Заклинатель драконов - Ян Сигел

К семи часам дом погрузился в вялую усталость. Миссис Уиклоу и Динсдэйлы ушли домой, Рэггин–боун ушел еще раньше, но обещал вскоре вернуться. Эбби была в гостиной с тетей Эди, время от времени звонил телефон. Все ждали новостей о Ферн от Робина или Маркуса.

Уилл отправился искать Гэйнор и нашел ее в шатре. Столы там были все еще безукоризненно сервированы, только цветы начали увядать. Хуже всего дело обстояло со свадебным тортом, вмешательство Йоды в его нижний уровень послужило причиной разрушения верхних этажей, и теперь торт представлял собой нечто желеобразное, будто подвергшееся землетрясению. Гэйнор стояла посреди шатра, будто рассматривая свадьбу, которая так и не состоялась. Даже все розовое окружение не прибавило цвета ее бледному лицу.

Что ты здесь делаешь? — спросил Уилл.

Думаю. — Гэйнор не смотрела на него. Ее внимание было сосредоточено на пустом' главном столе. — Только тут и можно побыть одной. Я все еще представляю себе… если бы все было '«по–другому. Я имею в виду, если бы я вела себя по–другому, или могла бы чем–то поддержать,, или…

Нет, — отрывисто произнес Уилл— Ради Бога, не вини себя. От людей, которые за всё проклинают себя, меня просто трясёт.

Мне всё равно, от кого — или от чего — тебя трясёт! — вспыхнула Гэйнор.

Хорошо. Знаешь, что произошло с тобой? У тебя был сильнейший шок, ты не выспалась, совсем ничего не ела. Не удивительно, что ты выглядишь так, будто вот–вот упадешь в обморок. Мэггй оставила нам кучу сандвичей, в шкафу полно продуктов. В этом доме скапливается невероятное количество консервированных супов. Кое–что из всего этого — как раз то, что нам нужно.

Гэйнор тихо рассмеялась, но отказалась от еды:

—Я в самом деле не хочу есть.

—Это ты так думаешь, — возразил Уилл. — А твое тело погибает от голода.

Он отвел ее в дом, разогрел суп, заставил ее съесть сандвич. Откусив первый кусок, она поняла, что очень голодна.

—Не глупи, — сказал Уилл. — Ферн не поблагодарила бы тебя, если бы ты уморила себя голодом. Разве этим чему–нибудь поможешь?

Уилл отнес суп и сандвичи в комнату к Эбби и тете Эди, при этом Гэйнор настойчиво отговаривала его, когда он положил снотворное в чашку тети («Я не знала, что у тебя есть задатки Борджиа».) После хаотичного дня вечер еле тащился. Позвонил Робин, чтобы сообщить, что в состоянии Ферн нет никаких изменений, он остается рядом с Ферн, а Маркус будет ночевать в соседнем отеле.

В половине одиннадцатого вернулся Рэггинбоун, Лугэрри была с ним.

—Что вы выяснили? — спросил Уилл без всяких предисловий.

Старик вздохнул. Он откинул назад капюшон, разлохматил волосы, отчего еще больше стал похож; на пугало. От его плаща шел пар, пахло мокрой одеждой и палой листвой, его лицо было иссохшим и сморщенным. Среди морщин и складок кожи под тяжелыми веками сверкали глаза, а их прямой взгляд, казалось, излучал яркий свет, будто в них была заключена некая тайная сила. Он выглядел очень древним и хрупким, он больше не казался сучковатым дубом, а скорее — веткой, которую легко сломать, листком, летящим по ветру.

—Ничего, — наконец произнес старик. — Мы с Лугэрри обошли все вокруг. Ничего особенного не нашли. Я только поднял это. — Он положил на стол длинное перо. — Оно могло упасть из крыла или из хвоста совы. Очень большой совы… Думаю… да просто и не знаю, что думать.

Последовало длительное молчание. Гэйнор была слишком утомлена, чтобы задавать вопросы. Уилл сам знает, о чем спросить.

—Ясно, что к этому причастен Древний Дух, — заключил Рэггинбоун. — Ферн вызвала его. Безрассудство, опрометчивость, бравада — кто знает? В любом случае он был здесь. Он должен был контролировать призрак, пришедший за Ферн. Но сова — сова все еще озадачивает меня. Твой сон, — он кивнул Гэйнор, — расскажи мне его еще раз.

Она исполнила эту просьбу, стараясь припомнить мельчайшие подробности, которые слегка стерлись последующими событиями.

Я летела, как летают во снах, только сидя у нее на спине… Я видела поля и дома… Было что–то таинственное. А затем все ускорилось и смешалось. Казалось, что прошло очень много времени. Я была в какой–то тьме, и передо мной проплывало лицо…

Опиши его.

Вялое, бледное… как слизняк. Каким был бы слизняк, выросший до размеров человека, принявший человеческий облик и имевший человеческую сущность. Глаза были ужасны: черные и злобные. Оно сказало — не помню точно — не та… что–то такое. И оно ушло куда–то, или это я ушла в сторону, не знаю. Еще был отвратительный запах. Запах гниющей растительности. Сухости. Сырости.

Чего же именно? — спросил Уилл.

Всего вместе.

Не та… — пробормотал Рэггинбоун. — Тогда, возможно… той была Ферн? Но кто…

Вы думаете, что это было нечто большее, чем сон? — спросила Гэйнор.

А что такое сон? Разум может проникнуть в другие миры. Точно так же может это сделать и дух. Кто знает, где мы бываем, когда тело спит? Или когда тело умирает?

Ферн не должна умереть, ведь правда? — резко спросил Уилл, по–детски требуя подтверждения. Впервые Гэйнор осознала, что она старше.

Все мы умрем, — — невозмутимо ответил Рэггинбоун, — в этом нет сомнений. Но она молода и сильна. Я должен ее увидеть. Ясно, что она ушла, но до тех пор, пока мы не узнаем — куда, будет невозможно найти ее. Я боюсь… — Он остановился.

Чего вы боитесь? — спросил Уилл.

Многого. Я всю жизнь живу в страхе, я к нему привык. Храбрость — это иллюзия молодости. Держитесь за нее.

Больше он ничего не рискнул сказать, они пожелали ему спокойной ночи и смотрели, как старик зашагал во тьму.

Где же он спит? — поинтересовалась Гэйнор:

Под открытым небом, — ответил Уилл. — Под деревьями, под звездами, под дождем. Может быть, он вовсе не спит. Я помню, как он проводил дни, а то и недели — сидя, как валун, на склоне холма. И это не метафора. Да ну его! Пойдем выпьем.

В понедельник они поехали проведать Ферн. Гэйнор позвонила в музей, где работала, и попросила продлить отпуск; Уилл, казалось, постоянно был на каникулах.

Дело в том, — сказал Уилл, — что можно ничего не делать пару лет, а потом работать, как бешеный, последние три месяца. Я иногда забегаю в колледж, читаю, рисую. Я никогда особенно не придерживался их отношения к работе.

Я заметила, — сказала Гэйнор.

Эбби отвезла тетю Эди в Лондон. Робин остался, Маркус отказался переехать в Дэйл Хауз.

—Там нет факса, — так объяснил он свое решение.

В воскресенье Маркус приехал поужинать с ними, старался подчеркнуть, как ему нравится стряпня миссис Уиклоу, Это был крупный, ладно скроенный мужчина, его растолстевшая талия компенсировалась широкими плечами, одет он был стильно и элегантно (без галстука, в пальто из шерсти ламы). Его окружала аура активной мужественности. У него были глаза интеллектуала и чувственный рот. Даже Уилл позже отметил, что он хорош собой. Но Гэйнор, про себя, с этим не согласилась, Девушка, на которой; он; собирался жениться, лежит в, коме, ее оттуда не могут вытащить, а он все умничает, показывает; свою, информированность, всех развлекает. Во время; беседы за столом она очень быстро поняла, что он скрывает свои чувства, отделываясь остротами, или общими; местами, лишь бы не коснуться личного. В конце донцов, ему сорок шесть лет, он очень непрост, не распускает нюни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});