Выбор девы войны - Вебер Дэвид Марк

- Мы хорошо позаботимся о ней, миледи, - пообещал оруженосец, когда конюх увел кобылу, и Шэйхана кивнула.

- Я знаю, - сказала она, и так и было. Несмотря на все то, что раздражало ее в сотойи, было почти столько же вещей, которые ей нравились, когда у нее хватало терпения признаться в этом самой себе, и их почти всеобщая преданность четвероногим чудесам, которых они разводили, была на первом месте в списке.

- Тогда, если вы составите мне компанию, - пригласил Уорблейд, и она снова кивнула и пристроилась рядом с ним, когда он сопровождал ее в главную крепость.

***

Лиана Хэйнатафресса спрыгнула со своего собственного мерина, когда сэр Алфар повел Руку Шэйхану на ее первую встречу. Она не завидовала Руке, потому что более упрямого, более железноголового человека, чем нынешний лорд-правитель Лорхэма, невозможно было себе представить, и она тоже не с нетерпением ждала своего собственного визита к нему. Но какими бы ни были другие его недостатки, Трайсу был, по крайней мере, неизменно (хотя и холодно, неодобрительно и чопорно) вежлив, даже с ней. Чего нельзя было сказать о некоторых из его оруженосцев.

Она почувствовала на себе взгляды, когда ловко спустилась с седла. Она знала, что это было не из-за ее умения ездить верхом, и подавила желание одернуть подол своего чари. Это было смешно, конечно, и одна из причин, по которой она больше всего ненавидела свои случайные поездки в крепость Тэйлар, где каждый оруженосец и слуга точно знали, кем она была призвана стать по рождению. Знание, стоявшее за этими глазами, заставило ее гораздо лучше, чем обычно, осознать, насколько чари обнажает бедра, и она слишком легко могла представить, как разумы, стоящие за некоторыми из этих глаз, раздевали ее догола до конца пути.

Обладатели этих глаз, несомненно, сделали бы то же самое с любой девой войны, но не было смысла притворяться, что они не обращают на нее особого внимания. Юридически все девы войны были равны перед законом, освобожденные от всех предыдущих семейных связей и обязанностей, но, казалось, каждый живой сотойи знал, кто был ее отцом. Это делало ее объектом особого интереса почти для всех... и особого презрения для тех, кто настаивал на том, чтобы считать всех дев войны неестественными существами, лучшие из которых были немногим выше обычных шлюх, и все они были Темными, что не соответствовало их фамилиям. Мысль о том, чтобы успешно переспать с ней, была особенно привлекательна для многих мужчин сотойи, и не только потому, что она была молода и хороша собой, и она точно знала, почему это было так. И что было еще хуже, было бесчисленное множество "правильных" женщин сотойи, которые, несомненно, считали, что это именно то, чего она заслуживала после унижения и позора, которые она причинила своим родителям.

Было время, когда осознание этих наблюдающих глаз и мыслей, скрывающихся за ними, смущало ее больше, чем она могла себе представить; теперь это только разозлило ее. Однако она не собиралась раскрывать это своей аудитории, какое бы удовольствие ей ни доставило оторвать несколько голов и засунуть их в отверстия тел их владельцев.

Эта едкая мысль пробудила неожиданную искорку желанного веселья, и она протянула руку и похлопала Бутса по шее. Гнедой мерин тяжело дышал, пытаясь убедить ее, что путешествие из Кэйлаты вымотало его до костей, но она знала лучше и улыбнулась.

- Не лги мне, - сказала она ему. - Для этого я знаю тебя слишком давно.

Бутс фыркнул, вскинув голову, узнав ее тон, и она рассмеялась. Но даже когда она это сделала, она почувствовала эти глаза, и эта взбешенная часть ее все еще хотела пойти и сделать некоторые из них черными и синими.

- Кис-кис, убери коготки, - очень тихо прошептал голос рядом с ней, и она взглянула на Гарлану. - Я знаю, о чем ты думаешь, - сказала ее лучшая подруга. - Если уж на то пошло, я думаю о том же, но если ты пойдешь и начнешь надирать им задницы так, как они того заслуживают, мэр Ялит и Балкарта скажут тебе несколько резких слов, когда мы вернемся домой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Не понимаю, о чем ты говоришь, - ответила Лиана, задирая нос. - Хотя, я заметила, что никто не предложил нам позаботиться о наших лошадях... опять.

- Как будто ты позволишь кому-то еще заботиться о Бутсе! - фыркнула Гарлана.

- Дело не в этом. Дело в том, что они не предлагали.

Гарлана пожала плечами, и Лиана напомнила себе не морщиться. Ее подруга не знала о тонкостях этикета среди аристократии сотойи. Таким образом, она не осознала глубоко неуважительного оскорбления, которое только что было нанесено девам войны Кэйлаты. Если уж на то пошло, большинство дев войны не признали бы его, учитывая относительно скромное происхождение, из которого вышли многие из них, что, вероятно, было одной из причин, по которой оруженосцы и конюхи Трайсу с таким удовольствием наносили его. Они знали, как только что пренебрегли ими обоими, и тот факт, что девы войны в целом были слишком глупы, чтобы даже понять, что их оскорбили, только улучшал ситуацию.

А потом была сама Лиана... единственная дева войны, которая, они могли быть уверены в этом, знала, как глубоко ее только что оскорбили.

Она находила определенную степень мести в том, что улыбалась грумам и конюхам, стоявшим вокруг, демонстративно засунув руки в карманы, когда они с Гарланой проходили мимо по пути к конюшням. Это была не та улыбка, которую сотойи привыкли видеть у дев войны, и она знала, что ее мать была бы в ужасе, если бы могла это увидеть. Однако в том, что она была воспитана как дочь одного из самых могущественных дворян королевства, были свои преимущества, и она точно знала, как вложить надлежащую холодную грань презрения в приятное выражение лица.

- Думает, что ее дерьмо не воняет, - услышала она чье-то бормотание голосом, который, как она прекрасно понимала, должна была услышать. Она проигнорировала это... разве что слегка покачала бедрами, что тоже привело бы в ужас ее мать.

- В один прекрасный день из-за тебя на нас набросится толпа, - тихо сказала ей Гарлана. - Ты ведь знаешь это, не так ли?

Лиана выгнула бровь, глядя на свою подругу, и Гарлана усмехнулась. - Когда это случится, я спрячусь за твоей спиной, - предупредила Гарлана, карие глаза весело блестели в тусклом свете конюшни, когда она и Лиана начали расседлывать своих лошадей.

- Трусиха, - сказала Лиана, улыбаясь в ответ.

- Нет, просто практична; я знаю свои ограничения, условно говоря, конечно. Кроме того, Барлану не нравится, когда я возвращаюсь с синяками под глазами после одной из этих маленьких прогулок с тобой. Я думаю, он считает, что это не подобает леди.

- Барлан? - Лиана громко рассмеялась. - Он в первую очередь просто захочет услышать о том, что ты сделала с бедным придурком, который наставил его тебе!

- Не знаю, откуда у тебя такие нелепые представления о нем, - строго сказала Гарлана, вешая свое седло на стойку. - Ты знаешь, он очень деликатный и утонченный человек.

- Конечно, он такой. И я точно знаю, какая часть его "утонченной" личности больше всего привлекает тебя. Знаешь, я видела его плавающим! - Лиана закатила глаза, и Гарлана легонько шлепнула ее по плечу.

Лиана дотянулась до своего седла, стащила с Бутса седельную попону и начала энергично растирать его. Это была задача, которую она выполняла сотни, даже тысячи раз раньше, и она раздула ноздри, вдыхая знакомые, желанные запахи конской шкуры, седельного мыла, кожи, масла и сена. Что бы она ни думала о стандартах вежливости оруженосцев Трайсу, они содержали конюшни замка Тэйлар в безупречном порядке, и она была готова простить им многое, пока это было правдой.

- Итак, ты собираешься попытаться поговорить с ним сегодня или подождать до завтра? - спросила Гарлана, поглаживая свою лошадь со значительно меньшим удовольствием, чем Лиана.

- Думаю, что Рука Шэйхана собирается полностью занять его сегодня, - ответила Лиана.