Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кидаюсь к тете! «Тетичка, помоги — так и так…» Тетя еще хуже: «Пожалуйста! Ты никого не спросилась, поступила в театр — выпутывайся, как знаешь!»
Пошла домой… по дороге рассуждаю: «Не убьют же меня! Попробую! Постараюсь играть так, как тетя… Говорить «по-настоящему»! Выучила роль назубок, потом сбегала к Надежде Михайловне Медведевой, которая оказалась милостивее тети и кое-что объяснила мне, затем посоветовалась с Наташей, а главное — постаралась представить себе, «как это было». Оказалось нетрудно. Героине водевиля было тоже восемнадцать лет…
На репетиции похвалили. Пришел вечер первого спектакля. Конечно, пришел в театр, в уборную, мой дорогой К.С., сам помог мне нагримироваться, посмотрел, как я оделась — в свое же платье, белое с голубым кушаком, — и остался смотреть.
К собственному своему изумлению, я имела успех, верно, очень уж казалась юна и мала. К.С. поздравил меня, Корш похвалил, меня много вызывали, а газеты отметили появление «новой, подающей надежды артистки» — это я-то! Но дальше никто из моих родных, ни я сама никакого значения этому не придали. Я получала роли, как это тогда называлось у Корша, «фисташек», то есть мальчиков и девочек, играла каких-то неаполитанских рыбачков, девочек с ягодами и пр. Газеты отмечали эти эпизодические рольки. Помню ясно забавный эпизод, как мне пришлось играть в какой-то мелодраме внучку И. П. Киселевского. Он всегда страшно путал и забывал роли, а особенно к старости. И вот я начинаю с ним нашу сцену и чувствую, что он все забыл, — реплики мне не подает, а только что-то мямлит «э… м-да…» Тогда я с энергией отчаяния кинулась ему на выручку (пьесы я всегда прочитывала и знала не только свою роль, а и содержание — что не у всех тогда было в обычае, как не в обычае были и считки). «Ты, дедушка, хочешь сказать, что…» (тут следовало содержание его реплики). Киселевский просиял и отвечал: «Вот, вот, моя умница!» На это я продолжала: «Конечно, это так, но если ты думаешь, что…» и т. д. Так мы доиграли сцену, он все хвалил меня, а за кулисами сказал: «Что за молодец у меня внучка — сейчас видно, что папаша Лев Абрамович!»
Так шла моя жизнь, я работала, а в свободные вечера бывала в Малом театре, который предпочитала Коршевскому, хотя и у нас были прекрасные актеры, или у тети в доме. Приехала мама, мы поселились с ней. Няня всегда провожала меня в театр, помогала одеваться, и над этим немало потешались в театре и прозвали меня «инженю с нянюшкой».
Как-то вечером и совершенно незаметно произошло главное событие, определившее мою будущность… Дело было так. Я была у тети. Взрослые играли в карты в большом дядином кабинете-гостиной, а мы, «дети», к которым, невзирая на всю свою самостоятельность, причислялась и я, шумели и мешали им. Тут был мой двоюродный брат-подросток, Аля и ее подруга, хорошенькая Нюта, в которую был влюблен Митя… Смешная детвора вся перевлюблялась, и Аличка вела дневник, в котором добросовестно записывала, например: «Сегодня 15 сент. в 1 ч. 40 м. дня я кончила быть влюбленной в Вову Ф.» и т. п. Я постоянно сочиняла для них какие-то мексиканские драмы, которые они разыгрывали. Когда мы очень разыгрались, тетя прикрикнула на нас:
— Садись-ка лучше да напиши мне пьесу, вместо того чтобы Мике сочинять мексиканские трагедии с выстрелами!
— Какую же пьесу? — спросила я.
— Ну… какую-нибудь, чтобы я была молоденькая девочка… и чтобы меня ставили в угол, и нянька бы на меня ворчала, а в меня влюбился бы самый интересный господин и женился бы на мне — вот и все.
— Хорошо! — с готовностью согласилась я и тут же села писать за круглый стол, покрытый зеленой вышитой скатертью… Мне казалось так просто «написать пьесу» — руководствуясь тетиным заказом, я вообразила себе и няньку в виде моей, и интересного господина — конечно, в лице К.С., — и — не солгу — себя в виде героини пьесы. Немножко фантазии… Взрослые кончили роббер, а я — половину пьесы. Я прочла ее тете и спросила:
— Можно так дальше писать?
— Глупая девчонка, ты сама не понимаешь, как это мило! — воскликнула тетя. — Пиши дальше!
Пьеса была кончена в один вечер и прочтена дяде Сереже. Он выслушал внимательно и сказал:
— Бог ее знает, откуда она взяла такое знание сцены? Тут нельзя ни одного слова ни прибавить, ни выкинуть!
Потом он взял у меня синюю ученическую тетрадку, в которой я писала, и, не говоря мне ни слова, сдал ее в театрально-литературный комитет, состоявший тогда из профессоров Стороженко и Веселовского, Немировича-Данченко и, кажется, профессора Тихонравова.
Через короткое время, где-то на концерте, подошел ко мне Южин и, смотря на меня ласково и чуть-чуть насмешливо, сказал:
— Вас можно поздравить!..
— С чем? — удивилась я.
— А! Разве это секрет?
— Если секрет — то от меня самой! — засмеялась я и с интересом спросила его: — С чем же?
— Но ведь ваша пьеска первая за все время единогласно прошла комитет!
Я чуть в обморок не упала от радости. На другой же день дядя Сережа отправил меня к директору Малого театра — Пчельникову. Я, еще в полукоротком платье, со страхом вошла во внушительный кабинет, не зная, что говорить и как держать себя. Пчельников сообщил мне, что моя пьеса «Летняя картинка» принята к постановке, и спросил, как я хочу подписать договор: на 100 р. единовременно или на 2 % с акта? Сто рублей показались мне такой огромной суммой, что я сказала: «На сто рублей единовременно», — и почувствовала себя Крезом. (Много позже, лет 15 спустя, мы подсчитали: по тому числу раз, что пьеса прошла в государственных театрах Москвы и Петербурга, что, если б я согласилась на 2 %, то получила бы за нее несколько тысяч рублей!)
Но тогда я уж и тем была несказанно счастлива, что моя пьеса будет идти в Малом театре. Ее сразу стали репетировать. Роль героя, конечно, чтобы сделать удовольствие дяде, взял красавец премьер Горев, Шурочку играла тетя. На репетициях все потешались над молодостью автора: Горев притащил из реквизита трон Иоанна Грозного и усаживал меня на него, остальные актеры шутливо заглядывали в разные уголки и звали: «Ку-ку! Где автор?» — и т. п. На репетициях я бывала, но, к моему горю, мне не удалось быть на первом представлении моей пьески: в этот же вечер у Корша был бенефис Светлова, и мне пришлось играть какой-то водевиль, изображала я гимназиста, в серой блузе, в паричке и высоких сапогах…
Я умоляла Корша освободить меня от этого вечера, но он был неумолим со своей дисциплиной: «Нельзя, голуба, товарища подводить!» Я была в отчаянии: ну кому было важно, чтобы я играла этого мальчишку, и без него бенефис прошел бы отлично. Но делать нечего. Я играла, а все мои мысли были в Малом театре. По окончании я поспешила убежать со сцены, но, на беду, меня начали вызывать, и каждый раз, что я старалась улизнуть на лестницу, ведущую в уборные, Иван Никитич, милый помощник режиссера, ловил меня за фалды и говорил: «Нельзя, пожалуйте, вас зовут!» Во всякое другое время я была бы очень довольна — меня вызвали шесть раз, но тут я вся горела. Наконец, освободившись, я, не разгримировываясь и не снимая мужского костюма, кинулась к тете Саше, пешком, так как извозчики успели разъехаться; няня едва поспевала за мной. Я влетела в комнату, где по-праздничному был убран стол и собралось целое общество: мамочка, тетя — обе нарядные, К.С., Горев, еще кое-кто из исполнителей. Навстречу мне встал дядя Сережа, держа в руке бокал — один из бокалов еще М. С. Щепкина, — и торжественно и взволнованно сказал мне:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Карпо Соленик: «Решительно комический талант» - Юрий Владимирович Манн - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары - Петр I - Биографии и Мемуары
- Воспоминания Афанасия Михайловича Южакова - Афанасий Михайлович Южаков - Биографии и Мемуары
- Записки актера Щепкина - Михаил Семенович Щепкин - Биографии и Мемуары / Театр
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920 - Виктор Михайлович Чернов - Биографии и Мемуары / История
- Андрей Белый. Между мифом и судьбой - Моника Львовна Спивак - Биографии и Мемуары / Литературоведение
- Москва при Романовых. К 400-летию царской династии Романовых - Александр Васькин - Биографии и Мемуары
- Дневник артиста - Елена Погребижская - Биографии и Мемуары