Семь верст до небес - А. Живой

К рассвету дня нового, скачки без сна и отдыха, взлетел Горыня на вершину холма высокого, что в десяти верстах от Солнцеграда находился. Взглянул богатырь на город златоглавый, что в дали виднелся, и узрел он полчища несметные вражеские, полукольцом его охватившие. Словно тучи черные, парили в небе коршуны, в них узнал Горыня друзей своих, давешних и осклабился довольно: будет случай счеты свести.

Спрыгнул богатырь с коня и воткнул в землю меч свой великий. Рукоять его была в виде креста изготовлена. Ибо богатыри русские, подобно князю своему верили отныне в Бога единого. Пал на колени Горыня и молитву сотворил. Апосля нее, достал богатырь из сумки своей оберег бирюзовый, сел на траву, лицом к Солнцеграду, сжал камешек в ладони, и молвил тихо:

– Встану я рано, утренней зарей, умоюсь холодной водой, утрусь сырой землей, завалюсь за каменной стеной. Ты, стена бей врагов супостатов, а был бы я цел и невредим. Иду я в кровавую рать, бью врагов супостатов; а был бы я цел и невредим. Вы, раны тяжелые, не болите; вы, мечи бойцов, меня не губите, вы, стрелы, меня не разите, а был бы я цел и невредим. Заговариваю я раба божьего Горыню ратного человека, идущего на войну, сим моим крепким наговором. Чур, слову конец, моему делу венец!

Встал Горыня во весь рост, плечи расправил широкие, и почуял будто силы в нем поприбавилось. Вскочил богатырь на коня, выдернул меч из земли сырой и над головой его вскинул. Блеснул меч богатырский на солнце, будто средь бела дня звезда на небе вспыхнула. И пустил коня своего Горыня с холма вскачь.

Глава 8. Предсказание Зувейле

В рассветный час дня первого, месяца, что в народе травным зовется, пробудилась в своем логове волчица серая от земли содрогания. Пробудилась она, щенят оглядела, и наружу подалась, сведать отчего земля не спокойна стала. А жила волчица далеко от стаи, на обрыве высоком, и нора ее смотрела прямо в море черноводное. Как взглянула серая на берег морской, то предстало пред ней диво дивное, доселе невиданное. Много тысяч судов чернотелых заполонили море широкое и воды не видать стало до того места, где небо с нею сходится. Развевались на кораблях стяги черно-серебристые, а носы венчали головы резные. И почуял зверь, что беда пришла. То достигли брегов моря черного корабли первые Кабашоновы, что несли в себе отряды дужарские во главе со жрецом их Ражханом. И как только ударился о дно песчаное первый корабль, спрыгнул вниз Рыжхан, облаченный в шкуру тигриную, и звериный крик раскатился по всему брегу широкому. Сорвались с веток птицы сидевшие, всполошились в лесах звери дремавшие. Показалось им, что зашло солнце раннее, не успев на небо взойти еще.

Вслед за первыми кораблями, вторые о землю ударились. И посыпалось с них на брега широкие воинство мавританское. Среди первых были здесь югорды, выше всех почитавшие царицу змей Гаджу, были и саршары-лучники, человечье мясо поедавшие. Многие тысячи их разбежались тотчас по брегу в поисках поживы легкой, держа наготове луки страшенные, из коих стреляли они без промаха. Вслед за саршарами, остальное воинство мавританское начало смерть дарить всему встречному. И спустя полдня на десятки верст окрест не осталось ни одной души живой человечьей и звериной даже. Не щадя ни старых, ни малых, убивали всех мавританские изверги, предавая огню селения, пашни и леса плодовитые. Затянуло дымом черным прибрежные земли, мертвыми усыпанные. И тогда с небес, на падаль многочисленную, на тела человечьи, в коих жизнь недавно теплилась, обрушилась лавина черных коршунов звериного царя Эрманарихома, терзая все, что надежду еще имело.

Растеклось скоро по земле прибрежной черное воинство, расползлось, словно тучи саранчи. А к закату дня первого, месяца, что в народе травным зовется, приняла в себя земля обгоревшая, корабли последние, в коих плыл сам Кабашон со свитою сарацинскою. Как ступил он на землю кровь впитавшую – возликовало сердце его злобливое. Смерти вид глаза обрадовал. Окинул Кабашон взглядом горы прибрежные, из-за коих дым от селений горящих подымался, подозвал сына своего и молвил: «Смотри сын мой и радуйся – так умрут скоро все народы, мне непокорные.»

Но не весел был сын его Арсен, хоть и напросился сам в поход далекий воинский. Не о том, чтобы врага умертвить думал он, а совсем другую думу – тайную и заветную. Вспоминал Арсен те годы недавние, когда пришлось ему побывать вместе с сарацинами по приказу отцовскому в сердце пустыни бескрайней, провести дни долгие в поисках сокровищ богатейшего султана Бендина. Город султана меж хребтами горными лежал, восточным Эргом и западным, там, где простиралась пустыня великая африканская, что нет шире во всем мусульманском свете и даже за священной горой Каф. Затерялся город в самом сердце пустыни и неведом был никому из чужаков, ибо заколдован и всегда в мираж превращался, едва лишь караван или войско иноземное появлялось в песках пограничных. Назывался он Золотым городом. Но узнал Кабашон хитрый от людей Бендина, пойманных во время похода дужарского, где стоит сей сказочный город, несметными богатствами и чудесами разными полный. Рассказали под пытками пленники, как идти туда и самому живому вернутся. А потом велел Кабашон отрубить им головы и стервятникам бросить на съедение, чтоб вовек не узнал никто, как нашел Кабашон дорогу тайную, сквозь нагорье Ахаггар прямо к Золотому городу султана Бендина.

Много месяцев шли воины Кабашоновы, мавры верные, чтобы злата добыть, каменьев и чудес невиданных для властелина своего. Вел их предводитель сарацин великий воин Иорнанд из рода Алабесов, и с ним был Арсен. По приказу Кабашона должен был видеть Арсен смерь врагов отца своего и твердеть сердцем. И вот, на тридцатый день, увидали они, солнцем и горячими ветрами измученные, город с башнями белыми, что вырос перед ними на рассвете. Окружен был город высокими стенами зубчатыми, минареты его резные, полумесяцами увенчанные, прямо в небо упирались, купола обширные над стенами высились, а ворота городские широкие казались из чистого золота. За стенами виделось множество зданий богатых и прекрасных, с крышами тускло-блестящими. Увидав сие, посланники кабашоновы почуяли поживу великую.

Только лишь взошло солнце на небосвод – засверкал Золотой город жаром крыш своих, ибо сделаны были они из чистого золота, как и говорили предания. А еще говорили предания, что живут в этом городе затерянном лишь мастера-ремесленники и нет у них подмастерьев, ибо все они творят только лучшие творения, что не может повторить ни один человек во всех землях арабских и африканских. Собрал их тут силою сто лет назад со всей Африки султан Бендин, водивший дружбу с джиннами, и построил для них город великий тайно, для того, чтоб они трудом своими умножали богатство его ежечасно. А чтобы врагов не боялись, велел султан Бендин джиннам заколдовать Золотой город заклятьем сильным, так чтобы людям встречным город миражом виделся и не могли они дороги к нему найти ни днем, ни ночью, сколь не старались бы. С тех пор затерялся Золотой город в пустыне обширной, хранимый джиннами, и не знал забот и напастей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});