Узник комнаты страха - Сергей Макаров

Он молча и вопросительно уставился на гостя.

– А я думал, ты мне объяснишь происхождение этой дряни.

– А я думал, это по твоей части: узнавать, откуда тянутся нити темных наркотических дел и появляется всякая дрянь.

– Леня, мы с тобой – в некотором смысле партнеры. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе, как могу. Но ты должен понимать, что если я сам просто вот так вот начну выяснять… И если это придется делать официально, то не имея предыстории, я могу найти то, что тебе, судя по этой упаковке, может совсем не понравиться.

– Я так понимаю, – невозмутимо предположил Леонид, – что ты тут по причине тех трагических отравлений, о которых гудит вся больница. Я слышал. Почему же ты пришел ко мне? Наверно, думаешь, что я знаю, потому что являюсь причиной. Ты ошибаешься.

Торчилин несколько раз качнулся на стуле, затем наклонился к врачу, облокотившись руками о стол.

– Леня, тебе должно быть все равно, поверю я тебе или нет. Нам не все равно, что подумают в моем ведомстве. Пойми, дружище, я не топить тебя пришел. Я пришел предупредить о том, что ситуация дерьмовая. Хуже некуда. Но тонуть придется тебе одному. Однако я этого не хочу. Не из любви к тебе, а из любви к себе. Я не намерен вот так, ни за что ни про что из-за каких-то ерундовых детских забав терять свою кормушку. Я с твоего прикрытия немало имею, моя доля меня радует. И только из-за любви к ближнему, а ближе себя самого у меня никого нет, я пришел сюда к тебе подумать вместе с тобой, как прикрыть это дельце. Хорошо, кстати, что подвернулся я, а не кто-то еще из наших. И хорошо, что зануда Кузнецов спешил свернуть свою смену!

– А что, тут был Кузнецов?

– Да. Он меня и вызвал. Старик совсем обленился, задом шевелить не хочет, дни до пенсии считает. Но нам это на руку.

– Да, это хорошо, что ты тут, а не Кузнецов, – согласно закивал Леонид. – Противно то, что это не наш товар. Это вообще что?

– Пока не знаю. Ты не узнаешь?

– Я – нет. Подозреваю, что бутират, в общем, безобидная штука, если не злоупотреблять.

– Брось! У нас все безобидное, если не злоупотреблять. Просто нам повезло, что оно такое клевое, что потребитель не может не злоупотреблять. Нажиться можно только на пороках человечества. Нажиться на добродетелях не удавалось никому и никогда!

– Брось философию. Что делать будешь?

– Я когда философствую – думаю. И сейчас думаю, что закрыть этот case просто так, то есть тупо замять его, мне силенок не хватит. Я просто обязан притащить этот вещдок в отдел.

– Я понимаю… – задумчиво протянул Леня, покручивая в руках карандаш. – Из-за этого у нас тут тотальный досмотр начнется. Что за хрень?!

– Думай, как отмазывать госпиталь будешь. Соображай живее.

– Прежде всего, я думаю, стоит так сделать, чтобы необходимость отмазываться вообще не возникла. Чтобы у нас она не возникла. Пускай другие отмазываются. А пока они будут отмазываться, о нас, дай Бог, даже не вспомнят.

– То есть?

– Надо кого-то подставить. Вопрос – как? Ну и кого, конечно. Хотя тут мне лучше с тобой советоваться, потому что ты лучше знаешь, у кого нос больше всех в пудру замазан.

– Дело говоришь, доктор! – обрадовался Торчилин и снова занялся раскачиванием на задних ножках стула, только теперь с более приподнятым настроением. – У меня даже клиент есть. Знаешь Мураталиева?

– Наслышан. Но мне он не враг. Значит, и тебе тоже. Мы ему то-се сливаем. Реализует шустро, платит сполна. Работает, короче, честно. Его подставлять – рубить сук, на котором сидишь. Думай дальше.

– Да фиолетово мне на его сеть. Он меня лично обидел! – разозлился Сергей. – Его проще всего зарыть. По крайней мере, дети все тусуются на его точках. К тому же отмазываться он умеет…

– Пока он будет отмазываться, у нас товар ляжет.

– Утром мы решили, что нам вообще надо полежать. А Марат тем временем пусть попляшет. А мы посмотрим и поржем.

Сергей громко расхохотался, отчего и в самом деле чуть не полетел затылком вниз. Вовремя сгруппировавшись, он уцепился руками за край столешницы и смачно выругался.

– Короче, Прилепа, дискуссия закрыта. Давай придумывать, как мы его подставим.

– Скажем, что в бреду один из детей проболтался, будто взял пакетики в кафе.

– Чушь голимая. Я уже с одним поговорил. У них там коллективная гулянка на эту тему была и ни о каком кафе речи не было.

Торчилин пересказал разговор с парнем в приемном отделении и добавил свои соображения о том, что удержаться в рамках версии, что порошок пришел из кафе, при том, что допрашивать будут многих по списку, нереально.

– Ну ты сам говоришь, что нам не надо делать так, чтобы это было правдой. Нам надо пустить сомнение. Как только клиент начнет оправдываться, он сам утонет. Подожди, я сейчас один вариант промониторю на работоспособность.

Прилепский набрал какой-то номер и спросил:

– Ты еще не ушла? Это чудесно. Зайди, дорогая. Нет. Поговорить. А что-нибудь – еще не сейчас. Я не один, и разговор у нас будет на троих.

Через пять-семь минут в кабинет зашла улыбчивая девушка в идеально белом халате. Торчилин присвистнул и, нагло пялясь на бедра, проводил ее взглядом от двери до самого стола. Девушка остановилась, выжидательно глядя на Леонида.

– Серега, это Люся. Моя правая рука.

– В каком смысле твоя рука?

Люся стрельнула сердитым и презрительным взглядом на посетителя.

– Ассистентка.

– В чем? – снова, нагло оголив зубы в ехидной улыбке, спросил Торчилин.

– В медицинских операциях, – назидательно объяснила ему сама девушка.

– И только-то? Ну ты и дурак, Прилепа, если только в «медицинских». Такая красота, я думаю, тебе и самому не помешает, если, конечно, по назначению использовать, – и он снова откровенно уставился на бедра, обтянутые белым халатом. – А я смотрю сейчас на это и вижу, что это правда, что сестрички под халатиками только белье носят.

Решив не заводиться в споре с Торчилиным и не распалять его хулиганскую натуру, Прилепский в подчеркнуто деловом тоне обратился к девушке:

– Люся, этот милый человек является сотрудником Федеральной службы по борьбе с наркотрафиком в России. Он наш друг. Пока.

Девушка, кажется, совершенно не слушала, вперившись взглядом в белый пакетик, который Сергей крутил сейчас в руках.

– Милая, – поднял он свою игрушку, чтобы девушке было лучше видно, – что тебя так напугало? Или это – жажда у тебя в глазах? Хочешь попробовать?

Девушка взяла пакетик у него из рук и принялась его разглядывать.

– Вы где это взяли? – продолжая инспекцию, спросила она.

– Именно из-за этого предмета, Люсенька, весь сыр-бор, – сообщил ей Леня.

– Мне только так кажется, или этот объект и в самом деле вам хорошо знаком, милая дамочка? – подозрительно спросил Сергей, внимательно следя за поведением медсестры.

Видимо, он был слишком напорист, потому что девушка тут же закрылась, как лилия после захода солнца.

– Да так… Похож кое на что.

И она, как бы потеряв к пакетику интерес, бросила его на стол, поближе к Сергею.

– А что за сыр-бор? – с подчеркнутым вниманием повернула она голову к своему прямому начальнику. – Это не про тех ли детей, которые отравились целой группой?

– Именно так, – сказал Сергей, продолжая неотрывно следить за медсестрой. – Так, а что вам показалось в пакетике похожим на «кое-что» и что такое – это ваше «кое-что»?

– Люся, ты села бы. Разговор может получиться длинный, – предложил ей Прилепский.

Девушка оглянулась в поисках стула. Сергей тут же подскочил со своего места, сделал крупный шаг в сторону, где стояла целая череда стульев, и, вернувшись обратно, пододвинул к красавице один из них.

– Собственно, – начала она неуверенно, – просто пакетики на наши похожи. А что это за порошок? Вы уже знаете?

Она повернула к Сергею свое лицо. На него невинно уставились широко распахнутые глаза.

– Какая прелесть! – посмеиваясь над этой напускной наивностью, сказал ФСКНщик. – Что за порошок?! Вы только подумайте!

– А что такого смешного я спросила? – разозлилась Люся.

– Мы думаем, что это бутират, – подсказал врач.

– И что, этим серьезно кто-то отравился? Бутиратом?

– Не валяй дурака! – теперь разозлился Леонид. – Ты прекрасно знаешь, что все зависит от дозы и от того, насколько силен или слаб был тот, кто его принимал.

– Это были дети, – напомнил Сергей. – И, смею предположить, что знали они только то, что этот порошок можно пить с водой, а сколько ложек сыпать в стакан, им забыли сообщить.

– Прям-таки, «ложек»! – фыркнула медсестра. – Еще скажите – столовых.

– И прошу заметить, что эта дрянь упакована в тару, которой пользуются в вашей больнице. Значит, подозрение падет на вас, как на источник болезни. Вот вам и столовые ложки.

– Да ерунда, – вспыхнула в негодовании девушка, – эту тару используют не только у нас, но и во многих других больницах и даже в аптеках. И я уверена, что по всей Москве.

– Неважно. У нас тут не вся Москва, а только часть ее, и в этой части только в вашей «Скорой помощи» пользуются такой упаковкой для всякой всячины. Это у вас тут и большие пакеты, и маленькие… И жрут это потом глупые дети из соседней школы.