Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки - Анатолий Максимов

— Что ты заметил на заднем сиденье? Собаку? Какую собаку? Ведь ты был метрах в двадцати от машины? Как ты «заглянул» на сиденье?

— Да нет, товарищ капитан третьего ранга, это была собака-кукла, и лежала она под задним стеклом. Шерсть светлая и длинная. В наших магазинах таких я не видел.

— А не можешь ли ты описать оружие, из которого в тебя стреляли?

— Это трудно, но звук резкий, как из пистолета Макарова. А по свисту пуль трудно определить тип, — пошутил я.

Контрразведчик дал мне подписать бумаги. Прощаясь, попросил никому не рассказывать о характере беседы и заметил, что, возможно, придется еще раз встретиться по этому делу. Мой вопрос: «что же произошло?» — он оставил без ответа.

В понедельник меня вызвал к себе начальник факультета и представил флотскому лейтенанту, который повез меня в «Большой дом» на Литейном. Там я снова повторил, что удалось запомнить в той ситуации. Еще через несколько дней «мой» контрразведчик пригласил меня к себе в кабинет и поблагодарил от лица руководства органов госбезопасности за оказание помощи в задержании американских шпионов.

— Твои описания помогли разыскать автомашину и эту парочку. Вот их фото. Сейчас мы составим протокол опознания.

Я узнал — это были те самые люди. С виду даже симпатичные, но… шпионы. Я спросил:

— Что они хотели от матроса?

— Им было поставлено задание проникнуть в училище и собрать сведения о его структуре и направлении обучения. Матрос отказался работать с ними, и они его пытались отравить. Ваша помощь пришла вовремя и для матроса, и для госбезопасности.

Контрразведчик хитро посмотрел на меня:

— Ты свист пуль слышал, когда парень стрелял в тебя?

— Да, — ответил я уже не столь уверенно, чувствуя какой-то подвох в вопросе.

— Он стрелял из пугача, — по-доброму улыбнулся контрразведчик. — Это бывает, тут стыдиться нечего.

Тут мне впервые было сделано предложение перейти на работу в органы госбезопасности.

— У тебя есть хватка чекиста, — сказал мне контрразведчик. — Ты быстро среагировал на обстановку, пытался задержать шпионов, а главное — запомнил столь много примет, что поиск завершился весьма быстро.

Сказанное я принял за чистую монету и лишь с годами работы в органах понял, что небольшое преувеличение заслуг сотрудничающего с тобой человека всегда ему приятно и полезно для создания атмосферы заинтересованности в контактах с тобой.

— Но ведь у меня еще не один год учебы? — я не торопился с решением.

— Полтора года. Станешь офицером, и мы направим тебя в школу военной контрразведки. Будешь работать с техникой на кораблях или в других местах — выбор за тобой. В общем, переговорим ближе к окончанию училища. Согласен?

Месяцем позднее «мой» контрразведчик свозил меня в «Большой дом» снова, где чекист в адмиральском звании вручил мне именные часы с надписью: «За бдительность». К сожалению, часы в то же лето я случайно уронил в воду во время похода на парусных шлюпках на Азовском море. Жаль!

С осени пятьдесят седьмого года я начал работать над дипломным проектом по зенитной артиллерийской установке для крейсеров с использованием активно-реактивного снаряда и радиолокационного взрывателя. Месяца за два до окончания училища я встретил контрразведчика. Вместо обычного приветствия он бросил короткое: «Зайди…»

— Ты наш разговор помнишь? Передаю тебе официальное приглашение от адмирала перейти к нам на работу.

— Меня уже назначали на Северный флот…

— Северный флот от тебя не уйдет. Нужно думать и о будущем: идет серьезное сокращение. Как сложится твоя судьба? Подумай. А пока захвати-ка это, — и он протянул мне бланк анкеты. — Заполни ее и напиши автобиографию. Пойдешь к нам или нет, а все же заполни. Принеси все через два дня.

К защите диплома я уже знал, что еду в Тбилиси — учиться в специальной школе контрразведчиков.

Конец пятьдесят седьмого года был богат для меня событиями: в ноябре я встретил девушку, с которой зарегистрировал брак за двадцать дней до выпуска. Знал я ее меньше месяца, а живу уже более сорока лет. Она подарила мне троих детей, семейный уют, взяв все заботы по дому на себя. Она стала настоящим моим спутником жизни, а временами и помощником в оперативных делах.

В последних числах января пятьдесят восьмого года скорым поездом «Москва-Тбилиси» я и моя юная жена — ей было всего двадцать лет — приехали в столицу солнечной Грузии.

День только начинался. Город утопал в дымке, пронизываемой лучами встающего из-за гор солнца. Ярко блестела Кура, одетая в каменные берега, на одном из которых возвышалась высоко на скале древняя крепость.

Школа военной контрразведки

Напротив входа в парк Ваке, разбитого тбилисцами в новом предгорном районе, стояло трехэтажное здание, облицованное по цоколю красным гранитом. Это была школа КГБ, готовившая военных контрразведчиков. В ней мне предстояло провести два года.

Нас с женой поместили в просторном, человек на пятнадцать, помещении. Пару дней мы жили одни, а затем стали съезжаться другие слушатели школы, окончившие военно-морские училища Ленинграда и Калининграда, Севастополя и Владивостока. Около ста моряков представляли различные морские профессии: артиллеристов и минеров, штурманов и паросиловиков, электриков и радиоэлектронщиков.

Мы быстро разобрались в школьной учебной программе и начали требовать от руководства сократить обучение до одного года. Дело в том, что каждый из нас в училище в течение четырех или пяти лет проходил курс общественных предметов, причем львиная доля приходилась на марксистскую философию, которой мы были сыты по горло еще в училище. В результате из Москвы пришло указание: «Завершить подготовку моряков по сокращенной программе и выпустить в качестве военных контрразведчиков в феврале 1959 года».

Такое начало окрылило, и мы принялись за изучение специальных дисциплин: изучали суть оперативной обстановки, особенности вербовочной работы среди военнослужащих и гражданского населения, знакомились со структурой и задачами органов госбезопасности, с наших уст срывались профессиональные термины: «конспирация», «вербовка», «явка», «наружное наблюдение» — по-простому «наружка». Во время практических занятий мы тщательно разбирали приемы и способы вербовочных ситуаций. Курс практики вел руководитель потока — бывший боевой офицер — сотрудник знаменитого «Смерша».[3]

На склоне гор мы устраивали стрельбы из немецкого и японского оружия, американского и французского. Стреляли сколько хотели — патронов для нас не жалели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});