Волчья погибель - Мишель Пейвер

Волку, то в этот миг он вопил в полную силу: «Назад! Уходи!»

Волк замер с поднятой лапой и навострил уши.

«Не нападай! – мысленно умолял Торак. – Беги!»

Волк моргнул… и, словно туман, растворился в Лесу.

Но и демон тоже исчез.

Глава 19

– Ночью что-то случилось? – спросила Ренн.

– Нет, – ответил Торак, но взгляд у него был совсем как у Волка, когда тот прятал кость.

– Случилось.

– Тогда чего спрашиваешь?

– Торак, ты с самого рассвета высматриваешь следы у меня за спиной. Что происходит?

Торак заколебался, но потом все-таки решил сказать правду:

– Ночью я видел Наигинна.

– Что? Где?

– Под нашим деревом. Но он почти сразу исчез.

– И ты за ним пошел?

– Конечно! Но тучи закрыли луну, и я потерял след. Он шел в сторону берега.

– И поэтому мы идем туда же, – холодно сказала Ренн.

– Ну, это разумно. Он ненавидит Лес, а в Море чувствует себя намного увереннее. И лодку, понятное дело, тоже где-то там спрятал.

– Чем скорее мы украдем лодку у Водорослей, тем лучше, – сказала Ренн. – Мы должны вернуться в наш Лес, там наше место!

– И что потом? Будем ждать, когда он снова пустит в Волка отравленную стрелу?

– Что-нибудь придумаем. По крайней мере, там мы будем с Фин-Кединном… и с Дарком.

Торак поджал губы:

– Ты не веришь, что я могу его одолеть.

Ренн уже собралась ответить, но тут из подлеска выбежал Волк. Он встряхнулся, обдав их брызгами росы, глаза сияли, морда была вся в крови от сожранной свежей добычи.

– Думаю, до Водорослей полдня пути, – сказала Ренн, наблюдая за тем, как Торак наклонился, чтобы потереться с Волком носами. – Слышишь? Я говорю, мы можем добраться до их лагеря и украсть каноэ.

– Ага, – коротко ответил Торак.

Выглянуло солнце, земля зачавкала под ногами, но зато Лес наконец-то вроде как решил им помогать – они легко нашли путь на юг по оленьей тропе в густо заросшей деревьями лощине.

Торак, крепко сжимая в руке дубинку из оленьего рога, шел впереди. Ренн видела, как напряжены его плечи.

«Наигинн – настоящее зло, – думала она. – Он даже между нами способен посеять вражду».

С верхушки ближайшего дерева вспорхнула стая клестов, и у Ренн кольнуло в сердце. Через два дня Яичный Рассвет, день, когда зима уступает место весне и колдуны собирают для проведения обрядов яйца клестов. А у нее не было даже «крови земли», чтобы отметить этот Рассвет.

На дне лощины все было зелено, они оказались в странном месте, где землю испещрили огромные, заросшие папоротником впадины, как будто от огромных камней, которые бросали на землю великаны из других времен и миров.

В небо, громко хлопая крыльями, взлетел лесной голубь, и снова наступила тишина. Ренн прикоснулась к перьям хранителя племени. Она чувствовала, что это место заколдованное.

Рип опустился на корень неподалеку от Ренн. Перья у него на шее встали дыбом, ворон на мгновение встретился с Ренн взглядом, и она поняла: он тоже это почувствовал.

Торак, аккуратно выбирая дорогу, ушел вперед. Переходы между ямами постепенно стали такими узкими, что идти приходилось гуськом – сначала Торак, потом Волк, за Волком Ренн. В какое-то мгновение она не услышала, а скорее почувствовала слабый и очень тонкий гул. От него даже волоски на руках зашевелились. То, что она почувствовала… Это Нануак, необузданная, грубая сила, которая пульсирует во всех живых существах. И почему-то именно здесь она ощущалась острее, чем где бы то ни было.

Волк, мягко ступая, трусил впереди, обернувшись, заметил то, чего не могла увидеть Ренн. Она живо представила призраков с узкими головами и острыми подпиленными клыками.

– Странно это, – сказал Торак, показав на ближайшую яму, в середине которой был очень крупный пень.

От пня в стороны расходились покрытые мхом корни. Он был похож на огромного зеленого паука.

– Это дерево упало не из-за грозы, – продолжил Торак. – Пень слишком уж ровный. Дерево повалили люди.

– А вон там ствол. – Ренн указала на соседнюю яму. – Они как будто вырубали здесь долбёнки.

Ствол тоже порос мхом, но все равно можно было разглядеть широкие полосы, которые выдалбливали вдоль него руки давно умерших людей.

– Интересно, почему они так ее и не закончили, – тихо пробормотала Ренн.

Торак спустился в яму с противоположной стороны и осмотрел ее вместе с Волком.

– Ренн, это был лагерь! Вот здесь останки их убежищ! И глянь сюда, это жернова!

– Но я думала, что предки Водорослей жили на берегу.

– Может, так, а может, и нет, – задумчиво пробормотал Торак.

Водоросли говорили, что на их острове когда-то жили волки, а потом ушли. Возможно, именно тогда их предки переселились на побережье и начали выкапывать убежища под землей.

«Может, они не представляли свою жизнь без волков, – подумал Торак. – Я бы не смог».

Торак глянул на Ренн, и его глаза на мгновение стали серебристо-зелеными, как листва деревьев. Он встряхнулся:

– Ладно, это все в прошлом, сейчас мы ничего не можем с этим поделать.

– Нет, постой, я думаю, Лес привел нас сюда не просто так.

– О чем ты?

Ренн поднесла указательный палец к губам, оторвала пришитое к парке перо хранителя племени и заткнула его между корнями как подношение. Потом очень тихо обратилась к духам этого места: «Спасибо, что позволили нам прийти сюда. Прошу, покажите то, что хотите показать. А потом позвольте уйти с миром».

Хрустнула ветка. Ренн почувствовала холодок, когда облако перекрыло солнце, словно ладонь – лицо.

Торак принюхался:

– Пахнет, как будто здесь еще один горячий источник. И снова эти пиявки. – Он прочесал пальцами бок Волка и выловил очередную кровопийцу. – И все равно мне кажется, что…

И все, больше Торака было не слышно и не видно.

Ренн неподвижно стояла на гребне между ямами, только теперь было лето и все вокруг изменилось…

Но Ренн не испугалась, она знала, что видит это самое место таким, каким оно было очень-очень давно.

Жизнь в лощине била ключом. Ренн оказалась на стойбище людей с узкими головами. Стойбище предков Водорослей. Все, мужчины и женщины, были босыми и голыми по пояс. Из одежды на них были только плетенные из мягкой коры штаны по щиколотку. Их красная, вымазанная «кровью земли» кожа контрастировала с сочной зеленью лощины.

Каждое движение, каждый взгляд этих людей говорили о том, что они чувствуют единение и родство.

В яме слева от Ренн двое мужчин, умело работая теслами из сланца, вырубали вдоль огромного бревна широкий и глубокий желоб.