Времена давно минувших дней - Елизавета Елистратова

поправится, вот увидите.

Виталий теперь не отходил от дочки ни на секунду. Он жалел, что не приехал с работы раньше.

Количество лекарств на столике в её комнате только увеличивалось. В какой-то момент Рома пошёл к ней в комнату. Я последовала за ней, но он меня не пустил.

— Мы должны поговорить. С глазу на глаз.

И они долго разговаривали. Виталий заварил мне чай. Между нами произошёл диалог:

— Простите за Анжелу. Сандра… Она много раз рассказывала, как скучает по маме.

— Я сам виноват. Надо было больше времени проводить с ней, а теперь… Теперь я не знаю, что делать. Я растерян.

— С ней всё будет нормально, вот увидите.

— Вы большие молодцы, что постарались помочь ей. Но думаю, что деньги лучше вернуть. Если бы я знал, что вы затеяли, то немедленно остановил бы вас.

Я вздохнула.

— Да некому их уже возвращать. Да и незачем.

Мы долго молчали. Казалось, мы стоим на тонком льду и боимся сделать шаг друг к другу, чтобы продолжить разговор.

По лестнице раздались шаги. Это спускался Рома.

— Она сказала, что как выздоровеет, то наберёт Арсению кое-что.

Он потёр щёку.

— Рома, так в приличном обществе… — начал Виталий и запнулся. Наверное решил, что в этот раз упрёки неуместны.

— Как ты вообще с ним связался? — спросила я.

— Городок маленький, все друг друга знают, — пожал плечами Рома, — а вообще нас познакомил Петя. Предлагал мне вступить в их группу. А я и играть-то на музыкальных инструментах не умею. Зато умеет Сандра. Вот и предложил ей.

В этот миг я его чуть не убила. Так это из-за него я чуть не поругалась с лучшей подругой!

— Рома, — серьёзно сказала я, — если с ней всё-таки что-то случится, всё это будет на твоей совести.

Он не понимал, о чём я. Понял лишь тогда, когда я объяснила ему ситуацию. Ему было очень стыдно после такого.

— Полина, тебе пора домой, — сказал Виталий.

— Да-да, уже иду, — медленно ответила я.

Рома проводил меня у порога. Между нами царила неловкость, но я не винила его, хотя и очень хотелось.

***

Я вошла в квартиру и… Встретила недовольных родителей. Они стояли и смотрели на меня так, словно я их только что оскорбила. На этот раз Никиты вместе с ними не было.

— Привет? — я наклонила голову набок, не понимая, что происходит. — В чём проблема?

— Ты же обещала… — с укором отозвалась мама.

— Обещала. — ответила я, точно помня, что больше не пыталась трогать деньги родителей.

— И всё равно тронула. — вздохнул папа.

— Что тронула? Я ничего не брала! — я постепенно выходила из терпения. Иногда мне кажется, что родители просто хотят поругаться со мной на пустом месте!

— Не брала?! Тогда ответь мне, где тысяча, которая лежала в кармане моей куртки?! — мама повысила голос.

— Откуда я знаю?! Спросите у Никиты!

— Никита не мог взять их! — папа тоже начинал выходить из себя.

— С чего вдруг?!

— Потому что к тебе доверие уже потеряно!

— Но я же обещала!

С каждой секундой моё положение ухудшалось. Глаза папы становились всё злее, а лицо мамы всё мрачнее.

— Я вижу, ты не хочешь говорить правду. Придётся действовать по-плохому.

Он ушёл в зал. Я услышала, как открывается шкаф.

— А Н-Никита где? — дрожащим голосом спросила я у мамы, но она не ответила.

— Должна сказать, что пропала не только тысяча, — тихо сказала она, — ещё две книги и конфеты. Зачем ты их взяла?

Если бы родители знали, для чего всё это было они бы поняли меня! А так я сейчас паду под градом ударов папиного ремня.

Так и произошло: он вошёл в коридор, схватил меня за руку и вытащил в зал, после сего нанёс свой первый удар. Я оглушительно закричала. Спина горела.

— Скажешь, куда пропали вещи?!

— Нет!

Бах! Ремень рассёк воздух и снова ударил меня. На этот раз мне пролетело чуть ниже спины.

Потонув в своём крике, я размышляла, что же мне сказать. Он ведь не верит ни одному моему слову!

Мысли сбивались в кучу, метались по кругу, одна была кошмарнее другой. Удары между тем продолжались. Папа что-то спрашивал и кричал, но я уже не соображала, чего он от меня хочет. Я лишь чувствовала, что солёная вода уже залила моё лицо и что я вот-вот упаду в обморок.

— Я… Не… — оправдания были бесполезны. Я уже чувствовала это. Папа тяжело дышал. Он сел на диван, прикрыв лицо ладонями. Мама села рядом с ним.

— В последний раз спрашиваю: где все вещи?

— Не скажу… — прошептала я, готовясь к очередной истерике. — Ничего не скажу… Хоть калёным железом пытайте…

Папа вскочил с дивана, поднял ремень над своей головой. Я зажмурилась.

Дин-дон! В дверь позвонили.

— Кто там?! — прорычал папа и посмотрел на меня. Я лежала с закрытыми глазами.

На этот раз в дверь постучали. Постучали совсем не навязчиво, но папу это окончательно взбесило. Он выскочил в коридор, снова яростно спросил, кто там, а потом открыл дверь.

Послышался короткий разговор двух мужчин. Не знаю, кто это был. Я с трудом могла распознать суть. Перед глазами была пелена, в голове туман. В ушах стучало так, как будто мне в голову засунули отбойный молоток.

В комнату вошли. Мой папа, Никита и Виталий. Я была ему благодарна. Если бы не он, моя спина уже была бы не красной, а синей.

Он грустно посмотрел на меня, а потом сказал:

— Думаю, нам нужно многое обсудить, Геннадий. Поверьте, всё далеко не так, как вы думаете. А Полина ни в чём не виновата, не ругайте её.

Папа кивнул головой и проводил его на кухню. Он закрыл за собой дверь, а я медленно села на диван, потирая спину. Между мной села мама и Никита. Вид у них был растерянный и испуганный.

Через пятнадцать минут оба вышли из кухни. У одного лицо отражало лишь печаль, у другого — крайний испуг. Как раз на лице моего папы и было последнее. Он подошёл ко мне, погладил и прошептал:

— Иди, Поль, иди… Пора…

От этих слов у меня появилось какое-то нехорошее предчувствие. Я взглянула в окно. На улице уже темнело. Я посмотрела на Никиту и маму, но они не смотрели на меня. Они смотрели на папу, который, в свою очередь, разочарованно смотрел на Никиту.

Не сказав больше никому ни слова, я выбежала на улицу и помчалась к дому Сандры как можно скорее. За мной последовал Виталий. Он умолял меня бежать помедленнее, но