Спутники смерти - Гуннар Столесен

Огромная тень легла на наш столик — рядом стоял человек гигантского роста и смотрел на нас.

— Привет, Ханс! — улыбнулся Лангеланд. — Присаживайся, пока место не заняли.

— Я не помешаю?

— Ну что ты!

Ханс Ховик обернулся к бару, жестом заказал бокал пива и тяжело опустился на свободный стул. Он посмотрел на меня и покачал головой:

— Жуткая история!

Я кивнул в ответ и объяснил Лангеланду:

— Либакк был троюродным братом Ханса, и он все это время следил за Яном Эгилем. Последний раз навещал в прошлые выходные.

— Я уже знаю. Мы успели поговорить, пока ты был у Яна Эгиля.

— Что ты думаешь предпринять? — спросил Ханс.

— Похоже, у нас есть два пути. Первый — поймать Силье на слове и использовать ее признание насколько возможно. Но не исключено, что она от него и откажется после того, как с ней поработают полицейские. Другой — сделать ставку на неизвестного убийцу, грабителя, который зашел слишком далеко. А когда понял, что натворил, сбежал без добычи, боясь, что его схватят на месте преступления. В деревнях такое, кстати, бывает довольно часто. Проблема, конечно, в том, что нет никаких следов взлома. Очень важно дождаться результатов экспертизы — и по месту преступления, и по оружию. Плюс заключение патологоанатомов. Короче… пока ждем.

Ханс был задумчив.

— Эта Силье…

— Ты встречался с ней?

— Да, мельком. Несколько раз. Зачем ей признаваться в том, чего она не делала?

— А почему Вибекке призналась в семьдесят четвертом? — Лангеланд пронзил Ханса взглядом инквизитора.

— Да потому, что она это сделала!

— А вот только что появилось совсем другое объяснение. И получается, она взяла на себя вину, потому что была уверена, что это сделал Ян Эгиль.

— Ну… — Ханс взглянул на меня. — Вы хотите сказать, что в этот раз могло произойти то же самое? Но Вибекке так твердо стояла на своем…

— Ты же сам помнишь, какой упрямой она бывала!

— Да…

— Вы оба знали Вибекке Скарнес еще со студенческих лет? — перебил я.

Оба кивнули.

— А что она изучала?

— Да всего понемногу. Сначала основной курс по психологии, но на следующий семестр к нему так и не вернулась. Там дьявольский характер нужен, иначе сложно. Тогда она начала изучать юриспруденцию, но тоже не закончила. Там мы с ней и познакомились. А в конце концов она оказалась на твоем факультете, да, Ханс?

— У нее основной курс был — социология.

Я посмотрел на Лангеланда.

— Кое-кто говорил, что вы с ней одно время были близки…

Лангеланд разгневанно повернулся к Хансу:

— Это ты опять язык распустил?

— Я? — Лицо Ханса приняло невинное выражение, но он отчаянно покраснел. — Это он от кого-то другого узнал, — пробормотал он.

— Веум?

— Я не раскрываю своих источников, Лангеланд, — сказал я с еле заметной усмешкой. — Но это же недалеко от истины, да?

— Это был короткий роман. Давным-давно, еще в студенчестве. Даже говорить тут не о чем… По крайней мере, к семьдесят четвертому году и воспоминаний не осталось. Я за это дело взялся не по этой причине.

— Ну конечно. Вы же были их семейным адвокатом, ведь так? Я думаю, именно это вы мне сейчас скажете.

— Юридическая помощь нужна была Свейну, это так. Но Вибекке я знал лучше. Со Свейном ее познакомил Ханс.

Я обернулся к Хансу.

— А у тебя с Вибекке было что-нибудь?

Он вытаращил глаза:

— С Вибекке Стёрсет? Это ее девичья фамилия. Нет, Веум, никогда ничего такого не было. Она в мою сторону и не смотрела, насколько я помню. К тому же мы в ту пору со Свейном были друзьями.

На какое-то мгновение за столом стало тихо; я почувствовал внезапное напряжение, которое возникло между двумя бывшими однокашниками, и, чтобы скрыть его, мы все как один схватились за выпивку.

Йенс Лангеланд обезоруживающе улыбнулся:

— Но ведь нам есть что вспомнить, а, Хансончик? Дикие, молодые… В конце уже учебы, а? Свингующий Лондон, порочный Копенгаген… Мы-то, конечно, о том и о другом только слышали, потому что торчали тут, в родном отечестве.

Ханс натянуто усмехнулся:

— Ну я же вернулся. В целости и сохранности.

— Ну да, ну да. Будем надеяться, так оно и было. Ничего другого я от тебя и не слышал… — Лангеланд скривился в улыбке.

— Давайте сменим тему, — вмешался я в их воспоминания и обратился к Хансу: — Твой троюродный брат, Клаус Либакк. Я узнал из надежного источника, что в семидесятых он был замешан в нашумевшем деле о контрабанде алкоголя. Ты знаешь что-нибудь об этом?

Да, для Ханса Ховика это был вечер неожиданных открытий. Он отрицательно замотал головой:

— Клаус? Не могу поверить! Кто это тебе наговорил?

— Ну, значит, это просто слухи.

— Да я с ними, с Клаусом и Кари, тогда почти не общался. Это уже после того как Ян Эгиль к ним переехал, я стал регулярно сюда наведываться. Мы же всего лишь троюродные. И в детстве я в Суннфьорде почти не бывал. Бабушка моя — да, отсюда. Но она переехала в Берген сразу после Первой мировой.

— А когда ты стал к ним наведываться — спиртное у них обычно было?

Он пожал плечами и хитро улыбнулся:

— Ну, мы выпивали по стаканчику в субботу вечером. Клаус с Кари не были же алкоголиками…

— А что вы пили? Напитки из магазина?

— Слушай, Варг, я этикетки не изучал. С какой стати? Ты же понимаешь, как это бывает. Тут, как правило, и магазинного и того… незаконного — всего понемножку. Это результат многолетней антиалкогольной политики, а то ты не знаешь. Благодатная почва для контрабанды. В Штатах, между прочим, после введения сухого закона организованная преступность и расцвела.

— Кстати… — Я взглянул на часы. — Не пора ли допить? Лангеланд, мы договорились насчет завтрашнего утра. Я доложу вам, как только вернусь. А ты, Ханс, чем думаешь заняться?

— Да пока не знаю. Наверное, свяжусь с другими родственниками, которые тоже здесь живут. Послушаю, что они скажут. Конечно, тела не скоро еще можно будет похоронить, но… какие-то поминки все равно надо устроить. А еще я, разумеется, хочу навестить Яна Эгиля, если будет возможность. Посмотрим. До выходных я в любом случае буду здесь.

Я покосился на соседний столик. Подозрительный сосед пришел к тому же выводу, что и мы, — пора в койку. На деревянных ногах он заковылял из бара. Но в ту сторону, где были номера, не пошел, а направился к выходу, открыл упрямую, как красна девица, дверь и исчез в суннфьордской ночи в неизвестном направлении.

Ханс и Лангеланд жили в этом же отеле. Мы расстались между лифтами и лестницей. Первое, что я увидел, войдя в свой номер, была записка, которую передала мне Грете: «Поехала домой, хочу выспаться. Позвоню позднее».

Я набрал номер телефона портье и спросил, не звонил ли мне кто-нибудь. Ночной дежурный ответил, что нет.

Я посмотрел на часы. Звонить самому было уже поздно, да и номера ее у меня не было. Может быть, она еще спит. Невинным сном, надеюсь.

Я разделся и завалился в постель, один, как, впрочем, и всегда. Некоторые вещи почти не меняются, как и мир, в котором мы живем. Все дороги ведут в Суннфьорд — это я прочно усвоил. Но я твердо знал и другое: мои, так сказать, личные дороги обледенели и занесены снегом. Остается только ждать весны.

31

Дорога вдоль Иольстера, наверное, самая красивая во всей Норвегии. Огромное голубое озеро вытянулось вдоль шоссе, и, глядя на него, думаешь, что таким оно было и будет целую вечность. Над ним виднеются волшебно прекрасные горы, а вдали, под самым небосводом, сияет на солнце белый до слез Йостедальский ледник. Время тут словно остановилось, кругом царит покой, и единственное, что нарушает его, — это караван автомобилей, движущихся по шоссе.

Дождь кончился. Сквозь облака кое-где проглядывало голубое небо, а редкие солнечные лучи напоминали о лучших временах. Деревья были ржаво-коричневыми, с желтыми и красными пятнами. В маленькой лодочке на середине озера сидел человек с удочкой — само терпение. За ожидание он был вознагражден поклевкой. Если бы я был свободен — сам попытал бы рыбацкого счастья.

Звонок от Грете раздался еще до завтрака. Она извинилась, что не перезвонила — спала весь вечер и ночь — так устала, — и спросила:

— Какие у тебя планы на сегодня?

— Поеду в Йольстер. Хочешь со мной?

— Нет, мне нужно обратно к Силье. А потом, может, понадобится и Яна Эгиля навестить. Увидимся позже?

— Я свяжусь с тобой, как только вернусь.

— Прекрасно. Я хочу тебе кое-что показать.

— Вот как?

— Да… — ответила она тихо.

Перед выездом я зашел в офис ленсмана. Оказалось, что я никому не нужен. Люди из Крипос собирались поговорить с Яном Эгилем, результаты экспертизы все еще не были готовы, так что я мог ехать в Йольстер и даже дальше — этого бы никто не заметил.