На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного - Фридрих Горенштейн

Действие четвертое

Сцена 36Новгород. Большие палаты уставлены свадебными столами. Много гостей, среди них и много иноземных. Царь сидит рядом с молоденькой девочкой царицей Анной Колтовской. Рядом с ним царевич Иван с Евдокией. На месте жениха и невесты – датский принц Магнус и племянница царя Мария Владимировна Старицкая

Царь Иван (с большим кубком в руке, говорит хмельно). Свадьбой сией датского принца Магнуса с племянницей впервой породнился я с Европой. Особо же с короной датской. Любезные мои господа, главный успех России в ливонской войне есть занятие Нарвы, благодаря чему открылись прямые сношения морем с Западом. Велики расчеты и надежды московского правительства с открытием морского пути. По договору с Данией я, царь, выговорил свободный проезд в Копонгон и во все города Датского королевства для гостей наших, царевых и великого князя, – и купцов Великого Новгорода, и псковичей, и купцов всех городов Московской земли, также и немцев моей вотчины, Ливонской земли городов. Выпьем, любезные мои!

Все выпивают

Малюта. Чашники, разлить еще! (Чашники наливают вино.)

Иван. Торговля должна быть свободная и прямая с купцами и потребителями Дании, без участия каких-либо факторов или посредников-маклеров. Дания соединит нас, русских, с Европой. Принц датский Магнус, я, царь, радостен весьма, что взял ты мою племянницу Марию Владимировну, брата моего покойного Владимира Андреевича Старицкого дочь, упокой, Господи, его невинную душу. (Крестится.) Желаю любезным облобызать обоих родичей. (Жених и невеста подходят и кланяются царю. Царь обнимает и целует их.) Дания ныне нам родич, и замыслил я отдаленные поездки русских, в которых Дания будет страна, связывающая нас с Европой. А обратно – поездки через Данию иноземных торговцев в Русскую землю. А которые наши, царевы и великого князя, купцы и гости, Русь и немцы, поедут из Копонгона в заморские государства с товаром и которые заморские государства пойдут мимо королевства Датского морскими воротами, проливом Зундом, тем должны предоставить свободный проезд. Выпьем, любезные мои, за дружеские отношения России с христианской Европой! (Выпивает.)

Немецкий посол (тихо). У нас в Германии много говорят об успехах Москвы. Иные готовы верить, что создается величайшая империя в мире. Если московский царь завладеет Ревелем, он водворится скоро посреди Балтийского моря, на островах Готланде и Борнхольме, и будет для Германии гораздо опаснее, чем турецкий султан.

Австрийский посолфон Бухау. У нас в Австрии кажется напротив: выгоднее завести прямые сношения с Москвой и приобрести в ней союзника против Турции.

Иван. Любезные мои, не война с христианской Европой нам потребна, а торговля. Немало уж бедствий привела нам война. Ныне к бедствиям войны польской присоединилось опустошение отечества ханом крымским. Злобствуя на происк давно сгинувшего за измену сановника нашего Адашева, весьма самовольно хана разозлившего, и зная, что все наши силы на Западной границе, он ворвался в Россию и с помощью измен дошел до Москвы. Ныне же он вторично намерен прийти с дерзкими планами изгнать меня с престола.

Польский посол (тихо). Царь весьма обеспокоен, и ему с трудом удается это скрыть.

Иван. Любезные мои, я передал через послов о союзе с поляками против татар и турок. Также и с другими христианскими государями. Однако союзу тому вредит Швеция. Много лет воюю я один на один с Юханом шведским, который забрал в голову, что я намеревался отнять у него жену Катерину Ягеллонку, сестру польского короля. То невежество: я указал, чтобы мне выдали Катерину Ягеллонку, думая, что Юхан умер, чтоб отдать ее назад брату. Ныне имею православную царицу Анну Колтовскую. (Обнимает и целует царицу.)

Польский посол (тихо). Испуганная девочка, что сидит рядом с царем, – нынешняя русская царица, четвертая жена. Ей столько же лет, сколько снохе Евдокии Сабуровой. Царю же уже за сорок.

Иван. Любезные мои, видя такое невежество шведского короля Юхана, я, царь, послал своих воевод из Орешка воевать в село Лебяжье и иные села. Однак до большой войны с христианским государством доводить не хочу. Повоевавши две недели, решил изъявить готовность вести с Юханом мирные переговоры, учитывая и так уж опасное вторжение крымских войск для нас и для всего христианства. Попробовал я отпустить находящихся в заточении послов Юхана Третьего – епископа Павла и товарищей. Малюта, тут ли они?

Малюта. Тут, государь.

Иван. Пусть идут послы. (Входят послы в оковах и кланяются.) Шведские послы Юхана Третьего, ты, епископ Павел, и товарищи, чего просите?

Павел. Просим, чтоб государь пожаловал, гнев свой утолил и рати свои унял, да войной на шведского короля нашего Юхана и на Шведскую землю ноне не ходил.

Иван. Согласен временно до Троицы будущего года сделать мир и поход свой на шведских немцев отложить. Отправлю тебя, епископа Павла, со своей грамотой к шведскому королю, чтоб предложить мирные переговоры при условии, что Швеция передаст России Ревель, по-русски Колывань, и все свои ливонские земли. Ныне же садитесь за стол, веселитесь вместе с нами. Снимите с них оковы! (С послов снимают оковы. Они садятся за стол.) Веселитесь! Хор, пойте свадебные песни!

Хор. Что ж ты, ягодка-малинка, где ж ты, ягодка, росла? А я против пригорка росла, ясна солнышка и ручья.

Польский посол (тихо). Успехи царя Ивана в Ливонии получились благодаря полному бездействию Польши и Литвы. Наш король Сигизмунд Второй тяжело болен, и с его смертью прекратится династия Ягеллонов, а без королевы обещают хаос.

Немецкий посол (тихо). Но, может, нашествие крымских татар остановит московского медведя.

Литовский посол. С огорчением замечу, господа, что сами мы часто виновны в помощи московскому медведю. Ливонский дворянин Юрген Ференсбах завербовал среди ливонцев семитысячный отряд к русскому герцогу, князю Воротынскому, на Оку против татар.

Иван (возбужденно). Отче честные, архиепископ новгородский Леонид! Совокупи ты законным браком принца датского Магнуса с любезнейшей моей племянницей Марией. Принц Магнус, величайся с сией красотой до конца века своего. Тебя, Арцимагнуса, короля, я, царь, признаю королем Ливонии, и вся Европа должна признать. Также пожалую тебе город Полчев и иные города. Ты ж по Божьей воле в своей вотчине вольный. Кого хотим, того и жалуем.

Магнус (кланяется). От меня и благородного короля Дании Христиана тебе, царю русскому, родичу нашему, от сердца благодарны.

Иван. Царица благоверная Анна да сын мой царевич Иван с женой Евдокией, и ты, царевич Федор, обнимите брата своего принца датского Магнуса с женой его, сестрой вашей Марией. (Царевичи обнимают и целуют Магнуса и Марию.) Мы теперь родичи датских королей Фридриха Первого, что царствовал прежде, и Христиана Второго, что захватил Стокгольм и учинил избиение изменной шведской знати, как я учинил избиение своих изменников, ибо Шведское королевство выдвинулось из Датского королевства изменой. Отец нынешнего шведского короля Густав примчался из Смоланда со своими коровами, аки бессовестный мужик, и перебил бояр короля Христиана датского, а сам стал королем.

Немецкий посол (тихо). Русский царь перескакивает с одной мысли на другую и часто теряет разумную нить того, что говорит.

Польский посол (тихо). Он опьянел и выглядит нездоровым.

Австрийский посол. Я того не нахожу. В свои сорок пять лет он полон сил и довольно толст. Также и внешне красив: у него высокий рост, у него длинная густая борода рыжего цвета с черноватым оттенком, бритая голова, крепкие плечи. Более всего меня покоряет его царственная осанка. Однако притом на лице его большие бегающие глаза, которые смотрят иной раз с тревогой и испугом.

Иван. Рад я, что к нам входят христианских государей послы. На меня за то все мусульманские государства подняли войну. Моя ж давнишняя мечта – жить воедино с Европой. Особо с возмужания моего, со второй половины царствования моего, многие на Руси замечали, а иные неумы даже осудили, мою склонность к иностранцам и интерес к Западной Европе. Любезные мои, общение с Европой для меня семейная традиция – и дед, и отец поддерживали сношения с государствами Средней и Южной Европы. Объявление русских земель Новгорода и Пскова в подчинении сделало Москву соседом с немецкими, ливонскими и шведскими владениями. А родство с Палеологами привлекло в Москву фрягов, романских князей, италийцев. Начал я также сношение с Англией, которую особо люблю и куда с грамотой отъехал английский посол. Ливонская война укрепила союз с Данией супротив наших общих врагов. Выпьем за союз России с Европой! (Выпивает. Все выпивают.) Меня, любезные мои, интересуют не только родовые комбинации и торговля, но и культура Европы. Также техника, наука, религия. Впервые же такой интерес заимел после знакомства с минным делом, и с молодости, тому лет двадцать, как был между нами мастер под Казанью. Подкапывали с учениками. Тогда же велел немцу Гансу Шлите вербовать в Средней Европе техников для Москвы. Интересуюсь и лекарями медицинскими, также и аптекарями. Двадцать лиц, али более, пригласил медицинского звания. Однак этим приглашенным не удалось пробраться сквозь ганзейские и ливонские заставы, ибо есть такие в Европе, которые желали бы видеть Русь темной и в убожестве. Но другие медики приезжают через устье Северной Двины и Холмогоры. То англичане, сведущие люди. Из Англии приехал ко мне кембриджский доктор Елисей Бромлей, ныне царский медик и астролог, которого люблю и которому доверяю. (Обнимает Бромлея.)