Наследник. Моя маленькая тайна (СИ) - Аверина Екатерина "Кара"

— Ура! — ерзает мелкий.

Попав в знакомые условия, гибкая детская психика быстро адаптируется. Даян получил свое ощущение безопасности. Когда будет можно, я найду для него хорошего детского психолога, чтобы воспоминания о случившемся не застряли в подкорке и не превратились в травму, которую он пронесет с собой через всю жизнь.

Со двора нам выходить пока нельзя, но на закрытой, охраняемой территории вполне можно провести время.

Забираю Настю в большую гостиную, подтягиваю низкий столик на колесиках. На кухне грею для нее кружку куриного супа, нарезаю хлеб, кладу на него ломтики сыра.

— Пахнет очень вкусно, — тихо говорит моя девочка.

— Я старался, — вкладываю горячую кружку в ее ладони, помогаю держать.

— Ты сам приготовил? — стучит зубами о керамический край. — Это точно можно есть? — старается шутить.

— Не уверен, — жму плечами. — Но пахнет да, ничего так, — целую ее в губки. — Поешь, пожалуйста.

Хорошо, что пока так. Эмоции наплывами, отходняк от лекарств и действие травяного настоя дадут ей немного времени, чтобы перестроиться и принять тот факт, что здесь ее не обидят.

Я брал сюда совсем немного наших вещей. Вечером закажем с ней шмотки. Пока кидаю на кровать свой свитер не потому, что не взял ее, хочу, чтобы запах мой чувствовала, ощущала мое присутствие, даже когда я отхожу на несколько шагов. А еще он длиннее и теплее. Бегать за сыном она не сможет. Не хочу, чтобы замерзла.

Созваниваюсь с ответственным за нашу безопасность. Согласовываю с ним выход на прогулку во двор. Только получив разрешение иду к своим. Сначала помогаю одеться Насте. Она неловко краснеет и все время смотрит в пол.

— Я могу сама, — проводит ладонью по моим волосам, пока завязываю ей шнурки.

— Мне приятно заботиться о тебе, — ловлю ее за запястье, целую приподняв рукав свитера. — Ян, иди обуваться, — зову малого.

Всей семьей спускаемся вниз. Выходим на мороз. Снега снова навалило столько, что даже мои огромные ботинки утопают почти на всю высоту. Даян падает в сугроб и звонко смеется. Через пару шагов Настя тоже спотыкается и садится попкой в снег. Ее глаза блестят от слез.

— Нет, нет, нет, — стаскиваю перчатки, теплыми пальцами вытираю капельки с ресниц. — Не плачь, — помогаю ей подняться.

— Мне хорошо, — шепчет Ася.

— Ай-яй! — мне в поясницу прилетает снежок. — Это кто это тут у нас такой хитрый? М? — разворачиваюсь к Яну. — Ну держись, маленький разбойник! — загребаю голыми ладонями снег, быстро комкаю его в корявый снежок и бегу за Даяном.

Ася устроилась на скамейке. Смотрит, как два ее мужика носятся по детской площадке. Мне важно, что она улыбается. Я этого и хотел. Окунуть ее в привычную среду. Максимально не зацикливаться на страхе, боли, наших переживаниях. С ней будет работать психолог, а пока я делаю все, что могу.

— Замерзла? — присаживаюсь перед любимой девочкой на корточки. У самого уже пальцы выламывает от холода.

— Немного, — признается она.

— Тогда домой.

Забираю Яна. Дома сразу отправляю его в горячую ванну, хорошо растираю мочалкой, одеваю, даю витамины и кружку того же супа. Малой, зевая, рассматривает плавающие в нем макароны «звездочки» и лениво отхлебывает бульон.

Пока Ася в душе, укладываю маленького мужчину спать. Мы постепенно выровняем ему режим. Не все сразу.

— Яр, — оглядываюсь на Асин голос.

Она стоит передо мной босиком, в одном коротеньком белом полотенце, едва прикрывающем грудь и попу. Крепко сжимает его в кулачке, чтобы не упало. Влажные волосы хаотично разбросаны по плечам. Глаза цвета жженой карамели отражают свет точечных потолочных светильников.

Залипательное зрелище.

В несколько больших шагов оказываюсь рядом, обнимаю ее за талию задирая это чертово полотенце выше.

— Что ж ты делаешь со мной, любимая… — упираюсь лбом в ее утопая в растерянном взгляде.

Она разжимает пальцы, и полотенце падает до талии. Теперь его держат лишь мои руки.

— Помоги мне, — просит она, встает на носочки, сама целует. — Хочу чувствовать себя твоей женщиной. Только твоей, Яр, — голос снова дрожит. — Чтобы везде только ты. Твой голос, твой запах. Пожалуйста, помоги мне забыть саму мысль о том, что я могла бы быть с ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Убираю ладони позволяя мокрому полотенцу оказаться на полу. Сердце стучит в горле, мешает нормально дышать. Осторожно беру ее руки в свои, переплетаю в замок наши пальцы, подношу к губам и целую каждый. Под кожей проносятся электрические микроимпульсы, губы покалывает от недостатка кислорода в легких. Ася закрывает глаза показывая мне высшую степень доверия после случившегося. Этот момент сразу отпечатывается на подкорке. Он пройдет со мной через всю жизнь, потому что эта женщина открывается передо мной, оголяет не тело, все чувства, эмоции. Она знает, как уязвима сейчас. Знает, что я не сделаю ей больно. Это вышка!

Я тоже прикрываю веки. Практически вслепую нахожу ее мягкие губки своими. Острое прикосновение горячих языков сносит крышу. Расплетаю наши пальцы, обнимаю Аську за талию, вжимаю в свое окаменевшее от напряжения тело. Провожу пальцами вдоль позвоночника, замираю на копчике, рисую хаотичные узоры на пояснице.

Она дрожит, но это не страх или холод. Это бьются вдребезги ее тяжелые эмоции, которые я утягиваю на себя. Понимаю, что нам нужно этой ночью. Мне нужно, чтобы она кричала до хрипов, плакала отпуская себя, вырывая с корнем все случившееся. А утром ее глаза снова будут улыбаться.

Поднимаю ее на руки, уношу в спальню.

— Не открывай глаза, — прошу.

Нахожу чем завязать ей глаза. Настя неловко переступает с ноги на ногу. Мы будем возвращать доверие к этому миру, маленькая моя.

Оказываюсь у нее за спиной. Веду ладонями сверху вниз очерчивая изящные линии хрупкой фигурки.

Скидываю с себя всю одежду на пол. Хочу, чтобы она чувствовала меня. Мой жар, мою дрожь, мое желание.

Убираю вбок ее волосы, веду губами по шее к плечу. Оставляю на нем влажный след, впиваюсь зубами. От неожиданности она вздрагивает, врезается ногтями мне в бедра, откидывает голову на грудь открываясь еще больше.

— Да, моя девочка, — улыбаюсь, дразня ее самые чувствительные местечки. — доверяй мне. Мы пройдем с тобой по грани сегодня, — жарко шепчу ей в ухо. — Сломаем ее к чертям, — смыкаю зубы на мочке, оттягиваю ее ловя новый всхлип. — потому что между нами не будет граней, Ась. Я полностью открыт для тебя. Всегда.

Разворачиваю ее лицом к себе и даю физически почувствовать свои слова.

— Моя женщина… — сдавлено дышу между поцелуями. — моя…

Оставляю на всем ее теле свой запах, как она и хотела. Слушаю ее рваные крики, как хотел я.

— Яр, не отдавай меня больше никому…

А вот и слезы.

— Прости меня, — вздрагиваю всем телом захлебываясь собственным дыханием.

Мы без защиты сегодня. Я прошу прощения за то, что привязываю ее к себе вот так, не спросив. Она готова. Знаю. Докажу ей это.

— Сумасшедший, — смеется сквозь слезы Аська.

— Я хочу дочку.

Поднимаю ее на руки, уношу на кровать. Мы, наконец, до нее добрались.

— Спать сегодня не будем? — Аська переворачивается на живот, подтягивается на локтях чуть выше, целует меня в нос.

— Нет, — подмигиваю ей. — Надо повторить процедуру, чтобы наверняка получилось, — даю ей свое медицинское заключение.

— Ярик! — она смущенно прячется у меня на шее щекоча кожу волосами. — Ты заставляешь меня краснеть.

— Тебе не надо меня стесняться, Ась. Мне все безумно нравится.

Под утро пьем какао прижимаясь друг к другу у окна закутанные одним на двоих одеялом. Неудобно, но безумно тепло и приятно. Ноги кайфово дрожат, голова слегка кружится. Во всем теле легкость, а в ушах еще стоит звон, как отзвук слишком быстро пролетевшей ночи. У нас есть буквально пара часов, чтобы поспать. Потом проснется Ян. А после обеда нас повезут на первый допрос.

Крепче обхватив Аську за талию одной рукой, приподнимаю от пола затисканную мной тушку и несу в кроватку. Теперь точно просто спать. Глаза закрываются на ходу. Голова не успевает коснуться подушки. Нас вырубает.