Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк

Руки Матери были полностью вовлечены в жизнь. Они были обученными воинами, но их основной функцией было обеспечение, в основном питание. Многие из них тоже остались учеными, служа учителями и воспитательницами. Другие, такие как Шэйхана, были искусными целителями, акушерками или хирургами в дополнение к их обучению владению оружием. Как воины, они были хранителями и заступниками, хранителями драгоценного огня жизни, которым Лиллинара делилась со своей матерью Контифрио. Не одна Рука Матери погибла, защищая это пламя, но они были защитницами, а не остриями копий, которыми так часто были поборники правосудия Томанака.

А потом были Руки Старухи. Не все Руки Матери совершали этот переход, и Шэйхана иногда задавалась вопросом, хватит ли у нее моральной стойкости сделать это самой. Руки Матери защищали жизнь; Руки Старухи были сосредоточены на правильном окончании жизни. Целители среди них обслуживали хосписы, которые предлагали уход и поддержку умирающим пожилым людям. Где те, кто ускользал в тень Исварии, получали достоинство и комфорт, которых они заслуживали. Требовалась особая храбрость, чтобы открыть свое сердце тем, кто неизбежно должен исчезнуть, принять естественный прилив и ослабить последнее мерцание огненных объятий Матери, которую она так яростно защищала, и Шэйхана вовсе не была уверена, что у нее было столько смелости.

Но Руки Старухи были не просто целителями. Они тоже были воинами, но их функцией было не защищать жизнь, а мстить за нее. Рука Матери гораздо чаще стремилась схватить преступника и предать его правосудию, каким бы ни было его преступление; когда Лиллинара направляла Руку Старухи, это делалось для того, чтобы убить, а не захватить в плен.

И именно поэтому ни Рука Матери, ни Рука Старухи даже отдаленно не подходили для того, чтобы справиться с нападением Шигу на Куэйсар. Как бы Шэйхане не хотелось признавать это, для этого требовался меч с более острым лезвием, чем у нее. Как только Шигу заменила законный Голос своим собственным созданием и развратила капитана храмовой стражи Куэйсара, никто, кроме самого Томанака и его защитников, не смог бы снова освободить ее без полного разрушения храма. Если уж на то пошло, даже дама Керита и Базел Бахнаксон неизбежно оставили после себя широкие полосы разрушений, и храмовая стража была опустошена. Более двух третей его оруженосцев и дев войны были развращены в большей или меньшей степени, многие из них сознательно; другие даже не осознавали, что происходит, и моральный дух выживших был подорван осознанием того, насколько сильно они не смогли защитить храм, которому были призваны служить.

И именно поэтому Шэйхана была постоянно прикреплена к Куэйсару в течение последних шести с половиной лет. Восстановление храма было задачей, для которой Руки Матери подходили гораздо лучше, и она, и нынешние обученные целители Голоса, все выполняли это восстановление с медленным, но неуклонным прогрессом. Помогло то, что Голос был уроженкой сотойи... и что она никогда не была девой войны. Трайсу, например, было гораздо легче общаться с ней, чем даже сейчас с мэром Ялит в Кэйлате. Если уж на то пошло, ему было легче взаимодействовать с ней, чем с Шэйханой, которая родилась и выросла в империи Топора.

И он все еще лучше ладит с дамой Керитой, чем с кем-либо из нас, угрюмо подумала Шэйхана. Это потому, что ему удобнее думать о ней как о "просто" еще одном воине? Или это потому, что в конце концов она поняла, что он был прав, а девы войны ошибались в том, что происходило? Думает ли часть его о ней как о своей стороннице, а не просто как о беспристрастном судье, посланном Хранителем Равновесия?

Конечно, она признала, что также вполне возможно, что только защитник Томанака мог быть беспристрастным в подобном случае. Оружие Лиллинары регулярно сталкивалось с предубеждениями, особенно здесь, в королевстве Сотойи, и особенно против дев войны, и у них действительно была естественная склонность сначала защищаться, а потом рассматривать беспристрастность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так что Боги, вероятно, знали, что делали, когда послали даму Кериту, а не тебя, еще раз сказала она себе. Может быть, тебе стоит просто пойти дальше и признать, что они обычно знают, что делают?

Знакомая едкость этой мысли вернула ей большую часть юмора, и она опустила кружку и улыбнулась Трайсу.

- Уверена, что Голос оценит вашу щедрость и понимание, - сказала она. - Мы добиваемся постоянного прогресса в восстановлении, и Куэйсар снова становится процветающим, но нет смысла притворяться, что все могло легко пойти по-другому.

- Знаю.

Серые глаза Трайсу стали холодными и отстраненными, глядя на что-то, чего Шэйхана не могла видеть. Они оставались в таком положении несколько секунд, прежде чем он встряхнулся и снова сосредоточился на ее лице.

- Знаю, - повторил он. - И правда в том, Рука Шэйхана, что я виню себя, по крайней мере частично.

- Вы вините себя? - Шэйхана не смогла скрыть удивления в собственном голосе. Насколько она знала, это был первый раз, когда Трайсу сказал что-то подобное. - Честно говоря, милорд, - сказала она немного неохотно, - ваш голос был единственным, кто поднял тревогу. Вряд ли вы виноваты, что никто не слушал вас, пока не появилась дама Керита.

- Вы считаете, что нет? - Трайсу откинулся на спинку стула, поставив локти на подлокотники, держа стакан с виски обеими руками, и улыбнулся, что, безусловно, выглядело как легкое веселье. - Думаю, возможно, вы чересчур великодушны, миледи.

- В каком смысле? - спросила она, стараясь не поддаваться на почетное обращение, которое он выбрал.

- Тактично с вашей стороны и Голоса не замечать этого, Рука Шэйхана, - сказал он, все еще со слабой улыбкой, - но мое собственное отношение и отношение моей семьи к девам войны вряд ли является секретом. Действительно, я, как известно, время от времени высказываюсь, э-э, несколько несдержанно, полагаю, на эту тему в частной беседе. Возможно, далеко не так невоздержанно, как мой дядя Сет или мой двоюродный брат Трайам, но все же достаточно невоздержанно. Не буду притворяться, что не верю, будто оправданы многие мои... менее чем лестные мнения, когда речь идет о девах войны. Очевидно, что мы с вами не собираемся соглашаться друг с другом в этом отношении. Однако ответственность лорда-правителя заключается в том, чтобы выполнять свои обязанности настолько беспристрастно, насколько это возможно, и я пришел к выводу, что поставил себя в положение, в котором не смог бы этого сделать.

- Насколько могу судить, милорд, - немного натянуто сказала Шэйхана, - вы действительно разобрались с ними беспристрастно. Конечно, оказалось, что вы были тем, кто правильно интерпретировал ситуацию и положения устава города Кэйлата. Что бы кто-то ни думал в то время, вы были полностью в пределах своих законных прав.

- О, я знаю, что был, - признал он с чуть более широкой улыбкой, глаза заблестели, когда он понял, насколько несчастным было ее признание этого момента. - Но проблема, миледи, в том, что все остальные знали о моих... давайте будем вежливы и назовем это предрассудками, когда дело касалось дев войны. И поскольку они это сделали, автоматически возникло предположение, что я действовал не беспристрастно. Я поставил себя в такое положение, не следя более тщательно за своими словами, и я не могу полностью избавиться от подозрения, что Шигу выбрала Лорхэм и Куэйсар именно потому, что я позволил себе быть гораздо более откровенным в своих чувствах, чем это сделал бы ответственный лорд-правитель. Эти мои мнения были слишком широко известны, и без вмешательства дамы Кериты это сделало бы ложь Шигу слишком правдоподобной.

Шэйхана моргнула. Она ничего не могла с собой поделать, потому что никогда бы не ожидала такого анализа от Трайсу Пикэкса. Это было слишком проницательно, чтобы исходить от кого-то вроде него.

Но это только что произошло, не так ли? подумала она. И тот факт, что ты никогда бы этого не ожидала, вероятно, говорит о тебе больше, чем о нем, не так ли? Будь проклят этот человек! Теперь я даже не могу поздравить себя с тем, что преодолела свои предубеждения против него лучше, чем он преодолевает свои против меня!