Хищники - Валерий Горшков

Именно так рассуждал рэкетирский «папа» Бизон, когда отдавал приказ своим «пехотинцам» и «спецам» во что бы то ни стало разыскать посредника и любыми способами выбить из него координаты Ворона.

Два месяца напряженных поисков, в которых была задействована целая бригада стукачей, не прошли даром, и чуть больше суток назад Борис был схвачен. Трое здоровенных ублюдков с бритыми затылками затолкали его в грузовой микроавтобус «фольксваген» и отвезли за город, на заброшенный хутор недалеко от Ораниенбаума. Потом начались истязания. Однако Борис, выплевывая выбитые зубы, только с вызовом усмехался, глядя в тупые морды своих палачей. А те ревели от переполнявшей их бессильной злобы и с удвоенным рвением вновь приступали к вышибанию заветной информации — как найти киллера по кличке Ворон?

С тех пор как яхта Пегаса взлетела на воздух во время празднования сорок третьего дня его рождения, уничтожив вместе с паханом еще двух бандитских «бугров», среди обезглавленной питерской «братвы» упорно блуждали слухи о том, что организатором расправы стал таинственный борец с криминалом по прозвищу Ворон. И как только верх в междоусобной войне банд взял Бизон, он первым делом потребовал хоть из-под земли достать ему Ворона. Многочисленные «бригады» с неиссякаемой энергией ломанулись на поиски...

На какую-то секунду взгляд Бориса снова стал осмысленным. Застилавшая глаза кровавая пелена рассеялась, и он увидел стоявших прямо перед ним громил, что-то напряженно обсуждавших. Их спортивные костюмы были обильно залиты кровью. Когда ручной дрелью сверлят ладони, нельзя обойтись без крови...

— «Папа» нервничает, — хриплым голосом произнес один из бандитов, с надеждой поглядывая на собеседника. — Если этот гад не расколется, нам не поздоровится... Вот уперся рогом, падла! — Бритоголовый с ненавистью посмотрел на привязанного к стулу Бориса и брезгливо отвернулся. — Я даже смотреть на него не могу, блевать охота. Как он еще дышит, а, Болт?!

— Жопой, — не задумываясь ответил тот и почесал косой шрам на подбородке.

— Да-а!.. — Сигарета полетела в сторону и, ударившись о деревянную стенку сарая, рассыпалась веером оранжевых искр. — Уж на что упертым оказался тот чухонец, которого мы трясли под Гатчиной, так этот еще хлеще. Слышь, Болт, а может, он того?..

— Чего — «того»? — переспросил «бык».

— Ну, рехнулся от болевого шока. Бывает ведь! — пожал плечами бандит, снова поглядывая на Бориса. — Когда я в армии один раз подрался, то меня тоже два раза по голове огрели. Так левая бровь до сих пор иногда дергается. Я тогда вообще два дня не мог вспомнить, как меня звать.

— Не-т, здесь другой случай, — отрицательно покачал головой Болт. — Этот мудак прекрасно понимает, чего от него хотят, но говорить отказывается из принципа. Не хочет дружка закладывать, сука!.. Ничего, сейчас Адидас подъедет, тогда посмотрим, насколько он упертый...

— Ты говорил то же самое еще вчера вечером, когда дрель притащил, — с издевкой напомнил коренастый. — Лажа все это... Туфта! Ничего он говорить не будет. Пора кончить его и закопать...

— Ну-ну, попробуй! — кисло усмехнулся Болт, жадно затягиваясь сигаретой. — Потом Бизон тебя закопает. Рядом с ним. И будете лежать вместе до тех пор, пока не сгниете! Гы-гы...

— Иди ты на хер со своими шутками! — оскалился коротышка. — Пойду принесу лимонада из машины...

Он вышел из сарая, плотно прикрыв за собой кособокую дверь на ржавых петлях, а Болт вплотную приблизился к Борису и взял его за разбитый подбородок.

— Живой еще, тварь! — злобно процедил бандит и больше для порядка, чем в надежде «разговорить» жертву, ребром ладони ударил связника по сломанной переносице. — Молчишь, — прошипел он сквозь зубы и поднял левую руку с сигаретой. На его обезьяноподобной роже заиграла улыбочка. — Дрели ты, значит, не боишься, что же, попробуем кое-что поинтересней...

Измазанная кровью рука с сигаретой медленно приблизилась к лицу Бориса. Острый уголек мягко уткнулся в бесформенное вздутие, за которым должен был находиться пока еще целый глаз, и запекшаяся на веке корка зловеще зашипела. Тело жертвы дрогнуло. Залитый кровью окурок погас. Болт грязно выматерился и отшвырнул его в сторону.

— Повезло тебе, скотина безмозглая! Но в следующий раз останешься без окуляра, обещаю!

Дверь сарая скрипнула. Коротышка, из-за малого роста и широких плеч похожий на табуретку, принес пластмассовую бутыль с лимонадом «Херши». В бутыли оставалось еще больше половины.

— На, освежись! — Коротышка протянул бутылку Болту, рукавом куртки вытирая мокрые губы. Тот сделал несколько глотков, потом наклонил бутыль над головой Бориса и тоненькой струйкой стал лить шипящий лимонад на свежие кровоточащие раны. Несчастный снова вздрогнул и застонал. Его вспухшие веки чуть приподнялись, открывая красные мутные глаза.

Болт испуганно отпрянул, пораженный застывшим в глазах Бориса выражением. В них читалось сочувствие к своим мучителям. «Господи, прости им, безумным, ибо не ведают, что творят...»

— Эй, ты! — крикнул коротышка, подскакивая к Борису. — Ты чего так смотришь?!

И он обрушил на несчастного целую серию жестоких ударов. Когда секунд через тридцать ожесточенного избиения «бык» основательно подустал, он в последний раз пнул ногой в грудь в очередной раз потерявшего сознание пленника и махнул рукой.

— Все, глуши мотор! — смачно сплюнул коротышка себе под ноги. — Перестарались мы с тобой, Болт! Точно говорю — этот кусок дерьма уже ничего нам не скажет. Его мозги уже далеко отсюда, — и бандит ткнул пальцем вверх — туда, где сквозь местами провалившуюся крышу кое-где пробивался тусклый свет пасмурного осеннего дня.

Но он ошибался. Несмотря на чудовищные истязания, Борис все еще пребывал в здравом рассудке, если превращенный в кусок кровоточащей плоти человек вообще может здраво рассуждать. Связник хорошо понимал, что ему осталось жить не больше нескольких часов — даже если он сломается и «сдаст» Ворона. Тогда вместо одной смерти будет две... Так не лучше ли плюнуть этим скотам в рожи и послать их ко всем чертям, вместе с их дрелями, паяльными лампами и кулаками?!

Усилием воли Борис заставил себя не потерять сознание, едва шевелившимся, прокушенным во многих местах языком медленно облизал вспухшие синие губы, сделал два глубоких вздоха, насколько позволяли переломанные ребра, и тихо прошептал:

— Я... скажу... куда... идти...

— Что? — резко повернулся Болт, стоявший к пленнику вполоборота. — Что ты сказал?!

— Наконец-то, мать твою! — радостно воскликнул коротышка. — Так давай, не тяни! Притомил уже, сука!

«Быки» замерли, готовясь услышать долгожданные координаты Ворона.

— Пошли вы на... хуй, — внятно произнес Борис и криво усмехнулся разбитыми губами.

— А-а-а! — завопил взбешенный Болт.

Такой же вопль издал покрывшийся от злости красными пятнами коротышка. А связник Ворона снова уронил голову на грудь и уже не чувствовал, как бандиты обрушивают на него удар за ударом. На измученного пытками Бориса накатилась мягкая, теплая волна и унесла его от того берега боли и страданий, который называется жизнью.

От ставшего уже привычным за последние сутки занятия бандитов отвлек шум подъехавшей к сараю автомашины. Они опустили кулаки и вышли из полутемного пространства на свежий воздух. А из прикатившего микроавтобуса вывалился усталый, но явно чем-то довольный Адидас. Он обошел автобус сзади, открыл дверцы грузового отсека и выволок оттуда за волосы симпатичную светловолосую девушку в коротком черном платье и белоснежной кофточке. Одежда эта очень напоминала униформу официантки или работницы гостиничного сервиса.

— Вот она! — удовлетворенно произнес Адидас — длинный и тощий как жердь отморозок лет двадцати пяти с бугристой, гладко выбритой башкой. — Насилу отыскал! Еще брыкалась, мокрощелка!

И, недолго думая, он отвесил девушке размашистую, хлесткую пощечину. Та не удержалась на ногах, упала на колени и принялась громко звать на помощь. Слезы отчаяния градом катились из ее глаз, оставляя на щеках синие потеки косметики.

— Теперь он заговорит, вот увидите! — самодовольно заявил Адидас, но, увидев на лицах коротышки и Болта кислые мины, осекся. — В чем дело, пацаны?

— Он уже ничего не скажет, — буркнул похожий на табуретку бандит. — Бобик сдох, так и не трахнув свою Жучку.

— Что, замочили? — с досадой переспросил Адидас. — Ну и мудаки! Поторопились... Ну да ладно! Займемся тогда нашей гостьей. — Он нагнулся, схватил за волосы сидевшую на земле девушку и потянул вверх. — Вставай, лярва! Пора сдавать экзамен. Слышь, пацаны, может, кто хочет трахнуть эту куклу?

— Не-т, я уже ничего не хочу, кроме как всхрапнуть на мягкой кроватке, — отмел свою кандидатуру коротышка. — Почти сутки не спал, да еще этот... Словно язык проглотил, гаденыш! Я пас.