Научи меня жить (СИ) - Архипова Елена

– Да, выходит, – Герберт кивнул и выругался сквозь зубы, и в этот момент дверь в салон открылась, и показался Гена с детской сумкой в руках.

– Герберт Альбертович, здесь документы детей и тест на отцовство.

– Хорошо. Это все?

– На двух, стоящих рядом, машинах есть регистраторы движения. Из этих машин ракурс на все произошедшее хороший, их регистраторы мигают зеленым, значит, записи ведутся, а это значит, что все случившееся было записано, и будет все хорошо видно. Какое-никакое, а подтверждение, в случае чего.

Герберт кивнул, и в этот момент помещение подземной парковки огласили звуки сирен и мигающие сине-красные огни скорой помощи и полицейских машин.

– О, наконец-то господа менты пожаловали! – прокомментировал Гена и опять закрыл дверцу.

Глава 22

Домой им разрешили уехать лишь после того, как сняли с них первые показания и записали их телефоны и адрес.

– Мы вас еще вызовем! – пообещала следователь с уставшими глазами.

Медики все-таки поставили Владе какой-то успокаивающий укол. В сон ее не клонило, но дрожь ушла совсем, уступив место спокойствию.

Пока ехали до дома, дети на руках Влады уснули.

– Давай мне девочку! – предложил Герберт, увидев, что дети спят.

Стефания сидела ближе к нему, вот он и предложил взять именно ее. Владислава кивнула, и Герберт аккуратно, как смог, перенес девчушку к себе на колени.

– Стефания. Стеша – красивое имя! – улыбнулась Владислава. – Ну а богатыря зовут Степан. Знакомься, папочка!

Герберт кинул странный взгляд на Владу.

– А что ты так смотришь на меня? Они же оба твоя копия! Я еще удивилась, что дети на мать совсем непохожи. Теперь-то я вижу, что они копия своего отца. Тебя.

– Это еще надо доказать. То, что у нее там тесты на отцовство сделаны – это ничего не доказывает. Она сама медик, могла и договориться. Она баба ушлая, – проговорил странным голосом Герберт.

– Странно как-то, ты не находишь? Забеременела от тебя, скрыла это от тебя, потом вот объявилась спустя два года. Или сколько вы там с ней не виделись?

– Два года и семь месяцев, – произнес глухо и не задумываясь Герберт.

Владислава кивнула и продолжила говорить:

– Почему сейчас вдруг появилась? Зачем? Что бы что? Так эффектно тебе детей оставить? По-другому нельзя было? Или ты не хотел с ней встречаться? Не давал ей шанса поговорить?

– Она не звонила. Ни разу после нашего расставания, – его голос звучал глухо и бесцветно, – я ведь себя винил в нашем расставании.

– Было за что?

– Было, – он вздохнул, – позвонила бы, рассказала все, может, и не случилось бы сейчас того, что случилось.

– Расскажешь? Мне кажется, я заслуживаю знать правду, как ты считаешь?

Владислава смотрела на него и ждала, а Герберт смотрел на девчушку на своих руках, потом отвел от девочки взгляд.

– Да, ты заслуживаешь, чтобы знать все обо мне, – он усмехнулся горько и начал рассказ:

– Мы познакомились с ней случайно. Мне Гена нос расквасил своей головой, ну и привез меня в ближайшую больницу. Натали там работала. Первую помощь мне оказала и телефончик свой дала. Мы оба понимали, что нам друг от друга надо. Встречались всегда в гостинице. Я предлагал ей в ресторан, в театр, не знаю, в отпуск вместе съездить, но она всегда отшучивалась. Подарки не принимала, но деньги брала. Я впервые в жизни влюбился. Как пацан, веришь? Даже не пробил о ней инфу. Ничего не хотел о ней знать. Ровно до того момента, пока она не проговорилась, что замужем. Я ей в тот вечер предложение собирался делать, а тут такой конфуз в виде уже имеющегося мужа. И разводиться она не собиралась. Просто встала и ушла.

Герберт замолчал.

– Потом то дурацкое пари моих друзей. Была у нас с парнями такая забава: спорить на девушку друга. Переспит, не переспит она с кем-то из нас. Как только у кого-то из нас троих появлялась постоянная девушка, два других спорили на то, что соблазнят ее, раскрутят на секс. Жестоко, грубо, пошло, недопустимо. Сам все знаю. Но веришь, ни одна ни разу не устояла. Ни одна! Раз не устояла сейчас, какой бы она потом женой была, а?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А Наталия, значит, устояла? Не пошла с твоими друзьями? – догадалась Владислава.

– Устояла. Не пошла даже в ресторан ни с одним. Еще и что-то там о том, что они – это не я, сказала. Это мне Пашка и рассказал. Меня опять, по новой, накрыло. Опять сам ей позвонил, первый. И у нас опять все закрутилось. Только теперь я уже знал, что она замужем. Она каждый раз отдавалась, как в последний. Прости за эти подробности. Но нам, мужикам, всегда важно знать, что женщине с нами хорошо, что не симулирует она удовольствие. Зависимы мы от этого, понимаешь? – Герберт усмехнулся.

– Понимаю. Знаю, – Владислава произнесла это спокойно и кивнула.

– Вот Наталья точно не симулировала свое удовольствие со мной. Я это видел. Видел и бесился всякий раз, когда она от меня к своему мужу уходила. Узнал я к тому времени все о ее муже, а узнав, прифигел. Это чтоб матом не сказать. Он наркоша у нее, из психиатрических клиник не вылезал. Ну, и я ей все о ее муже наркомане и выложил. Как дурак в отдельную папочку все его рецидивы собрал, веришь? Выкладку сделал, что они у него с годами лишь учащались. Подвел итог, что лучше уже не будет, и предложил ей уйти от него, развестись с ним. С ним развестись, а за меня замуж выйти. Обещал с разводом помочь, со свекром ее поговорить.

Герберт, опережая вопрос Влады, пояснил:

– Свекр у нее мужик серьезный, суровый даже. Я считал, что это он ей не дает со своим сыночком разводиться.

Владислава вздохнула и покачала головой, но ничего не сказала, давая возможность Герберту выговориться, понимая, что второй раз он об этом говорить не будет. Герберт перехватил девчушку на своих коленях поудобней, перенеся ее вес с больной ноги на здоровую, и продолжил:

– Она выслушала меня тогда, поняв, что я все сказал, встала, оделась и сказала, стоя уже в дверях: «Прощай. Это было наше последнее свидание» – и ушла. Вот так просто. Пропала из моей жизни. Она уволилась с работы, сменила номер телефона и уехала куда-то заграницу. С мужем. Все. Больше я ее не видел.

Герберт замолчал и медленно выдохнул. Молчала и Владислава.

– Тебе ведь Нина уже рассказала, как я это пережил? – Владислава кивнула, Герберт усмехнулся и закончил:

– Спасибо Эльзе – и мозги вправила, и здоровье потом мое восстанавливала. Как я за тот месяц не сдох от алкогольного отравления, сам не понимаю. Даже повеситься хотел, да Нина помешала.

– Что?

– А она тебе этого не рассказала? – удивился Герберт и хмыкнул, увидев ее ошарашенный взгляд, потом продолжил:

– Да, хотел, в гараже. Гену я отпустил в тот день, подстраховался, так сказать, понимал, помнил своим пьяным мозгом, что он всегда в гараже трется. Только вот не подумал, что Нина может за мной следить. Вошла в гараж и встала молча. Стояла, на меня и мои приготовления смотрела. Я не сразу ее увидел, только когда уже на стул встал. За петлю подергал, убеждаясь, что крюк выдержит, разве что петлю на шею себе еще не успел набросить. А Нина меня так спокойно и спрашивает:

– В туалет по-большому и по-маленькому сходил?

Я опешил, не ожидал того, что я не один, а уж такого вопроса и подавно. И как последний дурак, спрашиваю ее:

– Зачем?

– Хочешь, чтобы менты потом тебя обсосанным, а может еще и обосранным нашли?

Я стою, как дебил, на этом стуле с петлей в руках, глазами хлопаю на нее, а она продолжает:

– Рассказать, почему они тебя таким найдут, или сам знаешь о том, что мышцы расслабляются в первую минуту и все из тебя выходит? И еще одно: ты в курсе, что потом ни Эльза, ни я не сможем за тебя свечку в церкви поставить? Нельзя по церковным канонам самоубийц поминать в церквах. Грех это!

Герберт усмехнулся и продолжил:

– Она много еще чего говорила, в основном, понятное дело, стыдила. А потом, едва я слез с этого стула, заставила снова на него залезть и веревку эту снять. Незачем, говорит, чтобы еще кто-то, кроме нас с тобой, знал об этом! И ведь я полез и снял! Потом уж согласился, чтобы Эльза прилетела и прокапала меня от алкоголя.