The Мечты. Соль Мёньер (СИ) - Светлая Марина

Реджеп на радостях даже Моджеевскую поставил на землю, если ей так приятнее. И они оба словно наперегонки рванули вперед, позабыв и про каблуки, и про тыквы.

Еще через несколько минут добежали до двора, огражденного забором, и Четинкая загорланил на всю округу:

- Эй! Хозяева! Мы передумали и остаемся ужинать!

В то же мгновение он получил слабый пинок в плечо.

- Ты бы повежливее себя вел, - прошипела Таня. – Лично я очень хочу спать!

- Да ладно тебе! Они нормальные! – отмахнулся Реджеп, и, вторя ему, калитка со скрипом отворилась, а из получившейся щели просунулось лицо Михаила Михайловича Гайдученко. Увидев потенциальных клиентов в свете фонаря, он слегка присвистнул и выдал:

- Ёшкин кот, вы как тут? Чего приключилось?

- Шину пробили, запаски нет, связи тоже нет, - отрапортовал Четинкая и добавил: - В общем, наш экипаж нуждается в оказании помощи.

- И вы пешком обратно шли? Охо-хо-юшки! Это ж сколько?

- Много, - всхлипнула Таня. – Можно у вас где-нибудь переночевать? Пожалуйста!

- Да конечно, конечно, об чем разговор! Вы только не плачьте, Татьяна Романовна! – спохватился Михаил Михайлович и посторонился, открывая им калитку. – Вот, проходите. У нас комната для вас найдется. Замерзли? Может, баньку растопить? Попаритесь?

- Лучше одеяло, - отказалась Таня, отстраняясь от Реджепа. – Поздно уже.

- А я б тебя веником отходил, - усмехнулся тот, проходя во двор. – Нам бы еще чаю горячего. Татьяна Романовна уже гундосит.

- И чай, и одело, и еда, - соглашался хозяин фермы и повел их вглубь двора, к дому. – А машина где? Бросили? Эвакуатор вызвать не смогли?

- Не надо ничего! – вскрикнула Таня, перепуганная перспективой париться в баньке с придурком Реджепом, и выхватила из кармана телефон. – Сейчас мы вызовем эвакуатор, такси… И уедем домой. Спасибо.

- Джаным, ну ты хоть голову включи! – возмутился турок. – Как ты себе сейчас это представляешь? Пока машина доберется сюда, пока довезет нас до Солнечногорска. Ты можешь себе представить, во сколько мы будем дома? Как раз пора на работу будет ехать. Скажи, пожалуйста, ты сама-то такое выдержишь? Тогда лучше звони отцу и вызывай вертолет. Но даже это быстро не получится!

- Татьяна Романовна, ваш коллега прав, - закивал Михаил Михайлович. – Поздно уже, в нашу глушь после семи вечера кого-то вызвать вообще проблематично, а последний рейсовый автобус уже ушел еще в обед. Давайте вы лучше у нас побудете. Я сейчас Марусю позову, переодевку вам найдем, ляжете спать. А утром мы вам поможем уехать.

- Слыхала? Нам помогут! – улыбнулся Реджеп. – Лично я уже не в состоянии куда-то переться. И тебя не пущу.

- Ты не можешь меня не пустить, - прошипела она, - а я хочу домой. Сейчас хочу.

- Сейчас – у тебя истерика. Ляжешь спать – пройдет.

- Михаил Михайлович, вот он, - Таня бросила злой взгляд на Реджепа, - может делать что захочет. А мне, пожалуйста, покажите комнату.

Реджеп поцокал языком и изрек сакраментальное: «Машалла!»

А Михаил Михайлович закивал болванчиком и наконец дошел до крыльца, открыл дверь перед своими ночными посетителями и завел их внутрь, туда, где тепло и где можно хоть как-то чувствовать себя человеком. Они всей гурьбой шли по коридору, пока хозяин умудрялся то звать жену, то давать распоряжение дочке, то еще кого-то на уши ставить. А когда оказались в самом конце коридорчика за очередным поворотом второго этажа, он указал на маленькую лестницу, ведущую вверх и заканчивающуюся небольшой дверью, сообщил:

- Вам туда. Там есть ванная, кровать и все, что нужно. Обычно у нас там летом туристы живут, кто приезжает побыть подальше от городской суеты. Маруся сейчас занесет пижамы и полотенца. Ужинать будете в комнате или внизу?

- Ужинать будем в комнате или внизу? – повторил за ним Реджеп Аязович, и оба мужчины воззрились на Таню.

- В к… комнате? – икнула она. – То есть… там одна комната?

В этом самом месте надо отдать должное Шефу – до него каким-то чудесным образом все-таки дошло, что Таня и правда на грани истерики, и значит, пора брать ситуацию в свои руки. А то ведь с нее станется – рванет сейчас на улицу и реально начнет папе звонить и вертолет требовать. Да и хозяина обижать как-то нехорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Потому он живо ухватил Таню за локоть и поволок наверх:

- Спасибо большое, Михаил Михайлович! Дальше мы с Татьяной Романовной сами! За чаем я спущусь, не надо никого беспокоить уже. Поздно. Да и устали все!

- Так нам не трудно! – запротестовал владелец фермы, но Реджеп уже открывал дверь, не давая Тане и слова вставить:

- Трудно – не трудно! Какая разница. Мы и так достаточно вам тут шороху навели. Не беспокойтесь. Кухня внизу, да?

- Да. От лестницы направо и первая дверь.

- Добра вашему дому!

И он запихнул Таню в комнату.

Весь этот путь, который показался ей бесконечно долгим, она отчаянно пыталась вырвать руку из его цепких пальцев. А оказавшись внутри, замерла на месте. Увиденное пришибло окончательно. Предполагая, что так и будет, она все же надеялась. Верила, как в детстве верят в сказки. Но однажды ты вырастаешь, взрослеешь и понимаешь – реальная жизнь слишком далека от любого волшебства.

В общем, к огромному ужасу Тани в небольшой, хотя и уютной комнатке, в самом ее центре, располагалась всего лишь одна кровать. Собственно, это было единственное, что в действительности ее волновало, потому остальную обстановку комнаты Татьяна Романовна даже не разглядывала. Зачем, если и так понятно?

Реджеп же тем временем стянул с плеч свой рюкзак с добычей и решительно заявил:

- Даже не надейся, что кто-то из нас ляжет на полу. Тут хватит места нам обоим, поняла?

- Глупость какая, - выдохнула Таня и в растерянности посмотрела на Реджепа. – Я сплю, да? Скажи, пожалуйста, что это сон.

- Да, джаным, это сон. Дурацкий бредовый сон. Досмотрим его завтра утром! – заявил Четинкая и полез в стоявший в углу шкаф – эдакий деревенский, деревянный, из грубо сколоченных досок. Там нашлись подушки, простыни, одеяла и несколько полотенец. Одно из них он сунул в руки Тане и велел: - Иди в ванную и грейся. А я пойду вниз. Раздобуду во что переодеться и пожрать. И даже не смей вылезать в окно – мы под крышей. Убьешься.

Убиваться точно не входило в ближайшие планы Татьяны Романовны. Как, впрочем, и посещение ванной. Она молча проводила Реджепа взглядом, и, едва дверь за ним закрылась, тут же ринулась к шкафу, где раздобыла еще одно одеяло и пару подушек. В комоде рядом обнаружилось огромное вязаное покрывало. Из всего этого она соорудила баррикаду ровно посередине кровати, удовлетворенно осмотрела возведенную конструкцию и быстро устроилась под одеялом.

Реджеп вернулся буквально через двадцать минут с подносом в руках и здоровенным свертком под мышкой. В свертке угадывалась обещанная пижама для обоих. А на подносе радостно дымились котлеты с гороховым пюре, две большие чашки чая, золотились мед и свежий хлеб с пирожками, а еще радовало глаз изобилие сыров – они все же были на сыроварне.

Оценив открывшуюся его взгляду картину с Таней, чей нос едва торчал из-под одеяла, Шеф заржал и едва не растерял все принесенное. Но все же кое-как донес до тумбочки возле нее и проговорил:

- Ужинай, джаным. Или хотя бы чаю выпей – иначе утром горло будет болеть. А я в душ. 

- Я сплю, - пискнула Таня из-под одеяла.

- Спокойной ночи, - согласился Четинкая, усмехаясь в усы, и скрылся за дверью уборной, прихватив с собой полотенце и одну из пижам.

Потом долго и тщательно мылся – здесь неожиданно обнаружилась латунная ванна, выполненная под старину. А что? Раз уж не довелось попариться в баньке, пришлось париться в ванной комнате. Ну как париться... Париться он перестал еще в 9 классе, когда подавал документы в поваренное училище вместо того, чтобы закончить лучшую школу Солнечногорска и поступать на какой-нибудь столичный, а лучше европейский юрфак, как жаждал Аяз-эфенди.

А сейчас – ну разве же это париться? Сейчас у него слегонца пылал мозг, ныли ноги, поясница и, что еще хуже, хотелось вместо теплой воды поливаться ледяной, чтобы остудить самого себя. Но мысли о том, что с Таней Моджеевской им делить постель всю эту ночь, настойчиво крутились в голове, пробуждая совсем нездоровые фантазии. Абсолютно нездоровые.