Звезда заводской многотиражки 4 (СИ) - Фишер Саша

«Вот я идиот...» — подумал я, цепляясь за второй узел. Что же так трудно-то? Я помню, что мы в школе лазали по канату и шесту. И это не то чтобы было очень сложно...

— Ванька, не ссы, мы же инженеры! — вполголоса подбодрил меня сверху Егор. — Узлы какие надо, не развяжутся, отвечаю!

«Ну, будем надеяться...» — подумал я, задрав голову вверх. Такое впечатление, что я лезу-лезу, а с места все еще не сдвинулся.

Дважды чуть не сорвался. Десять раз себе пообещал купить новую обувь, потому что мои ботинки скользили не только на тротуаре... Сделал вывод, что лазать по простынной веревке — это развлечение для лета. Потому что во-первых пальто ужасно мешает, во вторых — шапка чуть не слетела, в третьих... Да хрен я вообще буду это повторять когда-нибудь?

— У вас что, нормальной веревки не было? — едва отдышавшись, сказал я. Перевалился через подоконник.

— Я же говорил, получится! — радостно заявил Егор. — Гони трешку! Упадет, упадет!

— Вы тут что, спорили, залезу я или нет? — криво ухмыльнулся я, проводя быструю ревизию своего пальто. Ну точно, одна пуговица почти с корнем вырвана...

— Так все же получилось, Ванька! — Егор спрятал засаленный трешник в кармане и показал своему лысому пузатому приятелю язык. — Выпьешь?

— Не-не-не, — решительно отказался я и двинулся к двери туалета. — Сначала дел, пока Льву Ильичу его ищеечный нос не подсказал, что я внутри...

Я высунулся в коридор. Путь был свободен, — все обитатели были или в столовой на общественном мероприятии, или сидели тихо и не высовывались, чтобы активисты их на это само мероприятие не затащили.

Я спустился на этаж ниже. Снял по дороге шапку и как мог пригладил волосы. Замер на несколько секунд у двери Анны. Прислушался. Будет обидно, если ее дома нет. Все старания впустую...

Но нет. Тихонько шуршал телевизор, кто-то там за дверью все-таки был.

Я постучал.

Глава шестнадцатая. Скандалы, интриги, расследования

Анна открыла не сразу. Я услышал ее шаги, потом глазок потемнел, потом за дверью воцарилось молчание. Я постучал еще раз. Тишина.

— Давай хотя бы просто поговорим, — тихо сказал я, приблизив лицо к двери.

Секунд десять была тишина. Потом скрежетнул замок. В двери приоткрылась узкая щель.

— Зачем ты пришел? — грустно спросила Анна. Лица ее мне видно не было. В комнате было темно, из освещения горел только ночник.

— Соскучился, — честно ответил я.

На лестнице раздался гомон веселых голосов. Какая-то компашка поднималась наверх. Анна быстро открыла дверь, схватила меня за руку и втащила в свою комнату.

— Как ты сюда попал? — всхлипнув, спросила она. — Я же сказала Льву Ильичу, чтобы он...

— Ну, милая, так просто от меня не избавиться, — я тихо засмеялся и обнял ее. Она не отстранилась. Прильнула ко мне. Уф... Значит, это не Мишка чего-то там наговорил. А что-то другое случилось. Чертовски не хотелось оправдываться в идиотских обвинениях, что я избил несчастную девушку... Тот самый случай, когда все, что я могу сказать на эту тему, это: «Что за ерунда?! Я бы никогда ее не ударил!»

— Горе ты мое... — проговорила Анна.

— Давай, рассказывай, что такое у тебя случилось? — не размыкая объятий, я подвел ее к дивану и сел рядом с ней. Цветные лучи ночника упали на ее лицо. Глаза были красные, опухшие. Она плакала...

Ога говорила. Иногда всхлипывала. Я слушал.

Да уж. Все оказалось, с одной стороны, куда проще и банальнее, чем я опасался. С другой... Хотелось бы мне сказать, что это все глупости, и чтобы она не выдумывала себе проблем, но, ах, если бы!

Есть в общежитии такая баба Зина. Заслуженный ветеран войны и труда, несколько лет уже на пенсии, оба ее сына работают на заводе, и живут здесь же. Оба женаты, у обоих по паре детей гоняют по коридорам на велосипедах и самокатах. В общем — она мать семейства, ум, честь и совесть всея общаги. Женщина суровая и высокоморальная. И вот до этой самой дамы докатились слухи о том, что к Анне бегает молодой полюбовник. Ну, то есть я. Мы, конечно, старались не афишировать, но разве в общежитии что-то скроешь? В общем, на днях баба Зина заявилась к Анне. Развела ее на чай с печеньем. И пару часов делала ей внушение. Что-де, мало того, что она не замужем, что само по себе ужасно и стыдно в ее возрасте. Так еще и имеет наглость водить полюбовников! А в общежитии, между прочим, люди живут. Люди все слышат, люди все знают. И как вообще такое возможно, что сама комендант позволяет себе такие ужасы?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В общем, баба Зина пригрозила, что напишет куда надо, если Анна немедленно все не прекратит. И не пошевелит жопой, чтобы выйти замуж. И стать примером для жильцов, а не проституткой какой.

Вот ерунда же, казалось бы! Анна — взрослая женщина, имеет право сама решать, когда и с кем ей встречаться! Ну да. В двадцать первом веке. А здесь, если баба Зина действительно воплотить свою угрозу в реальность, то ее уволят со свистом. И еще и мозг предварительно промоют так, что жить не захочется. Всем коллективом будут стыдить.

Я снова обнял Анну и погладил ее по спине. Черт, безысходность какая-то...

Хотя...

Почему безысходность-то?

— А кто твоей бабе Зине про меня напел? — спросил я, заглянув Анне в лицо.

— Да это Светка, наверное, — подумав несколько секунд, ответила она.

— Ху из Светка? — я вопросительно склонил голову.

— Ее сноха, жена старшего сына, — Анна скривилась. — Она вторым беременная. Работает на меланжевом.

— На твое место метит? — усмехнулся я.

Анна промлчала.

— Вот что, милая, так не годится, — я решительно встал и потянул ее за собой. — Если будешь вот так сидеть и бояться, то в конце концов эта баба Зина со свитой тебя сожрет.

— А что я могу сделать? — Анна всхлипнула.

— Ты может и ничего, — я чмокнул ее в щеку. — А вот я могу. Пойдем к твоей мегере-ветерану.

— Что ты ей скажешь? — глаза Анны испуганно расширились.

— Навру что-нибудь, — я подмигнул. — Не переживай, милая, хуже точно не сделаю!

Баба Зина меня не разочаровала. Она была типичной иллюстрацией того, что пенсионный возраст в Советском Союзе как-то рановато вступает в свои права. Настоящая бой-баба, у которой все родственники и знакомые ходят строем, чтобы не получить по голове сковородой ненароком. За то, что носок без энтузиазма тянули.

Вся ее огромная семья жила в одной комнате, типа той, в которую Анна в самом начале поселила меня. Но если та комната смотрелась пустоватой, то эта была заставлена множеством мебели и каких-то вещей, среди которых приходилось протискиваться.

— Вот такая история, Зинаида Андреевна, — закончил я и виновато развел руками. — Если кого и казнить в этой истории, то только меня, а не тетю Аню.

— Так чего же она сама не сказала? — баба Зина грозно подалась вперед и зыркнула в сторону Анны. Та от ее взгляда сжалась, будто это был не просто взгляд, а удар плетки, не меньше.

— Ну Зинаида Андреевна, вы сами подумайте... — я наивно похлопал глазами. При моей внешности — совершенно убийственное выражение лица. Я видел себя в отражении зеркала в серванте. Прямо-таки со всех сторон положительный мальчик. — У меня в Новокиневске только она из родни. Жилплощадь у нас дают сами знаете как... — я обвел комнату многозначительным взглядом. — Как она могла отказать родственнику?

Баба Зина пожевала губами, потом поджала их. Глаза ее забегали. Слезливая история, которую я тут наплел с самым виноватым видом, кажется, тронула-таки ее железное сердце. Ну да, сын сестры, с которой они с Анной в давней ссоре, потому что та увела у нее мужа. Что я однажды узнал правду, ушел из дома из-за этого, поступил в Москву, но потом, вместо того, чтобы вернуться домой, приехал работать в Новокиневск. Ну и пришел к тете Ане. Отказать в помощи она мне не могла, потому что родная кровь же. Но и афишировать такие вещи тоже не могла. Потому что она же комендант. Так что я, как благородный юноша, решил свою жилищную проблему и немедленно освободил койко-место. Но в гости заходить не перестал. Потому что... Ну, сами понимаете.