Заданное значение судьбы - Владимир Контровский

Блад промолчал. Вместо ответа он привычным движением нажал сенсорную кнопку, открыл боковую нишу в столе, извлёк оттуда стаканчик бренди и с видимым удовольствием опрокинул его в рот. Стэрди была на третьем месяце беременности, и как только Клеопатра об этом узнала, она тут же отлучила Джейка от супружеского ложа, оберегая драгоценный плод. Но она отнюдь не собиралась лишать своего мужа удовольствий на стороне - ей ли, Воплощённой, обращать внимание на мелкие мужские шалости? С неё не убудет…

"Роскошная смерть" быстро научилась властвовать. Она не нарушала правила игры, ею же установленные: на людях Стэрди всегда держалась на полшага позади Блада, как и положено жене Первого Правителя, и почти никогда не дополняла слова, сказанные лордом-протектором мессирам. Она никогда не позволяла себе уязвить Джейка прилюдно - Стэрди обронила ехидную реплику насчёт гейш только после ухода профессора Чойса - и всячески поддерживала его реноме "спасителя нации".

Но она же установила для своего супруга определённые рамки, внутри которых тот мог делать всё, что ему заблагорассудиться, и смотрела на гаремные игрища генерала сквозь пальцы. И очень мало кто мог определить реальную роль "царицы гремлинов" в иерархии Головного Центра, ставшего центром власти, - догадывались только самые проницательные. Общий ход событий вполне устраивал Воплощённую, так зачем придавать значение всяким пустякам?

Что же касается самого Блада, то временами он испытывал глухое раздражение. Блад прекрасно понимал, что Стэрди дважды спасала ему жизнь: в кабинете Эссенса и на Совете Правителей, состоявшемся после гибели подводного ракетоносца "Бенджамин Франклин" и ядерных взрывов в Латинской Америке. Он знал, что гремлины повинуются ей, и только ей, и что без леди Стэрди власть лорда-протектора окажется под угрозой. Знал Джейк и то, что Стэрди любит его - по-своему, так, как умеет. Он помнил её слова, сказанные над трупом Мумии Арчи: "Ты мне всё-таки небезразличен, Джейк", да и действия Клеопатры были красноречивее любых слов.[8]

Однако для привыкшего следовать только своим желаниям Блада любые рамки были тесноваты - слишком норовистому коню любая узда в тягость. К тому же генерал имел все основания подозревать, что стоит ему только посягнуть на что-то серьёзное - например, на власть, - как Стэрди тут же покажет когти. Любовь любовью, но есть вещи и поважнее.

Они шли рядом - тем более в преддверии рождения долгожданного сына, с которым оба связывали большие надежды, - но кто мог поручиться, что так будет всегда? Будущее - оно ведь вероятностно…

– Ну что, мой лорд, - сказала "царица гремлинов", как только Джейк вернул пустой стаканчик в автонаполнитель, - на игрушки мы с тобой посмотрели. Теперь давай о делах.

* * *

Огромный дом, тёмный и безмолвный, напоминал мрачный замок, воздвигнутый завоевателями на покорённых землях. Такие дома, выросшие в элитных пригородах столицы за последние тридцать лет, изначально строились как просто роскошные жилища, однако очень скоро они превратились именно в замки - награбленное нужно было защищать от праведной ярости ограбленных и от хищной зависти коллег по грабежу. От средневековых замков эти сооружения унаследовали глухие стены и тяжёлые ворота, но системы обороны этих крепостей стали куда совершеннее. Контрольная зона круглосуточно просматривалась в инфракрасном и видимом диапазонах - бесстрастная электроника фиксировала даже полёт летучей мыши, не оставляя незваным гостям ни малейшего шанса остаться незамеченными. Стены опутывала колючая проволока под высоким напряжением, а земля у подножья стен была густо нафарширована минами-ловушками. В бетонных бойницах гнездились тяжёлые многоствольные пулемёты, автоматически открывавшие огонь на поражение при появлении в запретном секторе любой движущейся мишени, и нерассуждающие охранники имели кое-что гораздо более эффективное, чем мечи и арбалеты. Некоторые дома-замки - в том числе и этот - располагали даже собственными генераторами силового поля, и всё-таки…

…и всё-таки в большой гостевой комнате этого дома витал страх, перемешанный с ненавистью - древней, кондовой ненавистью обожравшегося хищника, почуявшего, что у него хотят отобрать добычу.

Высокие окна комнаты были наглухо задёрнуты тяжёлыми плотными гардинами, но в гостиной горели только стенные бра, дававшие рассеянный полусвет. Светильников на потолке хватало, чтобы залить ярким светом всю комнату, однако собравшиеся здесь люди не хотели привлекать к себе внимание повышенным расходом энергии - у них были на то причины. И поэтому они сидели в полутьме, и их лица с неразличимыми чертами выглядели смутными белёсыми пятнами, не живыми и не мёртвыми.

Сидевший во главе стола человек поставил пустой бокал, при этом чуть коснувшись им бутылки с коллекционным коньяком. Тонкий звон хрусталя прозвучал в тишине сиреной, возвещавшей о начале воздушного налёта, и кое-кто из безликих людей вздрогнул - нервы у всех были напряжены до предела. И было отчего - они, прорвавшиеся на вершину власти и привыкшие считать себя хозяевами всего и вся, вдруг оказались в положении погорельцев, бессильно наблюдающих, как пламя пожирает их уютное жилище. Эти люди боялись, очень боялись, что это пламя сожжёт их самих, и одновременно до мозгового спазма ненавидели тех, кто зажёг этот огонь, уничтоживший тысячелетиями строившееся здание со всей его лепниной и прочими архитектурными изысками. И что с того, что на пепелище поджигатели намеревались возвести новый дворец, - для этих людей достойного в их понимании места там уже не было. Богатство и власть улетали с чёрным дымом глобального пожара, и страх отступал перед ненавистью.

– У нас остаётся один-единственный шанс, - глухо проговорил человек, поставивший бокал. - Нас много, а этих нелюдей, - он произнёс это слово с нескрываемым отвращением, - горстка. Да, слуги и наёмники привыкли, чтобы им платили, но инерция ещё действует, и к тому же многие готовы работать в кредит, лишь бы вернуть привычный порядок вещей.

– Программа Всеслава популярна в народе, - подал голос человек в военной форме. Он чуть шевельнулся, и тусклый блик отразился от золота его широких погон.

– Народ? - зло усмехнулся сидевший рядом с ним человек в строгом костюме. - Мы не в школе на уроке истории, маршал! Народ - это стадо, которое ведут пастухи. И это стадо пойдёт туда, куда его погонят бичами или обещаниями полной кормушки. Сейчас и кнут, и силос у ведунов, а должны быть у нас. А дальше - генерал Джейк Блад хорошо показал, что надо делать дальше.

– Дело за малым - отобрать поводья у Всеслава и его клики, так? А заодно свернуть голову президенту, давшему этим колдунам такие полномочия? Проще пареной репы… А ты видел, на что способны люди-индиго, а? Я, например, видел, как сопливая девчонка плавила взглядом тяжёлый штурмовой танк! Танк, понимаешь ты, танк, который может… - маршал щедро плеснул себе в бокал коньяка и выпил одним глотком. - Сопливая девчонка, которую я легко переломлю через колено! Вояки, мать вашу… Привыкли сидеть в офисах и считать барыши - иди, попробуй отобрать у этой соплячки кнут и пряник!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});