Не умирай в одиночку - Георгий Ланской

– Мне еще одна вещь показалась странной, – медленно сказал Никита, покосившись на Юльку. – Девушка мне покоя не давала, все думал, кого она мне напоминает. Потом сообразил. Она на Юльку похожа, только постарше лет на десять.

Мы помолчали. Юлька недовольно скривила губы, но потом пожала плечами. Я посмотрел на нее, на Никиту, долго думая, сказать ли им правду, а потом махнул рукой – скажу. Все равно ведь докопаются.

– Я вам больше скажу, – тихо произнес я, – я ее тоже знаю. И вы о ней слышали. Ее звали Наргис, она работала в какой-то крупной конторе по продаже бытовой техники заместителем генерального директора. Мы познакомились с ней довольно давно, правда, лично никогда не встречались. Она была завсегдатаем нашего чата. Знаете, под каким ником она приходила?

Никита сглотнул и покосился на Юльку. Она криво усмехнулась.

– Гюрза? – спросила она. Я кивнул.

В комнате стало подозрительно тихо. Спавший кот, которого в начале чаепития спихнули с кресла на пол, вдруг открыл глаза и оглядел нас. Вопросительно мяукнув, он поднялся и грациозно залез на колени к Юльке. Она рассеяно погладила его по голове.

– А менты-то все думали, что жертвы ничем друг с другом не связаны, – хрипло произнесла Юлька. – А тут все так просто. Мы ведь так мало знаем друг друга в лицо, но прекрасно осведомлены о малейших подробностях жизни совершенно, казалось бы, посторонних людей. Так что же общего было между всеми жертвами?

– Компьютер, – тихо произнес Толик.

– Именно, – кивнула Юлька. – Мы знакомились через чат. Видимо, убийца, или убийцы делали то же самое. Только вот как они выбирали себе жертв?

– Ты не пошла бы на свидание с человеком, который доверительно относится к тебе в сети? – спросил Никита.

– Не знаю, скорее всего, мы бы встретились. Но я, безусловно, не полезла бы к первому встречному в постель.

– О, – вдруг подскочил Никита, – ты сказала очень умную вещь. Ты, безусловно, не полезла бы в койку к первому встречному, потому как ты у нас девушка – не свободная.

– Была, – уточнила Юлька, фыркнув.

– Не важно. А вот Лапа, то бишь, Катя была девушка свободная, разведенная. А Наргис?

– Тоже, – кивнул я. – Она замуж хотела, все жениха себе подбирала. С Володькой вроде там что-то закрутилось у них, потом Слава на нее запал, но Славе малолеток подавай поглупее, а Наргис далеко не дура была. Кто там у нее был последний, я не в курсе. Может быть, и не с чата.

– Какой Володька? – спросила Юлька.

– Какой Слава? – не понял Никита.

– Слава… ну наш Слава, который все ищет себе принцессу-брюнетку с двумя высшими образованиями, похожую на Одри Хеппберн или Софи Лорен. Бизнесмен.

– Тьфу, – скривилась Юлька, – этот придурок….

– А Володька – это Очень недобрый Бегемот, – пояснил я. – Наргуша его обожала просто.

– Как-то отличались у нас вкусы в области мужиков, – пожала плечами Юля. – Ни с тем, ни с другим я даже встречаться бы не стала.

– Ты – нет, а вот они встречались с кем-то, – сказал Никита.

– Не просто с кем-то, а с обеспеченным разведенным мужиком средних лет, вероятно приезжим, – добавила Юля. – Во всяком случае, именно так его описывала Лапа.

– Очень полезное описание, – скривился Никита, – подходит всем нашим мужикам. А вот насчет развода… Снял перед свиданием кольцо с пальца – вот ты и в разводе!

– Чего делать то будем? – уныло спросила Юля. – К ментам побежим с нашими догадками?

– Да ну, – скривился я, – толку то от них. Они могут только те убийства расследовать, когда убийца рядом с трупом лежит в стельку пьяный с орудием убийства в руках.

– Тогда сами, – подытожил Никита.

– Ага, – кивнула Юлька. – Я бы съездила в соседнюю область на выходных, покопалась в прошлом Наргис. Мне почему-то кажется, что все началось с нее. Хотя, вру, ничего мне не кажется. Только вот внутри у меня что-то прямо как дергает в ту сторону. Саш, а ты попробуй узнать, кто была последняя жертва, ты же в чате дольше нас.

– Хорошо, – согласился я. – А ты там на рожон сильно не лезь.

– Я с ней поеду, – вмешался Никита. – Только тут проверю одно дело. О, завтра и проверим все вместе.

На том и порешили.

Шмель

Свое собственное расследование я решил начать с Евгения Соколова, единственного мужчины в списке жертв. Получив от Кирилла всю информацию, я суммировал ее с тем, что имел сам. Одному на дело ехать не хотелось, поэтому я решил позвонить Юльке. Она с большим энтузиазмом согласилась поехать со мной. Во-первых, явно потому что хотела отвлечься от поганых мыслей о Пашке и Наталье, а во-вторых, потому что сегодня была пятница. По пятницам Юльке было нечего делать и она, как правило, использовала эти дни для халтуры. Иногда она просто филонила, утверждая, что отправилась писать материал. Проверить сие было невозможно, чем Юлька беззастенчиво пользовалась. Забрав Юльку, мы поехали по адресу, где еще недавно проживал погибший Соколов.

Женщина, которая открыла нам двери, напоминала испуганную мокрую курицу, жалкую и пришибленную. Ее взгляд умолял о пощаде, словно мы уже показали ей окровавленный тесак и плаху.

– Здравствуйте, – вымолвила Юлька, слегка прерывающимся голосом. – Мы из газеты по поводу Жени.

Женщина часто-часто закивала головой и посторонилась, пропуская нас внутрь. Юлька бесстрашно вошла первой, я последовал за ней. В прихожей, крохотной и темной, оклеенной обоями под каменную кладку с зелеными побегами дикого винограда, стало невыносимо тесно. Я терпеливо ждал, когда Юлька скинет сапоги и пройдет дальше, в львиный зев гостиной. Разувшись, я двинулся следом.

В гостиной на диване сидела еще одна женщина, по виду постаревшая копия той, что открыла нам двери. Я моргнул, а потом, учуяв какое-то шевеление справа, повернулся в эту сторону. Из дверей, за которыми, по-видимому, скрывалась спальня, вышла еще одна женщина, тоже почти не отличавшаяся от двух других.

Юлька храбро села на диванчик, расстегнула сумочку и вытащила из нее блокнот и диктофон. Действия эти были абсолютной декорацией, так как статью она писать не собиралась. Однако именно ее резкие отрывистые движения словно встряхнули атмосферу этого скорбного жилища. Я пересек комнату и сел в кресло напротив. Открывшая нам женщина села рядом, нервно комкая какую-то серую тряпку. Пожилая дама смотрела нас поверх очков с откровенным недоверием, а стоявшая в дверях женщина равнодушно, без крупицы интереса во взоре.

– Надежда Михайловна, – отчетливо выговаривая каждую букву, обратилась Юлька к сидевшей рядом женщине, – наша газета решила начать собственной расследование…

– Нет, нет, – перебила ее женщина. – Я Ангелина. А Надя… Вот…

Она ткнула пальцем в стоявшую в дверях женщину. Мы с Юлькой переглянулись, а Надежда хмуро кивнула и, поколебавшись, сделала шаг в нашу сторону.

– Пойдемте, я покажу вам его комнату, – глухо сказала она. – Геля, поставь чайник, пожалуйста. Идемте, – махнула она нам рукой и, повернувшись, вошла в ту комнату, из которой показалась незадолго до этого.

Мы последовали за ней. Я чуть заметно пожал плечами, а Юлька, тяжело вздохнула. Разговор предстоял не из легких. С родителями погибших детей всегда тяжело говорить. Особенно, если они были так убиты. Не знаю, что чувствовала Юлька, но я лично всей кожей ощущал растущее с каждой минутой напряжение. Искорки в пять тысяч вольт исходили от Надежды, словно брызги с шерсти отряхивающегося пса, только вот цвет у них был черный, цвета безнадеги и отчаяния.

Комната погибшего Евгения Соколова ничем не отличалась от комнаты любого молодого парня. Разве что колеровка обоев была персикового цвета, не слишком подходящего для парня. Комната из-за этого походила на внутренности коробки от шоколадных конфет и выглядела пошловатой. У стены письменный стол с плоским блином монитора и серыми колонками. На столе мышь и синий коврик, рядом вертящееся кресло. Слева диванчик с вытертой спинкой с рядом ярких подушек и большим лохматым плюшевым медведем белого цвета. На стенах пара плакатов – Мумий Тролль и Кипелов. На книжной полке собрание сочинений Лукьяненко и Перумова, а рядом в рамке фото. На нем была вся семья: Женя в окружении трех женщин. Он прижимался к матери и улыбался с невероятной ехидцей.

– Надежда Михайловна, – вымолвил я, усевшись на диванчик, – мы ведь почти ничего про Женю не знаем. Расскажите нам о нем.

– Зачем? – хмуро и почти враждебно ответила Надежда, грузно плюхнувшись в вертящееся кресло.

– Видите ли, – бросив на меня быстрый взгляд, торопливо выпалила Юлька, – мы затеяли собственное расследование…

– Я это уже слышала, – почти грубо ответила женщина, скрестив на груди руки. – Никому это не нужно, ни милиции, ни вам. Вам бы только статью написать… А на Женечку вам наплевать!

– Вы напрасно так думаете, – мягко возразил я. – Дело отнюдь не в публикации. Милиция действительно не чешется. Но у нас есть кое-какие подозрения и мы должны их проверить.