Путь - Антоний Амурский

Марио вернулся к Индиго. Тот более-менее внятным взглядом взирал на Марио. Он поднял руку.

— Встать сможешь? — Марио взял его под руку.

Индиго еще плохо соображал. Он открыл рот. И закрыл его. Марио помог ему привстать. Тот оперся на Марио и другой рукой на стену.

— Ты кто? — Индиго смотрел на Марио.

— Марио. Пойдем — он потянул Индиго к углу.

— Где пацаны?

— Пацаны на дороге. Может, живы еще…

Индиго подволакивал левую ногу, но ступал уверенно.

Марио вывел его из-за угла и жестом показал следы бойни. Похоже, Боксеров после падения еще долго пинали ногами по лицу. Кровь разбрызгалась в разные стороны. Индиго негромко ахнул.

Марио отпустил его.

— Ты стой. Жди, скоро приедут. «Скорая»… Я пошел.

Индиго оперся на угол клуба и немо взирал на него.

Кивнув на прощание взглядом, Марио заспешил за «Jay Way», а дальше через дворы привычным маршрутом в общежитие. Шок и адреналин основательно трясли его.

Глава VIII Глобальная пьянка

Телефон зазвонил. Спросонья Марио глянул на дисплей. Неизвестный номер. С плохим предчувствием Марио нажал зеленую кнопку.

— Святослав, здравствуй. Это Елена Васильевна. Тебе нужно подойти в деканат, будем разговаривать о твоей успеваемости.

Внутри у Марио что-то оборвалось.

— Но, Елена Васильевна, я же учусь. Вот, к зачетам готовлюсь…

— Оно и видно. Давай, подходи. Будем разговаривать. Сегодня до конца дня — и замдекана бросила трубку.

Марио набирался смелости для похода в деканат. «В конце концов, меня же не убьют» — успокаивал он себя.

Одевшись поприличнее, Марио двинулся в путь. Он зашагал к институту, готовый к бою.

Перед дверью замдекана смелости как-то поубавилось. Долго раздумывать было нельзя — знал Марио и, неслабо постучавшись, дернул ручку вниз.

Замдекана сидела за своим «судьбовершительным» столом и воззрилась на Марио поверх очков с тончайшей оправой.

— Здравствуйте! — сказал Марио и шагнул в кабинет.

— Здравствуй, Святослав. Садись.

Марио аккуратно присел на краешек стула.

— Ну что же нам делать с тобой — задала риторический вопрос замдекана, демонстративно открывая журнал на странице его группы.

Свят знал, что его фамилия — пятая строчка сверху. На пятой строчке почти все квадратики были закрашены красным.

— Святослав, твоя успеваемость оставляет желать лучшего — зам. декана взяла зеленую пластиковую линейку и пододвинула ее под фамилию Свята, как будто и так не было очевидно, что у Марио большие проблемы.

— Да, Елена Васильевна, я не ходил долгое время… — Свят аккуратно подбирал слова. — Но сейчас-то я учусь… Сегодня зачет вот получил…

— Зачет получил, а зачетная неделя кончилась уже. Уже пора экзамены сдавать! А у тебя еще сессия не открыта — замдекана еще раз сделала отвратное движение линейкой, как будто удостоверяясь, точно ли сессия Марио не открыта.

— Но, Елена Васильевна! я уже учусь! Я понял свою ошибку, и обещаю больше не пропускать! Я взял конспекты, лекции… Я днями только и черчу… Я сдам все экзамены в срок…

— В срок уж точно не сдашь… А продлевать тебе сессию, так ты опять в загул уйдешь.

— Не уйду… Я же пообещал — Марио смотрел погрустневшими глазами в глаза замдекана — что такого больше не повторится.

Замдекана скрестила руки на журнале:

— Давай-ка, Святослав, не торгуйся, а сходи в академ, — замдекана сжала губы и покивала головой с видом «это будет неплохо», — пока не поздно. Скоро сессия закончится, там уже об отчислении речь пойдет. Так что, Святослав, давай. Спустись к Кресельникову, знаешь, где приемная комиссия?

Свят угрюмо кивнул, глядя пустыми глазами на перстень на пальце замдекана.

— Напишешь ему заявление: «по семейным причинам». И через полгода начнешь снова…

Свят смотрел потупившимся взглядом.

— Нет, пожалуйста…

— …А когда у него подпишешь, ко мне поднимешься, я еще полчаса здесь буду…

Святу было глубоко по фигу, до скольки будет эта бездушная женщина. Он представлял глаза мамы и то, как он говорит ей, что его отправили повторно изучать программу четвертого курса. Свят представил катящиеся слезы мамы и свою позу «провинившегося неудачника».

— Полгодика всего, Святослав. Или смотри, через две недели подам на отчисление…

Свят знал, что замдекана сложная женщина, а ее решения не подвергались обсуждению. Если она решила его отправить в академический отпуск, Святу её было не переубедить.

Внутри у него как будто что-то рухнуло. Он ощутил в животе вакуум, а в груди противное сосущее чувство, как будто потерял нечто важное. С невидящим взглядом Свят встал, как робот развернулся и шагнул к двери.

— Сходи, сходи — неслось в след.

И не объяснить этой женщине было, что если Свят прервет учебу, то навсегда. Ведь маме с каждым годом становилось тяжелее оплачивать его обучение, за последний год она заплатила с выдохом: «ну, дотянем уж, немного осталось». Свят знал, что если уедет в родную деревню, то не вернется никогда. Работа затянет и учиться станет попросту некогда. Второй шанс они с мамой не оговаривали. Вот и ещё одна сломанная судьба.

— Сходи, сходи — неслось вслед.

Свят прикрыл за собой дверь и в ступоре спиной оперся о стену. Не в силах даже представить, как сказать об этом маме, Свят сполз по стене вниз и прикрыл глаза рукой. К горлу подкатывал ком.

В коридоре было пустынно. Пахло мелом и пылью.

Марио всхлипнул. Он не знал, что все может закончиться именно так. Он вспоминал, как приехал после первого года учебы домой и как мама неделю всем знакомым рассказывала, что сын закончил первый курс. Как они с мамой мечтали, что когда-нибудь он получит диплом, ведь в роду Свята еще не было родственников с высшим образованием. Как мама хвалилась каждому сданному его экзамену, между тем откладывая чуть больше денег на следующий год.

Свят запустил руку в волосы. В голове неслись мысли «Как я мог… Как я мог так… Облажаться».

Скрипнула дверь и с щелчком закрылась. Святу уже было безразлично, что на него посмотрят.

— Молодой человек, что случилось?

Декан редко снисходила до явления обычным студентам. Свят видел ее лишь однажды на вручении студенческих билетов. В водовороте дел она была заметна только для дипломников и научных сотрудников. Не смотря на это, многие студенты трепетали при произнесении ее имени. Она обладала практически безграничной властью в университете. Она имела влияние на самого ректора.

С виду хрупкая женщина преклонного возраста она держала в страхе всех любителей позубоскалить на тему личной жизни преподавателей. Она пользовалась безграничным уважением у коллег и гостей университета. Благодаря уверенной настойчивости и гибкости, она добивалась абсолютно любых целей весьма благородными способами.

Марио смотрел на нее снизу вверх, пребывая в растерянности.

— Что случилось, молодой человек? — она смотрела на него сверху вниз.

Марио подобрался и поспешно поднялся на ноги.

— Здраствуйте, Любовь Петровна! — и, глянув исподлобья, не вызвал ли он недовольство, Марио сказал:

— В академ отправляют… Елена Васильна…

— Так, пройдемте — декан слегка тронула его за локоть, приглашая следовать за собой.

Свят не поверил происходящему. Для него Любовь Петровна была неземным существом, полубогом, работающим все время, из которого состояли сутки. И как минимум, он считал, что не достоин отрывать ее от дел. Но открытая дверь говорила об обратном. Чувствуя, что его всего внутренне трясет, Свят шагнул в святая святых университета. Любовь Петровна вошла следом. Дверь захлопнулась.

— Ну что ж, студент, рассказывайте все как есть. Только с одним условием — начистоту! — Декан прошествовала за свой обширный стол и указала Марио на стул перед ним.

Кабинет декана был особым помещением. Окна в нем были панорамными, протянувшимися почти до самого пола. Под окнами шел широкий подоконник с цветами. Почти в центре кабинета стоял большой стол в форме бумеранга. К нему с угла примыкал стол поменьше, для посетителей. В углу слева от бумеранг-стола на столике для компьютеров стояло несколько мониторов. В противоположном углу находился небольшой диванчик. У стен были расставлены стулья.

Декан села в свое черное эргономическое кресло, на спинку которого небрежно был накинут белый пиджак.

Свят на ватных ногах прошел к указанному стулу и сел, глядя прямо перед собой.

Любовь Петровна переплела пальцы, расположив руки на бумеранг — столе и повторила:

— Начистоту.

— Ну… начало семестра… Было неплохим — слово за словом, Святу удалось выдавливать из себя взаимосвязанные фразы. Потом стало легче. Любовь Петровна с интересом слушала его. Святу было противно увиливать от своих же совершенных проступков, поэтому он старался как можно меньше умалять свою вину. Не надеясь уже, в общем-то, ни на какую благосклонность, Свят решил быть честным до конца. Мало-помалу он рассказал свою незатейливую студенческую историю.