Честное пионерское! Часть 4 (СИ) - Андрей Анатольевич Федин

(рядом с Надей в глазах Елизаветы Павловны теперь маячила тень «ненавистного» Виктора Солнцева). Все мои идеи и шаблоны для «подарков маме» в нынешние времена оказались либо «фантастическими» (как, например, тот же видеомагнитофон, о покупке которого Иванова мечтала после приобретения цветного телевизора), либо труднодоступными (как билеты на концерт солиста-вокалиста эстрадного жанра Ворошиловоградской филармонии Валерия Яковлевича Леонтьева, что состоится в ДК «Строитель» в конце января).

К Лукину с вопросом о подарке я обратился неспроста: надеялся, что тот всё же раздобудет пару билетов «на Леонтьева». Потому что убедился, что Фрол Прокопьевич решал подобные «проблемы» одним звонком. Но о концерте я заговорить не успел. Потому что генерал-майор резво вышел из кухни (лишь только я упомянул о том, что задумался над поиском подарка «для мамы»). Я едва успел доесть смазанный мёдом блин, как пенсионер вернулся. В кухню Фрол Прокопьевич вошёл уже не с пустыми руками — с неяркой коробочкой, на которой красовалась надпись (чёрным шрифтом) «№5 CHANEL» и буквами поменьше — «Paris». Пенсионер небрежно поставил свою ношу на столешницу, будто обычную бутылку кефира или банку с майонезом. Придвинул её ко мне.

— Мишаня, ты мамке вот эту штуковину подари, — сказал он. — Поверь старику: Надежде Сергеевне эта склянка понравится — даже больше, чем иное золотишко. Точно тебе говорю. Не раз на своих девках такие подарки опробовал. Не помню, чтобы хотя бы одна такому сувенирчику не обрадовалась. В подарок для старшей невестки эти духи припрятал. На Новый год собирался ей вручить. А видишь, как случилось: тебе они тоже пригодились. Забирай.

Пенсионер шумно отхлебнул из чашки.

И тут же махнул рукой в ответ на мои возражения.

— Перестань, Мишаня, — произнёс Лукин. — Сегодня же позвоню Серёже, и он к Новому году ещё одну такую французскую коробку привезёт — можешь в этом не сомневаться. У него в Ленинграде заграница под боком. Да и Серёжа в городе на Неве — не последний человек. По секрету мне сказал, что и не хочет перебираться весной в Москву вслед за своим начальником. Но кто ж его будет спрашивать? Скажут — отправится в столицу, как миленький. Рано ему пока на пенсию.

Фрол Прокопьевич вздохнул.

И добавил:

— А такие бабские бутылки его супруге на каждый праздник десятками дарят. Серёжа сам мне об этом рассказывал. Говорил: его жене столько духов за всю жизнь не использовать — хоть в ванну их добавляй для запаха. Так что этих французских коробок у него дома гора и маленькая кучка. Вот он мне их временами и привозит, чтобы я их то врачам дарил, то хорошим знакомым в горкоме, то невестке — та уж тоже, небось, эти духи складирует: не успевает использовать.

Лукин хитро улыбнулся.

Мне почудилось, что генерал-майор замыслил некую шалость (что было не в его характере).

— Для тебя, Мишаня, мне подобной ерунды не жалко, — сказал Фрол Прокопьевич. — Я днями и ночами голову ломаю, как тебя к себе привязать — чтобы ты от нас с Юрой не убёг в Москву или в Ленинград. Мне в радость будет порадовать твою маму. Может, ты опосля вспомнишь старика Фрола добрым словом; да и лишний раз пожмёшь руки моим детишкам и внукам. Так что бери, Мишаня, не стесняйся. А понадобится что ещё — смело обращайся. Мы с Юрой Каховским тебе завсегда поможем.

Я не отказался от подарка…

…Надя приподняла коробку, будто крышку торта (основание осталось на столе). Она проделала эту манипуляцию медленно, затаив дыхание (словно обезвреживала бомбу). Явила на свет приплюснутую прозрачную бутылку с похожей на разбавленный чай жидкостью внутри. Надежда Сергеевна снова ахнула, при виде содержимого коробки, прижала к груди руки, покачала головой. Она смотрела на флакон с духами, точно на великую и желанную драгоценность. Зоя Каховская утверждала, что подобные духи можно приобрести и в магазинах Великозаводска (не добавила: «по знакомству»). Но я ничего подобного в «Универмаге» не увидел. Должно быть, потому что не умел заглядывать под прилавки. Или же запасы «Шанель» к Новому году закончились: советские граждане расхватали коробки с французским парфюмом заодно с колбасой и майонезом.

Надежда Сергеевна всё же решилась: откупорила флакон, поднесла к своему лицу впитавшую аромат духов крышку — блаженно зажмурилась. Я тоже понюхал духи (когда принёс их в Надину квартиру от генерал-майора Лукина). И отметил, что запах «№5 CHANEL» очень напоминал с детства запомнившийся мне аромат любимых тётушкиных духов «Красная Москва». Но Иванова ничего подобного не отметила (во всяком случае, не вслух). Она поспешно закупорила флакон, спрятала его в коробку (будто испугалась, что тот испортится на свету). Всплеснула руками и выдала цитату из фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром!»: «Это же настоящие французские духи! Они такие дорогие!». И тут же поинтересовалась, где и как я «раздобыл» «такое чудо». Я честно признался, что получил их «для подарка маме на Новый год» от Фрола Прокопьевича Лукина.

Махнул рукой в ответ на Надины «вернуть» и «слишком дорого».

— Мама, да перестань, — сказал я. — Ему для будущих соседей подобной ерунды не жалко.

— Ничего себе ерунда! — воскликнула Иванова.

А Виктор Егорович переспросил:

— Для будущих соседей?

— А разве я вам не рассказывал? — притворно удивился я.

И вкратце пересказал предложение (скорее, распоряжение) генерал-майора Лукина: поменять уже этим летом две наши тесные двухкомнатные квартиры на одну четырёхкомнатную — ту, что находилась на этаж выше «хором» Фрола Прокопьевича. Я объяснил Наде и папе, что «квадратура» нашего будущего жилища превышала суммарную площадь двух нынешних квартир. Заверил, что квартира «над Лукиным» — тёплая и не требовала ремонта. Сходу потребовал выделить «нам с Пашей» в новом жилище отдельную комнату («ту, где окна смотрят во двор»). Полюбовался на изумление и растерянность на лицах «взрослых» и на радостно заблестевшие глаза Павлика. «Добил» Виктора Егоровича известием о том, что «ради переезда» ему придётся в кратчайшие сроки издать две книги и стать членом Союза писателей СССР.

Развёл руками.

— Иначе никак, — заверил я. — Абы кто в том доме не живёт. Так что придётся вам, дядя Витя, ударно поработать. Для этого у вас есть всё: и сюжет книг, и фантазия, и «Роботрон-202». Фрол Прокопьевич сказал, что журнальный вариант вашей первой повести-сказки «Игорь Гончаров в школе магии и волшебства» увидит свет уже весной. Так что вам нужно её срочно дописывать. Вы уж постарайтесь, дядя Витя: нам с Пашей очень хочется переехать в большую квартиру.

Виктор Егорович тыльной стороной ладони почесал нос.

— Я… постараюсь, — пробормотал он.

Папа взглянул на свою невесту (Надя застыла с приоткрытым ртом, словно изображала ледяную скульптуру).

— Дядя Витя, у вас в новой квартире будет отдельный кабинет для работы, — сказал я. — А в гостиной мы сможем принимать много гостей: да вы и сами видели, какая она огромная — когда были у Фрола Прокопьевича.

Ожила Надежда Сергеевна — она посмотрела на жениха.

— Витя, ты можешь трудиться зимой у нас, — сказала она. — Чтобы не отвлекаться на детей. Я помогу тебе… если захочешь. Тебе много ещё работать… над первой книгой?

Виктор Егорович взглянул на сына.

— Пап, ты когда уже свою книжку допишешь? — спросил Павлик.

Виктор Солнцев вздохнул.

— Скоро, сынок.

Он пошарил взглядом по столешнице, заставленной тарелками с моими кулинарными творениями.

— Я… предлагаю вернуться за стол, — сказал папа.

Он неуверенно улыбнулся, взял в руку бокал с шампанским.

— У меня созрел тост, — сообщил Виктор Егорович. — Давайте выпьем… за Новый год!

* * *

Солнцевы ночевали в Надиной квартире. Павлик остался здесь на ночь впервые. Для него Надежда Сергеевна ещё тридцатого декабря взяла у соседей скрипучую раскладушку. Та не поместилась в моей комнате. У «взрослых» хватило совести не ставить раскладушку в прихожей. Поэтому Паша спал в гостиной вместе с папой и Надей (те с печальными вздохами пересмотрели свои планы на новогоднюю ночь). Мальчик и разбудил нас первого числа: он поинтересовался, когда будем завтракать (сперва у меня, но я спросонья отправил его с этим вопросом «к родителям»). Папин топот я легко отличил от почти беззвучных Надиных шагов. Поэтому неохотно выбрался из постели и отправился на кухню (пока Виктор Егорович «не натворил дел»). Отметил, что утром после праздника проще простого готовить завтрак: всего-то и дел было — подогреть воду в чайнике и принести из холодильника «прошлогодние» салаты.

Вовчик и Зоя явились к нам утром (Виктор Солнцев только-только сложил и прислонил к стене раскладушку). Они