След черной кошки - Виталий Романов

Оглянувшись, Павел Мареш заметил флайер, выскользнувший из-за кромки леса. Преследователи тоже увидели звеновца — порыскав носом, крылатая машина легла на нужный курс и устремилась в погоню. Подполковник шатался, но продолжал двигаться вперед — скорее из чистого упрямства. Он уже осознал, что шансов спастись нет. На фоне кромки леса среди деревьев мелькали фигуры «охотников», сверху на беглеца пикировал флайер. Павел закашлялся, в очередной раз споткнулся, и услышал визг пули, вонзившейся в мерзлый грунт чуть впереди.

«Хорошо бы все закончилось быстро, — подумал офицер. — Пыток я не выдержу».

Плечо горело невыносимо, острая боль давно уже лишила подполковника способности адекватно воспринимать события. Он мечтал о том, чтобы ткнуться лицом в песок, закрыть глаза и ни о чем не думать. Павлу хотелось к теплому морю, на пустынный берег. Закопаться в желтую массу, стать ее частичкой. Умереть.

Песка не было, только мерзлый холодный грунт. Сделав еще десяток шагов, Мареш остановился, качаясь из стороны в сторону. Бежать стало некуда. Скалы, маячившие совсем неподалеку, за полосой мерзлого поля, оказались недосягаемы. Широкая трещина, через которую не смог бы перепрыгнуть даже здоровый человек, перечеркнула последнюю иллюзию. Павел заглянул вниз, в черную бездну, и невольно отступил на пару шагов назад. Острые уступы, мрак, и не видно дна.

Офицер хрипло засмеялся, намереваясь обернуться, чтобы посмотреть на врага, который был совсем близко. Выстрел бросил подполковника на землю. Мареш упал на живот, и огненный костер, бушевавший в правом плече, растекся по всему телу, перекинулся на левую ногу. Миновало несколько тягостных, изнурительных секунд, прежде чем офицер сумел сообразить: вторая пуля, выпущенная кем-то из преследователей, раздробила ему голень.

— Сволочи… — почти теряя сознание от дикой боли, прошептал подполковник.

Он с трудом перекатился на спину, больше всего опасаясь, что не выдержит сердце. Левая рука лихорадочно шарила по карманам защитной куртки. Когда Павел сумел ухватить дрожащими пальцами ракету, он уже не мог точно вспомнить, какие цвета означали провал.

Дернув зубами блокировочное кольцо, подполковник Мареш повернулся на бок, ударил основанием капсулы в мерзлый грунт. Ничего не получилось. У офицера осталось слишком мало сил. Павел, с огромным трудом приподнявшись, еще раз шарахнул детонатором о грунт. Звеновец распорол мизинец о некстати подвернувшийся острый камень, но это уже не имело никакого значения.

Бело-зеленая ракета, зашипев, взмыла в небо, на какое-то время ее огонь затмил блеск просыпавшегося светила. Искры брызгали во все стороны, сигнальный аппарат уносился все выше и выше, а умиравший Павел лежал на мерзлом грунте и плакал от радости. Он угадал. Бело-зеленая ракета — сигнал неудачной миссии.

Может, этого окажется достаточно? Они, там, наверху, поймут, что провал подполковника Мареша значит очень много? Что «Белиндой» надо заняться всерьез. Тогда есть шанс и смерть не напрасна.

Никто больше не стрелял в офицера, и разведчик понял: его собираются брать живьем.

— Ну уж нет, — прохрипел Мареш, собирая последние силы для рывка. — Что угодно, только не это…

Он застонал от боли, толкая тяжелое, непослушное тело. Правая рука, чужая, онемевшая, почти не слушалась подполковника. Вместо того, чтобы помогать, она путалась, мешалась, норовила угодить под туловище. Павел, в глазах которого сгущалась чернота, медленно полз вперед.

Мареш не увидел края обрыва, он лишь почувствовал, что под головой больше нет опоры. Продвинувшись еще чуть вперед, он свесился над краем каменистого уступа… На какой-то миг Павел замер, перед его внутренним взором стремительно промелькнула вся его жизнь, а потом осталась только пятилетняя Алисия Болдуин, дочь капитана «Одинокого Бродяги». Малышка не знала, что ее отца убили бандиты. Девочка тянула руки к Раму Митревски и спрашивала: «Дядя, папа вернется?» А капитан стоял молча…

— Вернется! — пробормотал Мареш, уже плохо понимая, где он сейчас находится и что его ожидает. — Обязательно вернется. Мы все… возвращаемся.

— Не двигаться! — резкая команда, прозвучавшая за спиной, заставила Павла вздрогнуть. — Замри!

Подполковник очнулся. Он лежал на краю трещины, свесившись в бездну, а преследователи, выскочившие из флайера, были всего в нескольких шагах позади.

— Не двигаться! — вновь прозвучала команда.

«Пора!» — Мареш из последних сил перевалился через край обрыва, его тело соскользнуло вниз, полетело в пропасть, ударяясь об острые бугристые выступы скальной породы.

— Тьфу, гад! — в сердцах выругался Горилла, осторожно заглядывая вниз.

Но там, в глубине, было темно. И никаких криков или стонов до ушей «охотников» так и не донеслось.

— Готов! — Джек Стамп вернулся к флайеру, присел на небольшой ребристый выступ, собираясь докладывать Герхарду Лоу об итогах операции.

Альпинистского снаряжения преследователи не брали. Да никто и не собирался лезть в чертову расщелину глубиной в десятки метров. Горилла был уверен: чужак мертв. Стамп поднял коммуникатор к губам, собираясь доложить об этом руководству корпорации.

Модуль, выработавший ресурс, агенты «двойки» бросили в санитарной зоне Риуля так, как приказывал Себастьян Бараса. От спецплощадки, на которую могли садиться корабли Звездного Надзора, санитарных служб, федеральной и галактической полиции, до города вело безлюдное шоссе.

Радий Трищенко и Дженнифер Рол прошли по нему несколько километров, прежде чем, добравшись до смычки с более оживленной магистралью, смогли поймать аэротакси. Стало чуть веселее: внутри пассажирского салона было тепло и уютно, пейзажи заскользили за окнами, сливаясь в разноцветную ленту. Даже Багира, молчавшая всю дорогу, слегка приободрилась. Радий Трищенко успел рассказать девушке легенды обоих и суть задания. «Инга» была далеко не в восторге от той роли, которую ей отводили. Она вообще не понимала, зачем «бизнесмену Мэлюэлу Кирби» в этой поездке потребовалась «дочь». Радий Трищенко, пожалевший самолюбие девушки, не стал извещать ее о резервном плане полковника Барасы, согласно которому Дженни должна была забраться в постель к Полю Фоссену. Бывалый офицер надеялся, что сумеет добыть информацию другими методами.

До города добрались быстро. Радий Трищенко решил начать операцию с посещения хорошего магазина. Подумав, Дженнифер пришла к выводу, что это правильная идея. Следовало приодеться, чтобы полностью соответствовать легенде. Для себя офицер выбрал серый костюм и черные лакированные ботинки. Побродив еще немного, прибавил к покупкам белую сорочку, модный галстук со струящимися по нему газовыми шлейфами туманностей и мерцавшими звездами.

Багира отметила хороший вкус Трищенко. Ее напарник стремился покупать недешевые вещи, но очень тонко чувствовал, где мода и стиль превращались в кричащую, безобразную вульгарность. Когда к «театральному костюму» майора прибавились массивные наручные часы со стрелками, отделанные под старину, середину двадцатого века, Радий внимательно оглядел девушку.

— Что? — спросила Багира, невольно краснея.

Взгляд офицера был пронизывающим, девушка вдруг почувствовала себя неуютно в узких, облегающих джинсах и пушистом свитере. Ей показалось, что Радий за какое-то мгновение раздел ее догола.

— Теперь займемся леди… — задумчиво протянул Трищенко.

Они проследовали в другое отделение бутика, торговавшее одеждой и обувью для дам. Дженнифер никогда не приходилось оказываться в таком сложном, двойственном положении. Офицер выбирал для нее нижнее белье, а это мог делать только мужчина, с которым она была близка. С другой стороны, следовало полностью соблюдать легенду и мелочей быть не могло. Вздохнув, Багира согласилась повиноваться Трищенко, убедив себя в том, что это всего лишь игра…

На счастье, майор не просил девушку раздеваться в его присутствии. Дело ограничилось тем, что Трищенко узнал, какой размер носила Дженни, а затем подозвал продавщиц и попросил помочь. То, что приносили ей служащие магазина, было гораздо дороже обычных покупок Дженнифер. Багира, не вступая в пререкания с майором, переоделась, и старые вещи полетели в мусорную корзину. В сумку отправились синие обтягивающие джинсы — девушке пришлось с ними расстаться, хотя черные узкие брючки, которые выбрал Трищенко, ей понравились.

Майор действительно знал толк в хорошей одежде, причем он угадал не только с «портретом» бизнесмена.

Вещи, которые Радий покупал девушке, были ей к лицу. К узким обтягивающим брюкам добавились модные кожаные полусапожки на невообразимо высоком каблуке. Дженни подумала, что ходить на таких «шпильках» просто невозможно — разве только красиво вылезать из мобиля, опираясь на протянутую мужчиной руку.