков такт отобью! (Поет.) О, владыка, царю наследник, силы небесного царства твоего. (Пляшет.)

Малюта. Государь, гонец из Москвы. (Входит гонец.)

Иван (оборвав пляску, тревожно). Что там?

Гонец. Государь, хан Девлет-Гирей с крымцами и ногайцами июля тринадцатого появился на русской украине.

Иван (тревожно). Где он теперь?

Гонец. Хан подошел к Оке.

Иван (испуганно). Татары опять на Оке! (Пошатнулся. Его подхватывают.) Неужели все пойдет прахом. Пропала Русь…

Царевич Иван. Батюшка, захворал ты.

Царевич Федор. Лекарей к царю!

Бромлей (подходит к царю, смотрит его). У царя корчи и трясновение. (Царя уносят. Общее смятение.)

ЗанавесСцена 37Новгород. Царская спальная палата. Царь лежит на постели. Возле него лекарь Бромлей. Тут же Малюта Скуратов

Бромлей. Возьми, государь, сей бальзамус.

Малюта. Ну-тка, дай. (Берет склянку с бальзамом, нюхает.)

Бромлей. Государь, сей бальзамус от московской английской аптеки Джеймса Френшама сделан, ему доверять можно.

Иван. Из чего сделан?

Бромлей. Из камфоры, уксуса, ревеня, трав и прочих деревьев.

Иван (выпивает). Но болезни по церковному понятию есть наказание за грехи, да и прочие беды также. Великие мои грехи и беды. Малюта, нет ли гонцов из Москвы?

Малюта. Последнее известие, государь: стычка со сторожевым полком воеводы Ивана Шуйского. Более известий нет. Распутица на дорогах, гонцы тихо едут. Больше ехать не могут.

Иван (вздохнув). Тяжко сердцу и душе, милые мои. Хочу писать завещание.

Малюта. Государь милостивый, отчего завещание? Жить тебе и царствовать, и здравствовать на благо на многие годы.

Иван. Хочу завещание сказати! Пусть придут сыновья мои и царевич Иван со сватом.

Малюта. Исполним, государь, как велишь.

Иван. И царица Анна, тако же и переписчики, и духовник Евстафий.

Малюта. Исполним, государь.

Иван. Елисей, что извещают звездные планеты? Только скажи истину!

Бромлей. Звезды, государь, неблагоприятно расположены и предвещают тебе всевозможные беды.

Иван. Чую я то. Все за грехи мои, за тяжкие грехи мои. Елисей, есть ли путь к спасению?

Бромлей. Надобно составить новую пасхалию, государь. Напишу я вхождение во времена, поставлю круги солнечные и лунные, чтоб затем стараться открыть путь к спасению.

Входит Малюта, с ним царевичи Иван и Федор, царица Анна и два переписчика, и духовник

Иван. Милые мои сыновья да ты, царица Анна, и духовник мой отец Евстафий, садитесь подле меня, слушайте завещание.

Царевич Федор. Тяжко тебе, батюшка.

Иван. Тяжко, мальчик. Дыханию тяжко, ауры, сиречь воздуха, мало.

Анна. Господин мой государь любимый, не запьешь ли иссопа? Иссоп – то ароматное растение, из которого настойки делают для ритуала и для лечения прискорбной болезни хворой корчи. (Протягивает склянку.)

Малюта. Ну-ка, дай! (Перехватывает склянку, нюхает.) Государь уж попил бальзаму. (Выливает настойку в таз возле постели.)

Иван. Прошлая жена моя, Марфа Собакина, забавница-колдунья была. Родичи той царицы, особо дядя ее Варлаам Собакин, подучили греху. Варлаама племянница хотела меня с детками чародейством извести, да Бог меня от них укрыл. Их злодейство открылось, и потому сталось. Сиречь их казнили. Трое было казнено. Так, Малюта?

Малюта. Истинно так, трое казнено.

Иван. Дядя же по раскаянии сослан в монастырь. Малюта, пострижен ли Варлаам?

Малюта. Пострижен в дальний северный монастырь, государь, под крепким надзором.

Иван. Третья моя женитьба на Марфе Собакиной принесла гибель многим из ее родичей. А в том и мой грех, что на чаровнице женился.

Малюта. По заговору и покушению Собакиных на тебя, государь, дело продолжаем.

Иван. Не надобно далее. Закрой дело, Малюта. Всепрощения хочу. Милые мои, в сем завещании не услышите вы грозного голоса самодержца, обличающего бояр, но слабый голос кающегося грешника измученного.

Первый переписчик. Государь, писать-то, что говоришь?

Иван. Пишите. Духовные царя и великого князя Ивана Васильевича самодержца всероссийского. Во имя Отца, Сына и Святаго Духа, святыя и живоначальныя Троицы и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. И по благословению отца нашего Антония, митрополита Всея Руси, се аз многогрешный и худый раб Божий Иоанн, пишу сие исповедание своим целым разумом. Но понеже разума нищетой содержим есть, и от убогаго дому ума моего немогох представити трапезы, пищи ангельских словес. Понеже ум мой иступился, тело мое изнеможено, болезнует дух, струпья телесные и душевные умножаются. (Поднимается, садится на постели.) И не сыщу врача, исцеляющего меня, не сыщу, кто со мной поскорбит, утешит, воздавши мне за возлюбление мое. Но и зло, и ненависть вижу кругом.

Царевич Федор. Батюшка, почто так говоришь? Мы, сыны твои, тебя любим. Ведь так же, Иван?

Царевич Иван. Так-то, батюшка, мы тебя любим.

Анна. И я, жена твоя, господин мой любимый, тайная, сердечная, едина с тобой.

Иван. Не говорите так, милые мои. Не сыщу, кто со мной поскорбит.

Второй переписчик. Государь, сие также писать?

Иван. Пишите. Кто со мной поскорбит и утешит, приобрету, ибо душою осквернен и телом покаян. Против иерусалимских Божественных заповедей к иерихонским страстям пришел! И не житейского ради подвига жил, а прельстился мира сего пущей красотою. И багрянице светлостей и златоблещанию предался умом. И в разбойники впал мысленным и чувственным помыслом и делом. Сего ради ненавидим всеми есть. От благодати совлечен, и ранами душевными исполумертв оставлен. Хоть еще и жив, но Богу скаредными своими делами паче мертвеца смраднейшего и гнуснейшего. (Плачет.)

Первый переписчик (испуганно). Государь милостивый, сие писать ли?

Иван. Пишите. Понеже от Адама до сего дня всех преминух в беззакониях согрешивших. Каиново убийства прешед, Ламеху уподобился, первому убийце, Исаву последовал скверным невоздержанием, Рувиму уподобился, осквернившему отчее ложе блудом своим. Разумом растлен, скотен умом, осквернен желаниями и неподобными делами, рассуждениями убийства и блуда, и всякого злого деяния. Язык мой полон срамословий, сквернословий и гнева, и ярости, и невоздержания, и голова моя гордости и чаянья высокоглаголего разума полна, руки истязания неподобного и грабления ненасытного, и убийства. Помыслы всяким скверным и неподобным осквернены, объеданием и пьянством, и чрезъестественным блужением, сквернодеяниями и иными подобными глумлениями. А по множеству беззаконий моих Божьим гневом изгнан есмь от бояр самовольства их ради. Ныне же от татарского нашествия.

Первый переписчик. Государь милостивый, что означает се изгнание? Лишение ль престола?

Иван. Здесь изгнание не значит лишения престола, но ненависть на меня. В духовной я ясней всем скажу, но месть запрещаю. Пишите: а что по множеству беззаконий моих Божьим гневом распрощавшимся изгнан есмь от бояр самовольства их ради, от своего деяния и скитаюсь по странам. Ныне ж изгнан от татарского нашествия.

Второй переписчик. Государь милостивый, что означает сие скитание?

Иван. Скитание свое именую: соизволил от страха бунтного жить в городе Старице, а более в Александровской слободе. Также и с сынами своими царевичами. Ныне ж изгнан из стольной Москвы. Сыны мои, царевичи Иван и Федор, подойдите ко мне, мальчики. (Сыновья подходят. Царь обнимает их.) Се заповедую вам – да любите друг друга, и Бог, мир да будет с вами. То всего больше знайте. Православную христианскую веру держите крепко и за нее страждите крепко и до смерти, а сами живите в любви, а воинству поелику возможно навыкнете. А как людей держати и жаловати, и от них беречься, и во всем их умети к себе привлекати, вы того навыкнете же. А людей бы есте, которые вам прямо служат, жаловали и любили их и они прямее служат. А которые лихи и вы бы на тех опалы клали не вскоре, по рассуждению, не яростью. А всякому делу навыкайте – и божественному, и священному, и иноческому, и судейскому, московскому пребыванию и житейскому, всякому обиходу, и как которые чины ведутся здесь и в иных государствах. Здешнее государство с иными государствами что имеет, то есть бы сами знали, также и в обиходах во всяких, как кто живет и как кому пригоже быти, и в каковой мере кто держится, тому всему научены были. Ино вам люди не указывают, вы станете людям указывать. А чего сами не познаете, то люди подскажут. Вы не сами станете своим государством владеть, а с людьми. Дети мои Иван да Федор, всячески отговариваю вас от поступков, которые по грехам своим делал сам. Ныне я, царь, мыслю, что всякие деления страны на какие-либо части пагубны. Докудова вас Бог милует от бед, вы ничем не разделяйтесь. Люди бы у вас заодно служили, и земля бы заодно, и казна бы у всех заодно была. И то вам прибыльнее. А ты, Иван-сын, береги сына Федора, чтоб ему ни в каком обиходе нужды не было. А ты бы, Федор-сын, Ивана-сына слушал. А ты бы, сын Иван, моего сына Федора и своего брата молодшего держал бы, берег и любил, и жаловал бы его, добра ему хотел во всем, как себе хочешь. А ты, сын мой Федор, держи сына моего Ивана в мое место, отца своего, и слушай его во всем, аще Христос будет посреди вас для вашей любви и никто не может вас поколеблети. Вы будете друг друга стена и забрало, и крепость, ибо рече апостол Павел: аще кто ближних своих не помышляет, веры отверглся, и есть неверного горши. Бога любите от всего сердца и заповеди его от всего сердца творите. И вы, дети мои Иван и Федор, Божьи заповеди и евангельские усердно послушали. И моего наказания и повеления. Поняли, что сказал?