Сигрид Унсет. Королева слова - Сигрун Слапгард

Между двумя художниками существовала договоренность, что, соединившись, они отправятся в новые путешествия. Их союз задумывался как источник взаимного вдохновения. Они хотели не лишить друг друга свободы, а, наоборот, помочь друг другу раскрыться. Так и не иначе. Сигрид Унсет писала Нильсу Коллетту Фогту: «Мне совершенно необходимо всегда быть рядом с моим другом. Сейчас нам предстоит разлучиться на несколько месяцев, пока он не освободится от других своих обязательств, — и все это время наши отношения должны оставаться в тайне. Но мы надеемся, что потом сможем соединиться навсегда»[156]. А пока ей оставалось приготовиться к годовому ожиданию — таков был срок раздельного проживания супругов — и редким тайным свиданиям.

Унсет не поделилась с другом и доверенным лицом своими мыслями о судьбе Рагны Му — так звали жену Сварстада, когда она, как и Сигрид, ходила в школу Рагны Нильсен. Возможно, Сигрид и не представляла ее себе взрослой. Однако Рагну-школьницу она помнила хорошо, и не случайно: та была одной из девочек, слишком хорошо одетых для того, чтобы им позволили играть с обычными «девочками в передниках», к которым принадлежала и Сигрид[157].

Нини Ролл Анкер как никто другой могла понять стремление Сварстада освободиться от сковывавшего его брака. Она сама расторгла брак, в котором, как она чувствовала, задыхается. Вернувшись в августе из заграничного путешествия, фру Анкер позвала Сварстада к себе в Лиллехауген на обед и сразу заметила, что он изменился: «Он выглядит куда лучше, чем раньше. У него такой красивый лоб, красивая голова — и совершенно необыкновенные глаза. Он рассказал, что разводится с женой; насколько я поняла, ей очень больно. Да — это боль — и совершенно ненужная. У него трое детей, он не хочет ей их оставлять — спросил меня, знаю ли я, куда можно отдать на воспитание таких детей. Не знаю — приют Евгении? Он говорил о живописи и искусстве. Восхищался всем, что имеет отношение к работе»[158].

Только несколько месяцев спустя Нини Ролл Анкер узнала истинную причину развода Сварстада. Посвятив ее в свою тайну, влюбленные ожидали от нее помощи. Прежде всего, Нини могла предоставить Сигрид алиби в отчетах перед матерью. На Новый 1911 год Сварстад представил Сигрид Унсет своим друзьям из Лиллехаугена и Аскера. Нини Ролл Анкер записала в своем дневнике, что Сигрид несколько смахивает на датчанку и что у нее круглая голова на массивной шее. Постепенно Сигрид освоилась, и в итоге обе писательницы нашли общий язык. За тем первым совместным обедом Нини Ролл Анкер поняла, что Сварстад влюблен в Сигрид. В этом благородном семействе Сварстада почитали как выдающегося художника, фру Анкер восхищалась его творчеством и всячески поддерживала. В дневнике она пишет, что ей очень нравится «его продуманная, осмысленная живопись — эти его изумительные оттенки серого, что так успокаивающе действуют на меня»[159]. Однако, как и многие другие, она тревожилась за него: у него несговорчивый характер, он склонен к одиночеству и очень много работает. В ближайшее время Сварстад планировал устроить две выставки, одну в Норвегии, другую в Швеции. Ролл Анкер купила мужу на Рождество картину работы Сварстада — вечерний итальянский пейзаж, за который заплатила 1000 крон. Она видела, что художник изнуряет себя работой. После очередной встречи она записала: «Сварстад совершенно не думает о здоровье». И далее: «враждебно настроен по отношению к правящей художественной элите — она к нему немилосердна».

Оба — и Сварстад, и Унсет — той долгой зимой с головой ушли в работу. Сварстад закончил несколько лучших своих полотен и приступил к новым. Унсет и ее герои осваивали неизведанные области опасных искушений и обретали горький жизненный опыт. Нини Ролл Анкер она писала, что трудится над «неприличной книгой», и добавляла: «Только бы она получилась!»[160] Сварстад назвал новый роман жутким, но хорошим. «Первое — истинная правда, дай-то Бог, чтобы он не ошибся и во втором!» — комментирует Сигрид Унсет из пансионата в Свартскуге, куда она отправилась в добровольное творческое изгнание. Там она жила в деревянной избушке безо всяких удобств, а на обед каждый день ела поленту{15} с кислой подливкой. Между обедом и кофе она отставляла в сторону книгу и шила все необходимое для будущего хозяйства[161]. Они со Сварстадом втайне от всех приобрели кое-какую мебель. Сама она мечтала о старинном бельевом сундучке, но пришлось удовольствоваться комодом из березы.

От матери отношения по-прежнему держались в тайне. Однако Сигрид пригласила в гости и представила домашним Нини Ролл Анкер, что так часто покрывала влюбленных, а иногда и предоставляла им для свиданий свой дом. Фру Анкер сразу нашла с Шарлоттой общий язык и отозвалась о ней как о «яркой личности», к тому же весьма образованной. Кроме того, как она замечает в дневнике, редко встретишь дом, где царит столь «свободная, несентиментальная и в то же время строгая атмосфера»[162]. Все же не столь свободная и несентиментальная, чтобы открыто примириться с выбором дочери.

Настало лето. Вылазки в Аскер позволяли передохнуть от творчества, от дел, связанных с разводом, и тайных маневров. По мнению Нини Ролл Анкер, Сигрид Унсет выглядела как никогда красивой: «Она теперь такая прекрасная — как разгар лета»[163].

Сигрид Унсет призналась подруге, что они со Сварстадом собираются пожениться. Нини она напоминала сомнамбулу, но в то же время ей оставалось только восхищаться подобной уверенностью в себе: «Чтобы найти и полюбить такого человека, как С., необходим изрядный характер. Она рассказала мне историю своей жизни — и жизни Сварстада». В конце июня Нини записала в дневнике: «Да, самые удивительные вещи происходят не в книгах — а в жизни». Несмотря ни на что, на ее взгляд, «он и С. У. — редкая пара…»[164]

Пока Сигрид ждет воссоединения с возлюбленным, роман о художнице Йенни Винге постепенно обретает форму. Сварстад навещает Унсет при любой возможности. Она переживает полное опасностей, но восхитительное время и стремится передать свои эмоции в книге. Благодаря роману Сигрид вновь возвращается в Рим, город мечты. Ее герой Хельге Грамм, прибывая в город, говорит о нем словами, в которых слышится отголосок строк Ингвальда Унсета: «Это зрелище превосходило его самые фантастические мечты»[165]. Почему же не сбывается мечта Йенни, тогда как ее создательница столь твердо и непреложно верит в свою? Она, конечно же, пишет не о себе. Она описывает реальность, какой ее видит, и, как обычно, берет характеры из жизни — характеры знакомых ей людей, чтобы с разных сторон осветить собственные воззрения на индивидуализм своего времени. Она ясно видит перед собой этих людей, всю ее римскую компанию. Вот Хелена, почти что Йенни, а вот Сварстад — и такой похожий на него Гуннар Хегген. Иногда она видит себя в разных героях — во всяком случае, насколько она позволяет себе их увидеть. Погруженной глубоко в себя писательнице ее герои, вероятно, представали в совершенно особом свете. Результат этих наблюдений на бумаге оказывался необычным и ошеломляющим. Мечтала ли ее Йенни пережить такую же великую любовь, о какой мечтала и сама Сигрид — и о чем знала теперь гораздо больше? Во всяком случае, автор делает героиню свободной творческой личностью и поселяет в Риме, подальше от буржуазной Кристиании[166] с ее моралистическими ограничениями. Йенни, как и ее создательница, с иронией относится к светским кумушкам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});