Король-Предатель - Михнегер Егор

Во внутреннем дворике стало резко светлеть. Обратив взор на источник сияния, Скалозуб от удивления раскрыл рот, настолько бредовым казалось происходящее.

Всё ещё пошатываясь, но с чрезвычайно целеустремленным лицом, Фомлин яростно сдёргивал плотные покрывала со сталактитов-светляков и больших светлокамней, коими была усыпана вся пещера.

— Какого хрена меня не разбудили раньше?! — возмущенно орал владелец сада. — Проклятье, уже давно было пора начать имитировать день!

Хиггинс плавным движением прикрыл рот Скалозубу.

— А ты думал, всё так просто? Это тебе не семейную бухгалтерию вести, — старый выпивоха, похоже, окончательно проснулся. — Фомлин знает толк в садоводстве.

— Но зачем? К чему такие заморочки с покрывалами, светом и тьмой? Это что, какой-то розыгрыш?

— Делать мне больше нехрен, как разыгрывать тут его! — ворча, продолжал своё странное занятие Фомлин. — Зараза! Ещё два часа назад нужно было день начинать!

— Какая разница, день сейчас или ночь, мы же всё равно глубоко под горой?! — не унимался любознательный Скалозуб. — С чего ты вообще решил, что сейчас именно «день»?

Садовод ничего не ответил, только рявкнул на Бойла и Кларка, чтобы те наконец оторвались от облюбованного ими ведра и помогли «начать день».

Когда троица неуклюжих с бодуна гномов распечатала оставшиеся светлокамни, в пещере стало настолько светло, что Скалозубу пришлось щурить глаза, отвыкшие от столь яркого освещения.

Площадь участка оказалось больше, чем можно было предположить в темноте. Ровными рядами, с минимальными промежутками, были рассажены огурцы, помидоры, грибокартошка, бобы и даже какие-то колосья, называвшиеся, как пояснил Хиггинс, яжрачменем.

Приступив к работе, гномы трезвели на глазах, всё увереннее набирая воду в огромные чайники с длинными носиками, расширяющимися на конце припаянной к ним дырчатой насадкой. Поливая из странных приспособлений свои насаждения, бледные и невыспавшиеся вчерашние дебоширы улыбались, нежно поправляя листочки и стебли растений.

Завершив наконец «ритуал начала дня», как про себя назвал его Скалозуб, гномы принялись умываться в маленьком ручейке, о котором упоминал ранее Пастырь.

— До чего же ты любопытный, Безбородый. Как маленький ребёнок! — сделал замечание Фомлин, раздевшись по пояс и омывая помятое лицо холодной водой.

— Можно сказать, вчера он заново родился, — ответил за гнома пророк. — К тому же не стоит забывать, он всю жизнь провёл среди высшей элиты законнорожденных и понятия не имеет, какой путь проходят блюда, прежде чем попасть к нему на стол.

— Не соглашусь. По гнилой грибокартошке он настоящий специалист! — возразил староста.

— Праотец милостивый, я же попросил прощения перед лицом всех жителей Квартала! — возмутился Скалозуб. — Теперь я прекрасно осознаю, насколько гнусно тогда поступал. Мне что, всю оставшуюся жизнь будут поминать мой проступок?!

Все посмотрели на него словно на наивного дурочка.

— А ты думал пары извинений достаточно? Докажи на деле, а не на словах, что ты изменился! Исправь ситуацию, помоги беднякам, сделай жизнь окружающих хоть чуточку лучше — и ни у кого язык не повернётся вспомнить былое. До тех же пор, кайся и помалкивай… грешник.

Слова Фомлина вызвали неприятные воспоминания о кошмарном сне, а хмурое выражение страдающего от похмелья лица отбило у Скалозуба всякое желание продолжать спор.

— Ладно парни, пойдём, выпьем чайку. У нас должен был настояться свеженький чайный гриб. К тому же, лично я не прочь пожрать. Боюсь, вчерашний ужин теперь находится в том ведёрке…

После скромного, но сытного завтрака, состоящего из перловки, которую, как с удивлением узнал Скалозуб, готовят из выращиваемого во дворике яжрачменя, гномы начали расходиться. Фомлин вместе с Пастырем и сопровождавшим их Бойлом ушли на очередное городское собрание. Кларк убежал помогать по хозяйству какому-то знакомому, а Хиггинс вновь пошёл спать.

Проболтавшись пару часов неприкаянным, Скалозуб напросился от скуки в помощники к двум пожилым гномихам. Пастырь уже поведал ему, что Гмара и Жмона были служанками пропавшей жены Фомлина, но выведать у них нечто большее так и не удалось. Чувствовалось, что тема для женщин неприятна, а под словом «пропавшая» подразумевалось нечто гораздо более безысходное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Завершив все делегированные ему слабым полом дела, Скалозуб принялся играть с Чоппи. Вернувшийся раньше остальных Кларк застал его валяющимся на земле и имитирующим ожесточенную борьбу с собакомордой.

— Вау-вау, полегче, Безбородый, не задави нашего любимого пёсика! Ишь, какой ты у нас оказывается борец!

Смутившийся гном поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли:

— Захотелось немного подвигаться. Чувствую себя старой развалиной после столь долгого пребывания в одной позе. Знаешь, будучи наследником Среброделов я постоянно трудился над своей физической формой. Гимнастика, упражнения с оружием, борьба. Я мог тренироваться часами! А сейчас устал, всего-то поработав часик на кухне и поиграв слегка с Чоппи.

— Ничё себе, вам законнорожденным делать нефиг! — присвистнул Кларк. — На меня все таращатся как на сумасшедшего, а я-то всего лишь жонглирую своими камнями. Это ж надо додуматься, упражняться часами напролёт заместо нормальной работы!

— Понимаю, — вздохнул Скалозуб, — когда я учился в Школе ремёсел, тоже слабо представлял себе тренировки в свободное время. Помашешь молотом час-другой, уже будет не до борьбы.

— На кой ляд вообще нужна эта ваша борьба? Пока будешь с одним возиться, остальные все почки и спину ногами тебе отобьют! Кинул чем-нибудь тяжёлым в голову и бежать, что есть мочи.

Скалозуб почесал затылок, не зная с чего и начать:

— Видишь ли, Кларк, до недавнего запрета на ношение стального оружия, у нас, законнорожденных, если дело доходило до серьёзного конфликта, никому и в голову не приходило никуда убегать. Любой мужчина встал бы на защиту имущества и близких, с топором ли, молотом, булавой, или ещё чем не менее смертоносным. Да ещё и килограмм двадцать доспехов бы на себя нацепил.

Соответственно, если в бою с другим таким же тяжеловооруженным гномом, ты по каким-то причинам оказался вдруг без оружия, всё что можно сделать, это вступить в борьбу. Связать руки противника, не дать ему замахнуться, нейтрализовав тем самым основную угрозу. А при большой удаче и мастерстве ещё и чужое оружие отобрать.

К тому же, при введении некоторых ограничений, борьба отличное средство для выяснения отношений между мужчинами. Не прибегая к чрезмерному насилию, пробитым головам, выбитым зубам и сломанным носам, можно быстро выяснить кто был прав.

Кларк всё ещё недоверчиво покачал головой:

— Мы с тобой будто из разных миров, Безбородый. Бросаться голыми руками на защищённого доспехами воина?! Всегда же можно хотя бы заточку из-за голенища сапога вытащить!

Гном продемонстрировал искусно запрятанные ножи. Скалозуб в жизни бы не заподозрил всегда пребывавшего на позитиве товарища в ношении такого количества острых предметов.

— Правда, стражи действительно тщательно обыскивали и отбирали у меня ножички, те пару раз, что я бывал в вашей Пещере…

— Научишь меня обращаться с ножом? Раньше я им лишь грибы, да иногда мясцо резал, — не удержался от просьбы воодушевившийся Скалозуб.

Быт черни казался ему сейчас совсем иным, чуть ли не экзотическим миром и представлял животрепещущий интерес. Он знал, что подобное состояние очень быстро лечится рутинной работой, но уж тренировки с холодным оружием ему навряд ли наскучат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да без проблем, дружище! — рассмеялся юный гном. — Хочешь, я тебя и камешками жонглировать научу? Тоже полезный навык, если понадобится что-то внезапно швырнуть. А ты поучи меня этой странной борьбе. Вот будет умора, завалить какого-нибудь жлоба с дубиной и потоптаться на нём!

— По рукам! — с удовольствием согласился Скалозуб.

Глава 9. Всего лишь детишки

Никогда не взывай к «лучшей стороне» человека. Он может её и не иметь. Обратись к его личной заинтересованности. Это значительно эффективнее.

Роберт Хайнлайн