Женить нельзя помиловать - Вячеслав Шторм

Все, включая драконозавров, с изумлением воззрились на бабку Штефу, о которой мы напрочь позабыли. А напрасно!

— Ну что бы тебе стоило помолчать еще немного? — тоскливо поинтересовался свинкс.

— Это означает «нет» или таки «да»?

— Да!

— Ура!!!

Мы бросились обниматься и целоваться. Штефа иронично поинтересовалась:

— Ну шо, драгоценные? Никак г'аздумали скаг'мливать бедную стаг'ушку дг'аконозавг'ам?

И тут Римбольд выдал!

Он поднялся, отряхнулся, шагнул вперед и отвесил лепрехунше поясной поклон:

— Спасибо, уважаемая Штефа! Признаю себя бородатым козлом и прошу великодушно простить за недостойное поведение меня и моих друзей.

— Великодушно пг'ощаю, — ухмыльнулась та. — И потом, за мной должок… Ну шо, Хг'юнчик, загадывай втог'ую загадку!

— Сидит девица в темнице, а коса — на улице, — послушно откликнулся свинкс — Время пошло.

— Мор… — начал было Бон, но моя ладонь накрепко запечатала ему рот. Парень бешено завращал глазами. Хорошо хоть укусить не попытался.

— Придушу! — пообещал я.

Бон кивнул, и я убрал ладонь. И вновь мы предприняли взаимный мозговой штурм, и вновь он окончился полнейшим пшиком.

— Итак, — провозгласил свинкс, — я весь внимание, обоняние и осязание!

— Давай уж, — подтолкнула игрока в спину Глори. — Вдруг повезет?

Не повезло.

— Больше ошибаться вы не можете, — любезно предупредил Хрюшиан. Хотя о таком, пожалуй, забудешь.

Когда песчинки начали отсчет следующей пятиминутки, я, не тратя драгоценного времени понапрасну, бросился к раскуривающей очередную трубку лепрехунше:

— Штефа! На тебя вся надежда!

— Во-от вы как теперь заговог'или, — глубокомысленно протянула вредная бабка и пыхнула дымом. Глаза мои немилосердно защипало, но ради спасения жены, друзей и собственной, весьма мною любимой, шкуры, я готов был снести еще и не такое.

— Ну хоть намекни, в каком направлении думать! — взмолился я. — Время же идет!

— Сказала бы я, куда оно идет… — проворчала Штефа. — Ну да ладно, за мной ведь не один должок, а целых тг'и. Подумай в направлении Коттоу.

— Ты имеешь в виду разбойника Грегори Коттоу? — не поверил собственным ушам я. — А причем тут… грандиозно!

— Сэд, время! — предупредила Глори, как и все прочие, не дыша наблюдавшая за тающей на глазах струйкой песка.

— Фигня! — весело ответил я. — Кажется, я знаю отгадку.

История с лихим разбойником, и впрямь, вышла презанятная. У одного богатого барона, имя которого история не сохранила, родилась дочь. Решил барон выпендриться и пригласить звездочета иль еще какого хироманта, дабы тот предрек ребенку славное будущее. Да во всей округе, как назло, ни одного предсказателя. В конце концов нашли слуги бароновы под забором какого-то выпивоху, который громогласно орал, что он истину провидит. В вине. Ну, накачали провидца по самые брови и притащили к колыбельке девочки. Посмотрел тот на новорожденную мутным взором, да как заорет: «Вижу! Вижу смерть баронову, что обретет он через дщерь, и голову без волос!» После чего рухнул на пол и отключился.

Барон, посчитав, что с провидцем обморок от истощения случился, а это истинность пророчества только подтверждает, жутко перетрусил. Но потом поостыл и решил: ежели наследница лысой не будет, то ничего страшного с ним не случится. Приказал он дочь запереть в самой высокой башне, никуда оттуда не выпускать и главное — не давать ничего такого, чем можно волосам урон нанести. Вот девочка росла, росла, росла, и волосы, само собой, росли. Когда в комнате от них стало трудновато дышать, девица придумала заплетать косу и выкидывать оную косу в забранное решеткой окошко.

Так шло время, и вот прослышал о девице Грегори Коттоу, недавно сбежавший с каторги и в связи с этим лысый как коленка. Смекнул Грегори, какие возможности таит в себе коса баронской дочери, набрал человек шесть таких же отвязных молодцов и как-то ночью с ножовкой по металлу в зубах взобрался по косе на стену. Взобрался, перепилил решетку, влез в комнату, связал спящую девицу, кляп воткнул да к кровати примотал, чтобы не рыпалась, а потом уж — дело техники. Молодцы по косе в комнату карабкаются, торопятся, Коттоу в замке дверном отмычкой ковыряется, девица, на которую никто внимания не обращает, мычит от обиды и кляп грызет! Короче, замок той ночью пал, Грегори недоверчивого барона прирезал, а выпивоха-провидец повсеместно прославился.

— Ну что, пища? — рявкнул свинкс, прервав мои мысли. — Будем на загадку ответ давать или сразу пожелаете мне приятного аппетита?

Вся наша команда дружно уставилась на лепрехуншу.

Бабка небрежно указала на меня трубкой.

— Девица Рапунцелия, — так же небрежно бросил я. Страж ущелья с громким клацаньем прикрыл раззявленную было пасть, пошлепал губами и горестно вопросил:

— Откуда вы только взялись, такие умные, на мою голову? Неужели вам меня не жалко?

— Ничего себе заявочка! — тут же вылез вперед Римбольд. — Он нас, значит, жрать собирается, загадками мучает, а мы его еще и жалеть при этом должны?!

— Вот-вот, — поддержала гнома Глори, — сам бы нас пожалел.

— И рад бы, но не могу.

— Почему?

— Потому что я — свинкс. Мне жалеть не положено. У меня, если хотите знать, вообще всего три функции: сторожить проход, загадывать путникам загадки и жрать. А вот вам стыдно должно быть: я ведь вас в мое ущелье на веревке не тянул. В конце концов, если этот растреклятый Дальне-Руссианский Предел вам настолько встрял, то шли бы через Альпенштокский перевал! Так нет же, приехали, разбудили, да еще и голодом морят!

— Но ведь перевал считается непроходимым!

— Ущелье Хрюкающей Погибели тоже считается непроходимым! И не без основания!.. Всё, слушайте третью загадку: как без окон, без дверей полна горница людей? — Свинке обиженно хрюкнул, от души приложил копытом многострадальную скалу и отвернулся. А мы, как по команде, посмотрели на бабку Штефу.

— Ой, и шо вы все вг'емя шо-то хотите от стаг'ой лепг'ехунши? — возмутилась она. — Меня папочка с мамочкой назвали Штефа, а не ог'акул Итаг' Тасс.

— Пожалуйста! — жалобно протянул Римбольд. — Ну, хочешь… хочешь, Бон перед тобой на колени встанет?

— И встану! — покорно кивнул игрок. — Могу даже лечь, от меня не убудет

— Подумать малость от тебя не убудет! — отрезала бабка, вставая. — Ладно, засиделась я шо-то с вами…

— Вы куда?!

— По делам.

— А отгадка?!

— Так я же вам сказала, спг'осите вон того кг'асавчика.

— А как же еще один должок? — вытащил последний козырь я. Гнусно, конечно, припирать бабку к стенке, воспользовавшись ее минутным откровением, но другого выхода я просто не видел.

— А ведь и вег'но! Нехог'ошо получается. Значит, так! Когда окажетесь по ту стог'ону пг'охода, пег'во-напег'во г'азыщите волхва по имени Дг'узь. Запомнили? Дг'узь!

С этим словами Штефа зевнула… и исчезла.

Мы не принялись биться головами о камни лишь по одной причине: Хрюшиан объявил о том, что время, отпущенное нам на раздумья, истекло.

— Давай, Бон! — непререкаемым тоном произнесла Глори.

— Но у меня только один вариант. И он наверняка неправильный! — простонал парень, заламывая руки.

— Значит, у тебя на целый вариант больше, чем у нас всех!

— Слушайте, так не честно! — возмутился свинкс — Считаю до трех и, если не получу конкретного ответа, приступаю к трапезе. Один… два…

— Огурец!!!

Так часто и обильно, как в этот день, я еще в жизни не потел.

— Я, конечно, мог бы сказать, что правильная отгадка — тюрьма для особо опасных преступников-магов на архипелаге Гул-Агх, — медленно начал страж Ущелья, — и попробовали бы вы что-нибудь на это возразить. Но вся беда в том, что свинксы по своей природе не способны на ложь. На этот раз я действительно имел в виду огурец. Вы победили, а я свободен! Свободен! Счастливо оставаться!

Он оглушительно всхркжнул, расправил свои исполинские крылья, пробежал несколько десятков метров и тяжело взмыл в воздух.

ГЛАВА XI,

в которой мы подтверждаем теорию Безумной Лори, а также узнаем, к чему может привести потирание старой медной лампы, похожей на ночную вазу

Как оказалось, туша свинкса загораживала весьма широкий туннель, выдолбленный неизвестным мастером прямо в скале. Впрочем, нет. Не выдолбленный. Вырезанный. По крайней мере, так заявил Римбольд. Причем столь ровный и изящный, будто был вырезан разогретым ножом в головке сыра. Лично мне он сразу напомнил тот грот, сквозь который мы в свое время попали в замок Верховного Лесничего Спящих Дубрав. Вот только красной светящейся породы, богатой эйлонами, тут, разумеется, не было. Ну да мы сюда не за сокровищами сунулись!

Не дожидаясь, пока свинкс передумает и прилетит обратно либо вновь возникнет бабка Штефа верхом на Большом Волосатом Ы с котелком гог'ского кулеша в зубах, мы вооружились факелами и двинули вперед: медленно, осторожно, переговариваясь вполголоса и держа оружие наготове. Но проходил час за часом, а вокруг ничего не менялось. Никто на нас не нападал, никаких посторонних звуков не слышалось, подозрительных запахов не обонялось, и даже сам туннель не расходился несколькими рукавами, намекая На возможность хоть чуточку поплутать. Нет, мы ехали по прямому как стрела коридору, да еще по двое в ряд и выпрямившись в полный рост. Часа через четыре решено было сделать привал и перекусить, что и было воплощено в жизнь также без каких-либо проблем. Восстановив силы, мы вновь тронулись в путь, и еще часа через два я ощутил на лице струю свежего воздуха.