Убийца Войн - Сандерсон Брендон

Дент только улыбнулся, как будто счел ее вспышку чрезвычайно забавной.

– Сегодня, принцесса, день, когда возвращенные собираются на свою ассамблею.

– И что? – спросила Вивенна с напускным спокойствием.

– А то, – ответил Дент, – что сегодня вашу сестру представят богам. Подозреваю, вам захочется взглянуть на нее – посмотреть, как она держится. Если ваши намерения таковы, вам лучше отправиться в путь. Ассамблея уже скоро начнется.

Вивенна скрестила руки и застыла, как изваяние.

– Всем этим тонкостям меня обучили, Дент. Во Двор богов всего-навсего не пускают простонародье. Если хочешь побывать на придворных дебатах, ты либо должен снискать расположение какого-то бога и быть крайне влиятельным, либо сыграть в лотерею.

– Верно, – сказал Дент, прислоняясь к перилам. – Вот бы найти кого-нибудь с достаточным числом биохроматических дохов, чтобы нас немедленно пропустили и ни о чем не спрашивали.

– Эй, Дент! – вскинулся Тонк Фах. – Нужно не меньше пятидесяти дохов, чтобы сойти за важную птицу! По мне, это уйма.

Вивенна помедлила.

– А… сколько дохов у меня?

– О, ну около пятисот, – ответил Дент. – Во всяком случае, так утверждал Лемекс. Я склонен верить ему. В конце концов, ковер-то под вами светится.

Она глянула вниз, впервые заметив, что создает вокруг себя зону насыщенного цвета. Неброскую, но заметную.

– Вам лучше ехать, принцесса, – посоветовал Дент, продолжив тяжело подниматься по лестнице. – Смотрите, не опоздайте.

* * *

Сири, белокурая от волнения, сидела и старалась держать себя в руках, пока служанки делали ей прическу. Свадебное торжество – название она считала весьма неподходящим, ей же всего лишь разрешили выйти во двор – превращало ее в полную дуру.

Наверно, она беспокоилась зря. Не так уж много времени прошло. Но перспектива выбраться хотя бы во двор кружила голову. Ей предстоит общаться не только с духовенством, писцами и служанками. Она наконец познакомится с богами, о которых была так наслышана.

В придачу на церемонии будет он, Бог-король. Сири видела его только во время ночных гляделок, когда он скрывался в тени. Сегодня она таки узреет его на свету.

Сири улыбнулась, рассматривая себя в большое зеркало. Служанки уложили ей волосы на удивление замысловато: часть убрана, часть распущена. Они вплели в косы несколько лент и ими же украсили свободно ниспадавшие локоны. Ленты сверкнули, когда она повернула голову. Ее родные окаменели бы при виде столь кричащих цветов. Сири коварно усмехнулась, отчего волосы стали чуть более золотистыми для большего контраста с лентами.

Служанки одобрительно улыбнулись, а парочка позволила себе тихо охнуть от такого преображения. Сири снова села, положила на колени ладони и принялась изучать наряды, отобранные для представления ко двору. Они были с узорами, хотя и не такими мудреными, как в опочивальне, но гораздо официальнее ежедневных.

Сегодняшним лейтмотивом для служанок и жрецов было красное. Поэтому Сири захотелось выбрать что-нибудь другое. В итоге она остановилась на золотом, указала на два позлащенных платья, и женщины вынесли их вперед для более близкого рассмотрения. К сожалению, пока она занималась этим, из шкафа на колесиках извлекли еще три золотых платья.

Сири вздохнула. Казалось, ее лишали выбора – разумного и простого. Ей было крайне досадно, что ежедневно исчезает так много добра. Разве что…

– Можно примерить все?

Служанки смущенно переглянулись: дескать, конечно можно. «Конечно можно». Сири почувствовала себя глупо, но в Идрисе ей вообще никогда не приходилось выбирать. Она улыбнулась, встала, позволила себя раздеть и затем осторожно, чтобы не сбить прическу, облачить в первое платье. Сири изучила себя и отметила чересчур глубокий вырез. Ей нравилось похваляться красками, но чтобы оголяться на манер халландренцев? Это еще казалось скандальным.

Она кивнула: снимайте. Ее одели в следующее платье – двойное с раздельным корсетом. Наконец закончили. Сири рассмотрела новый наряд в зеркале. Он ей понравился, однако хотелось примерить и другие. А потому, повертевшись и обследовав тыл, она кивнула и продолжила.

Это было легкомысленно. Но какое ей дело? Отца с его суровым, осуждающим взглядом рядом нет. Вивенна – за целое королевство отсюда. Сири – королева халландренского народа. Почему не перенять его обычаи? Она улыбнулась нелепости оправдания, но уже взялась за следующий наряд.

14

– Дождь, – обронил Жаворонок.

– Очень тонко подмечено, ваша милость, – сказал Лларимар, шагая подле своего бога.

– Я не люблю дождь.

– Вы не впервые его ругаете, ваша милость.

– Я бог, – ответил Жаворонок. – Разве я не должен повелевать погодой? Какой может быть дождь, если я не хочу?

– Сейчас при дворе, ваша милость, двадцать пять богов. Дождь, возможно, нравится большинству.

Красно-золотой наряд Жаворонка шуршал на ходу. Пальцы, в сандалиях на босу ногу, касались холодной мокрой травы, зато стая слуг несла над ним широкий балдахин. Дождь тихо капал на ткань. В Т’Телире дожди не редкость, но они никогда не бывали проливными.

Жаворонку хотелось повидать настоящую бурю из тех, о которых рассказывали побывавшие в джунглях.

– Тогда я устрою опрос, – заявил Жаворонок. – Среди богов. Проверю, многие ли из них желали сегодня дождя.

– Как вам угодно, ваша милость, – не стал перечить Лларимар. – Это мало что докажет.

– Это покажет, кто виноват, – огрызнулся Жаворонок. – И… если выяснится, что большинство не хотело этой мряки, то возможен теологический кризис.

Конечно, Лларимар и глазом не моргнул, столкнувшись с желанием бога подорвать веру в себя самого.

– Ваша милость, – сказал он, – уверяю вас, что наша доктрина вполне основательна.

– А если боги не хотят дождя, а он идет?

– Вам, ваша милость, охота, чтобы всегда было солнечно?

– Конечно, – пожал плечами Жаворонок.

– А как же фермеры? – осведомился Лларимар. – Без дождя урожай погибнет.

– На посевы пусть себе льет, – согласился Жаворонок, – только не в городе. Для бога не слишком великий подвиг создать несколько вариантов погоды.

– Вода нужна для питья, ваша милость, – напомнил Лларимар. – Приходится мыть улицы. А что же станется с городскими растениями? Без дождя погибнут прекрасные деревья – даже эта трава, по которой вы с удовольствием шествуете.

– И что? – вопросил Жаворонок. – Я мог бы возжелать, чтобы они сохранились.

– Именно это вы и делаете, ваша милость, – подхватил Лларимар. – Вашей душе известно, что для города благостен дождь, он и идет. Невзирая на ваши сознательные потуги.

Жаворонок надулся.

– Так можно каждого объявить богом, Лларимар.

– Не каждый восстает из мертвых, ваша светлость. Опять же не каждый имеет власть исцелять больных и всяко не обладает вашей способностью прозревать будущее.

«Да, это неплохо», – подумал Жаворонок, когда они приблизились к арене. Большое круглое сооружение стояло в задней части Двора богов за кольцом дворцов. Свита Жаворонка вошла внутрь, продолжая держать над господином красный балдахин, и ступила на усыпанную песком арену. Затем они двинулись по пандусу к сидячим местам.

Арена представляла собой четыре ряда мест для обычных людей – каменные скамьи для тех граждан Т’Телира, которых ценили, кому везло или кто был достаточно богат, чтобы попасть на сессию ассамблеи. Верхние зоны арены резервировали для возвращенных. Там размещались ложи: достаточно близко, чтобы слушать дебаты, но достаточно далеко, чтобы держаться отстраненно и величественно. Изрезанные каменными узорами, они были просторны и вмещали всю свиту бога.

Жаворонок увидел, что его несколько коллег уже прибыли и ознаменовали свое явление цветастыми балдахинами над ложами. Там были Животворец и Милосердная. Процессия миновала ложу, обычно остававшуюся за Жаворонком, описала круг и подошла к другой, увенчанной зеленым навесом. Там разлеглась Рдянка Прекрасная. Ее серебристо-зеленое платье, как обычно, было нескромным. Несмотря на богатую отделку и вышивку, оно немногим отличалось от длинного полотнища с парой тесемок и прорезью для головы. Богиня оставалась совершенно открытой с боков – от щиколоток до плеч, и бедра Рдянки обольстительно выступали. Она с улыбкой села.