Обреченные любить - Джудит Гласс

Неожиданно она вспомнила, как в душе ее шевельнулся страх, неосознанный, неясный, когда Гил сделал ей предложение. Пришло на память и то, что она сама еще сравнила этот момент с удачной сделкой двух компаньонов по бизнесу.

Как же глупа она была! Деловая операция — вот чем была для Гила жениться на Оливии. Чего же удивляться, если он ни разу не говорил ей о своей любви? Ни о какой любви речь и не шла.

Кое-как она заставила себя подняться и пойти на кухню. Еще сегодня утром она представляла, как они вдвоем готовят ужин, потом сидят за столом при свечах. А чем они займутся после ужина? Оливия содрогнулась и умышленно не позволила себе думать о дальнейшем.

Теперь надо что-то решить, причем быстро, что же ей делать? Собраться и уйти к себе на квартиру. Она здесь, в конце концов, не в тюрьме. Гил не посмеет задерживать ее против воли.

Однако и другое невозможно себе представить, что он отпустит ее просто так, даст спокойно уйти. Гил никогда не отдает без боя то, что ему нужно. Поэтому надо попытаться найти способ переиграть его в игре, которую он сам затеял.

Когда примерно через полчаса Гил вышел из своей спальни в облегающих бедра спортивных хлопчатобумажных брюках и такой же рубашке сиреневого цвета, Оливию вдруг захлестнула волна совершенно не прошеного желания. Неужели нет никакого средства, чтобы избавиться от влечения к этому мужчине? Неужели она осуждена до конца своих дней любить человека, который поступает с ней так жестоко?

За столом они говорили о каких-то никому не нужных мелочах, но напряжение чувствовалось во всем: будто между молодоженами натянули провод, который вот-вот готов лопнуть, и Оливия чувствовала, что это может произойти с минуты на минуту.

Выходит, Сусанна была права во всем, с горечью призналась себе Оливия. Эта отвратительная женщина раскусила Оливию, поняла, что гордость не позволит ей поставить Гила перед лицом правды, и она не ошиблась.

Оливия понимала, что не в состоянии устраивать скандал, это равносильно тому, чтобы расстаться с последними остатками чувства собственного достоинства. Ну хорошо, допустим Гил женился на ней исключительно ради того, чтобы заполучить ее пакет акций. А почему бы ей не постараться убедить его в том, что и у нее имелись при вступлении в брак своекорыстные цели?

— Ты вроде бы говорила, что голодна, — не выдержал, наконец, Гил, отодвигая от себя приборы.

Он исподлобья наблюдал, как Оливия лениво ковыряет вилкой у себя в тарелке.

— Мне… мне показалось, я ужасно голодна.

— Но тебе же явно не хочется есть.

— Нет.

— В чем дело, Оливия? Почему бы тебе не попытаться рассказать мне, что тебя так взволновало?

Оливия фыркнула. Какой лицемер. Делает вид, что она ему совсем не безразлична. Издевательство. Как и сама их женитьба. Оливии хотелось закричать на Гила, однако усилием воли она подавила приступ гнева.

— Пожалуй, я пойду в постель.

Гил перегнулся через стол, поднял ее руку и страстно сжал.

— Ну, наконец-то. Иди и жди меня. Я иду следом.

— Нет! — Оливия вырвала руку из его руки. Ее резкое «нет», казалось, надолго повисло в воздухе, наконец Гил прервал молчание:

— Что с тобой, Оливия? Может быть, хватит играть в игрушки. Что случилось?

— Ничего… Все в порядке. Я хочу спать одна, только и всего!

Гил прищурился.

— Только и всего? Это наша первая брачная ночь, а ты хочешь спать одна и утверждаешь, будто ничего не произошло?

Он неожиданно поднялся, обошел стол, поднял ее со стула и притянул к себе. Ее дыхание участилось, сердце бешено заколотилось, кровь прилила к щекам.

— Ты, наверное, переутомилась. У тебя была очень напряженная неделя.

Его пальцы гладили ее плечи, и Оливии стоило неимоверных усилий не прильнуть к нему всем телом. Как все же подло с его стороны так ласкать ее, притворяться, будто он любит ее. На самом деле, она теперь знает об этом, ему совершенно наплевать на нее.

Она попыталась вырваться из его объятий.

— Усталость здесь ни при чем. Я не собираюсь спать с тобой, Гил.

Он отпрянул от нее, как от прокаженной.

— Почему?!

Ну, вот и наступил момент, когда от нее потребуется актерское мастерство, если она собирается убедить Гила, будто говорит правду. Он женился на Оливии в корыстных целях. Что же, пусть думает, что и она поступила также.

— Я… я никогда, если честно, не питала особых чувств к тебе, мой дорогой. Так что пусть наш брак будет фиктивным… В свое время я потребую аннулировать его.

— Аннулировать???

— Вот именно. Я не намерена вступать с тобой в супружеские отношения.

— Что?!

— Ничего особенного. Я вышла за тебя замуж только потому, что ты мне был нужен. То есть не ты лично, а твои акции. Речь идет о твоих акциях «Бофора».

Оливия сделала паузу, все еще надеясь, что Гил попробует отрицать, что владеет акциями «Бофора», и таким образом обнаружится ложь Сусанны насчет двадцати процентов акционерного капитала, якобы находящихся в кармане у Гила.

Но слова Гила навсегда уничтожили эту надежду.

— Как, черт возьми, ты это обнаружила?

Оливии пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Значит, это правда: Гил скупает акции «Бофора».

Ее охватила дрожь, и потребовалось собрать все силы, чтобы удержаться на ногах. К глазам подступили слезы, но она не должна плакать. Нельзя показывать Гилу, как она несчастна. Невероятно, но ей удалось произнести ледяным тоном:

— Я специально выясняла, кому принадлежат акции.

— Ты установила за мной слежку?

Гил закипел гневом и возмущением, как если бы Оливия совершила что-то из ряда вон выходящее.

Злость и обида Гила подействовали на Оливию, словно удар хлыста. Язык будто отнялся. А Гил повторил:

— Установила слежку?

— Просто я… я навела кое-какие справки… Потому что… потому что хотела знать, стоило ли мне выходить за тебя замуж.

Наступила зловещая тишина, таившая в себе больше угроз, чем самые дикие сцены, и дыхание Оливии замерло в ожидании, что скажет или предпримет Гил.

— Стоило ли тебе?.. Да о чем, дьявол тебя возьми, ты толкуешь?

Оливия вновь ощутила, что ее бьет нервная дрожь.

— Через два года на нас двоих будет приходиться больше половины акций. Я… я уверена, мы сможем использовать это обстоятельство к нашей взаимной выгоде.

Никогда прежде Оливия не видела Гила таким разъяренным; даже в то недавнее утро в ее квартире он казался лишь разозленным котенком. Его лицо исказила гримаса гнева, и Оливии стало страшно.

А с какой стати, собственно говоря, он выглядит таким возмущенным? Как он смеет выступать в роли обиженного? Она, видите ли, задела его самолюбие! Сам он женился на ней лишь ради ее акций, однако для него оказалось сюрпризом, что и Оливия могла выйти за него замуж из подобных же эгоистических побуждений.