Наследница чужой жизни - Татьяна Юрьевна Лисицына

Стасу ту Алису, с которой он познакомился первый раз и ещё Мари. Стас вздохнул, ощутив в сердце привычную тоску. Как же нам  с тобой, Мари-Алиса? Он вспомнил, как Алла, пока ехала в машине, рассказывала, как Алиса «одевала» её. Та одежда, которая ей не нравилась, падала из рук, пока Алла, наконец, не сняла, принадлежащее самой Алисе платье,  задвинутое в угол шкафа.

Алле пришлось покориться, хотя, платье ей совершенно не нравилось. Оно слишком мало подчёркивало её шикарную фигуру, и казалось невероятно скучным. Потом Алла решила расчесать волосы и просто распустить их по плечам. Она совершенно не имела ничего против кудрей, но рука отчего-то сама потянулась к фену и начала укладывать их. Ну а после  и вовсе началось удивительное: руки сами уложили волосы в низкий узел, а в шкатулке нашлись элегантные заколки, украсившие причёску. Дальше настал черёд украшений, потом макияжа, и вскоре Алла не узнала себя в зеркале.

«Теперь ты им понравишься», - услышала она у себя в голове и уже не удивляясь, сказала в пустоту «спасибо».

- Ты стала очень красивая, - сказала Екатерина Семёновна, выдёргивая Стаса из его мыслей.

Утверждение звучало так, словно Алла только вернулась из дальнего путешествия. Стас  кашлянул.

- Ох, - спохватилась Екатерина Семёновна. – Что же я лежу?! Нужно напоить вас чаем. Вы, наверно, проголодались.

- Тётя Катрин, я всё сделаю, - погладив руку старушки, Алла вышла из гостиной.

Екатерина Семёновна, наконец, взглянула на Стаса.

- Как думаешь, она разберётся на кухне?

- Не сомневаюсь. Валидол она принесла через минуту.

Екатерина Семёновна села  и сложила руки на груди.

- Очень странно, она совершенно не похожа внешне – гораздо красивее – но такая же воспитанная и элегантная.

Видели бы вы её пару дней назад, подумал Стас. Дорогого стоило хотя бы  первый день их знакомства.

- Ну вот и чай, - в гостиную вплыла Алла, держа в руках серебряный поднос с фарфоровым чайником и чашками. Расставила всё на скатерти. – Сейчас принесу тортик.

Стас смотрел ей вслед. В этой квартире Алла даже двигалась не так порывисто, как обычно.

- Ну надо же! - всплеснула руками Екатерина Семёновна. – Она ведь нашла свой любимый сервиз на самой верхней полке.

Стас бросил взгляд на стол. Белые фигурные чашки с позолотой. На блюдечках позолоченные ложечки.

- Больше не сомневаетесь, что это душа Аллы?

- Нисколько. Только вот думаю, как Владимира подготовить. У него сердце больное.

- Но не говорить уже не получится. Алла сама его найдёт. Вы не представляете, какой у неё характер. Хотя, - Стас усмехнулся, - уж вы то, конечно, представляете.

- Зато в ней столько жизни. Володенька воспрянет. А как вы думаете, она переедет сюда?

- Думаю, да. Ей сейчас достался чужой муж, которого она презирает. Да и к этому дому, она, как на работу ездила каждый день. Только вот, - Стас вздохнул и замолчал, подумав про Алису.

- Что вот? – встрепенулась Екатерина Семёновна, подаваясь вперёд.

- Пока она в той квартире, есть связь с моей Алисой. А если Алла уедет…

- Да уж, история, - старушка вздохнула и улыбнулась, глядя на появившуюся в дверях Аллу с тортом.

- Вы же понимаете: она нужна здесь.

- Если речь обо мне, то я могу остаться хоть сегодня. Правда, Стасик? Хотя, нет, - Алла уселась на стул. – Я не могу оставить Лису. Да? – Стас кивнул. – Но я могу приезжать каждый день, пока мы не найдём возможность, как всё это решить. Не грустите, тётя Катрин. Давайте тортик кушать. Честное слово, простите меня, но я не могла выдержать и съела кусочек на кухне. Совсем малюсенький.

- Она всегда была такая! – сказала Екатерина Семёновна. – Как только в доме появлялся Наполеон, к столу он целым не попадал.

- Тётя Катрин, вы меня смущаете, - рассмеялась Алла, ловко раскладывая торт по блюдцам. – Стасик, а ты знаешь историю этого прекрасного тортика? Например, что во Франции и Италии его называют «Тысяча слоёв или тысяча листов»?

- Нет, помотал головой Стас. – Могу предположить, что назвали его, наверно, в честь Наполеона? – улыбнулся Стас.

-  Ты очень догадлив, - Алла скорчила уморительную мордашку.

- И если торт назвали в честь Наполеона, значит, он был приготовлен во Франции.

- И снова двойка, - захлопала в ладоши Алла. -  Торт приготовили в России. В честь ста лет победы над Наполеоном. Торт выпекли в форме треугольника, который напоминал шляпу Бонапарта и посыпан крошкой, символизирующей снег, которого испугались теплолюбивые французы.

На некоторое время девушка умолкла, смакуя каждый кусочек.

Екатерина Семёновна не сделала ни глоточка чая, Стас, напротив, выпил целую чашку, а торт показался ему слишком жирным. Алла потянулась за вторым куском.

- Торт изумительный, - Алла проглотила ещё кусочек. Посмотрела на старушку.  – Тётя Катрин, вы рассказали отцу?

Екатерина Семёновна покачала головой.

- Решила сначала сама с тобой познакомиться. Надо его подготовить.

- Зачем?! Это же радостное событие. Можно, я с вами пойду. Вдруг он меня узнает?

- Давай в другой раз, деточка. – Екатерина Семёновна кашлянула и сделала глоточек чаю. – Не всё так просто. Владимир Валентинович физик. Я попробовала вчера завести разговор о душе, он поднял меня на смех. Сказал, что есть только эта жизнь – единственная.

- Тогда зачем он хранил мою комнату, если не думал, что я вернусь?

- Это просто память о том времени, когда у него была дочь, которая не подумала о нём, уходя из жизни. Ты хотя бы представляешь, что пережили твои родители?

Лицо Аллы помрачнело. Девушка бросила ложку на блюдце, и Стасу показалось, что, если старушка продолжит её воспитывать, та бросит в неё вазочкой. Но девушка опустила голову, водя пальцем по розам на скатерти.

Молчание было таким долгим, что Стас боялся пошевелиться. Боялся, что Алла сейчас встанет и уйдёт. Алла порывисто отодвинула стул и подошла к окну. Стас рванулся за ней.

- Не подходи! А то прыгну!  – она выставила вперёд руку с чёрными коготками и посмотрела на Екатерину Семёновну. – У вас была хорошая жизнь, вы не стали хромоножкой, и муж любил вас. Вы понятия не имеете об том, что чувствовала я, глядя на обычных девчонок. Как мне хотелось танцевать на выпускном, а не сидеть в углу. Как мне хотелось ходить на свидания на каблуках. Да что