Венецианский соблазн - Вероника Франко

не придёт в голову, что мы решили рвануть в оживлённый курортный город. Гостиницы с окнами на центральную площадь не обещаю. Но, по словам Джиджи, его домик находится в райском местечке. Купим тебе одежду, будем ходить на пляж. Закосим под романтичных туристов.

– Круто! Это тебя в разведшколе научили так скрываться?

– Старые методы, малышка, самые верные! – задорно улыбается Джеймс.

– Не называй меня «малышкой»!

Мы долго петляем между глубокими ущельями. Оставляем позади Позитано и Амальфи. Дорога поднимается в горы всё выше и выше. Где-то там, среди облаков и лимонных террас, англичанин останавливает машину у небольшого дома, окна которого наглухо закрыты деревянными ставнями. По каменой кладке и крыльцу понятно, что это жилище насчитывает не одну сотню лет.

– Не вижу здесь второй кровати, – констатирую очевидное, когда мы оказываемся внутри дома, и я понимаю, что в спальне только одна постель.

– Я буду спать на диване в гостиной. Не переживай, – спокойно отвечает Джеймс. – Нужно купить продукты. Скоро вернусь. Ты располагайся.

Пока Тейлор уехал за покупками, исследую дом. Он небольшой, но уютный. Идеальное уединённое гнёздышко для романтиков. Стены гостиной украшают чёрно-белые фото середины двадцатого века. На снимках запечатлены члены какой-то итальянской семьи. Мебель антикварная, но в хорошем состоянии. На диване заботливо расставлены вышитые подушки. Обеденный стол накрыт кремовой льняной скатертью.

Кухня декорирована светлой плиткой с синим узором. На полках стоит керамическая утварь: кувшины, расписные тарелки, пиалы, чашки. Вязанки ароматных трав и гроздья острого перца придают комнате неподражаемую атмосферу. Чёрный выход из кухни ведёт в сад. Приоткрываю дверь. Там царит лимонное царство. Большие деревья сплошь покрыты жёлтыми плодами. Запах цитрусовых приятно щекочет ноздри.

Единственная спальня в доме совсем крохотная. Основное пространство в ней занимает кровать и шкаф. На одной из стен в тяжёлой позолоченной раме висит зеркало в полный человеческий рост. Мне кажется, оно совсем не сочетается с лоскутным покрывалом и множеством мелких цветных подушечек, разбросанных по постели. Но не в моём случае придираться к деталям интерьера.

***

Мы ужинаем пастой с соусом песто и салатом с креветками. То ли выпитое вино подействовало, то ли ситуация, что Джеймс всё же не бросил меня на произвол судьбы, но я чувствую, как в душе поднимается волна сострадания к англичанину. Не знаю, что у него произошло в жизни, но мне абсолютно ясно, Тейлор подставляется под пули не из-за азарта или денег. Причина кроется глубже.

– Тебе нужно сменить повязку, – замечаю, что на рубашке Джеймса, где перебинтовано плечо, проступила сукровица.

– Сейчас займусь этим.

– Ты не сможешь сам. Давай помогу.

В туалете нахожу аптечку и обрабатываю рану антисептиком. Затем накладываю свежую повязку.

Вдруг Джеймс хватает мою руку и целует ладонь. Меня прошивает словно ударом молнии. Дыхание учащается.

– Спасибо, – хрипло шепчет Тейлор.

– Не за что, – глухо отвечаю я, собираясь убрать медикаменты со стола.

– Полина… – англичанин смотрит мне в глаза, а руку не отпускает.

– Джеймс…

Глава 22

Полина

В его взгляде я вижу пляшущее пламя желания, страсти и чего-то ещё. Не успеваю сообразить, что это конкретно. Джеймс усаживает меня к себе на колени. Кончиками пальцев нежно проводит по щеке, будто не верит в то, что я настоящая. Сижу, замерев. Между нами вдруг возникла невидимая связь. Одна энергетическая частота. Малейшее движение или шум извне может разрушить эту тонкую материю.

Англичанин касается моих губ своими губами. Его движения медленные, нерешительные, словно он боится, что я его оттолкну. И по уму именно так и надо сделать. После истории в Венеции интимные контакты с этим мужчиной лучше исключить. Но вот как тут их исключить? Когда запах его кожи уже дурманит сознание, а тёмно-карие глаза прожигают до костей.

– Я так по тебе скучал… – шепчет Джеймс, прерывая поцелуй и упираясь своим лбом в мой.

Тело плавится от прикосновений Тейлора. Хочу снова пережить его несдержанную нежность, переходящую в сладкую боль. Хочу задыхаться в его объятиях. Ощущать его большую жёсткую плоть в себе и знать, что Джеймс сходит с ума по мне не меньше, чем я по нему.

«Ну и дура же ты, Полина! Этот англичанин снова отымеет тебя и исчезнет в неизвестном направлении», – голос разума прорывается сквозь завесу похоти и эмоций.

А сколько мне жить осталось? Или нам? Намедни вон чуть не взорвали. Кто знает, что будет завтра? Проснёмся ли мы вообще?

Руки сами скользят по шее Джеймса. Хочу его. До тряски. До саморазрушения. Мне никогда не стереть из памяти нашу ошеломляющую ночь в Венеции. Всё это время я мечтала о Тейлоре. Жаждала снова почувствовать себя его женщиной.

Джеймс

Мягкие женские губы проходятся по щетине на щеке, спускаются по шее. Поцелуи Полины, как глоток свежего воздуха. После всего на прощение не надеюсь. Русская – живое доказательство, что я ни черта не способен контролировать в своей жизни. Думал, ловко проверну операцию с Ромеро – ничего подобного. Подставил девчонку. Был уверен, что подчинил эмоции разуму – нет. Кинул Полину, как женщину, а теперь не знаю выхода из этого тупика. Ведь люблю её, но предложить нормальной жизни по-прежнему не могу. Равно, как и держаться в стороне от неё, находясь в одной комнате. Руки так и тянутся обнять, прижать к себе. Снова почувствовать пленительные изгибы любимого женского тела. И во всем этом есть болезненная обреченность. Эта девочка стала моей персональной пыткой.

Какая-то часть души хочет, чтобы Полина меня оттолкнула. Потому что сам я не в силах делать это. А другая часть… Другая кричит раненой гиеной: «Прости меня! Люби меня! Останься…» Только вот как мне самому себя простить? За то, что втянул ни в чём неповинного человека в такую передрягу, из которой можно не выбраться живым. За то, что теперь девушке придётся, Бог знает сколько времени, скрываться и жить под чужим именем. За то, что всё равно исчезну из её жизни. Имею ли право, зная это всё, прикасаться к Полине? Я заслужил, чтобы она с презрением отвергла меня. Отвернулась, как от прокажённого.

Тонкие пальчики девушки перебирают мои волосы. Гладят затылок, плечи. Зачем она это делает? Почему не пошлёт подальше? Воли снять её со своих колен не хватает. Сижу, как истукан. Только воздух жадно втягиваю ноздрями. Стараюсь запечатлеть в памяти каждое мгновение нежности, что дарит мне русская.

Напряжение в теле достигает кульминации. Каждая мышца натянута до боли. Серо-зелёные глаза доверчиво смотрят прямо в душу. Опять. Господи! Полина! Да сколько же раз нужно