Совсем того! - Жиль Легардинье

Хизер говорила быстро, ее голос и взгляд выдавали волнение. Блейка это тронуло, он искренне улыбнулся, и молодая женщина смутилась. Блейк накрыл ее ладонь своею.

— Все хорошо, Хизер. Я же сказал вам, что не болен. И врачи мне не помогут. Просто у меня кризис возраста, мне ведь стукнуло шестьдесят — вот и все. Так что успокойтесь и выслушайте меня. Мы поступим таким образом: я на некоторое время уеду развеяться и подумать, чему посвятить остаток жизни. А вы тем временем побудете на моем месте.

— Но я не справлюсь!

— Каждый раз, когда надо было принимать решение, вы высказывали мне свое мнение, и мы часто приходили к согласию. Вот и продолжайте в том же духе. Не слушайте ничьих советов, не идите на поводу у кретинов, они слишком дорого нам обходятся. На работу никого не нанимайте, разве что на завод. В случае необходимости или если вам нужен будет совет, звоните Ричарду Уорду или цеховому мастеру Фарреллу.

— Мы не будем видеться?

— До моего возвращения — нет.

— Вы будете доступны по телефону или хотя бы по электронной почте?

— Не знаю. Я буду вам позванивать время от времени.

— Это немыслимо, вы не можете вот так уехать. Мы пойдем ко дну, и это будет моя вина!

— Дайте себе шанс. Вы рискуете добиться гораздо большего успеха, чем я. Вы же понимаете, что я не доверил бы свою фирму кому попало.

Он указал на конверт:

— Прочтите все внимательно. Наш юрист, мистер Бендерфорд, зайдет к вам завтра утром подписать документы. Еще вам нужно будет найти помощницу. Надеюсь, вам повезет так же, как мне повезло с вами. А теперь марш домой! Завтра вы начинаете совсем другую работу.

— Вас здесь не будет?

— Нет, Хизер. С той минуты, как вы подпишете бумаги, вы станете директором. Я желаю вам удачи. Я уверен, что все будет хорошо. Просто оставайтесь собой.

Он встал, обошел письменный стол. Наклонился и легонько поцеловал молодую женщину в лоб. Он впервые позволил себе это. Получилось искренне, но как-то неумело. Это потому, что у него давно уже не было случая кого-то целовать, даже дружески.

Они долго не двигались с места. Каждого одолевали сомнения и страхи, свойственные его возрасту.

4

Всякий раз, когда Эндрю Блейк переступал порог «Браунинга», ресторана в районе Сент-Джеймс, он испытывал на редкость приятное чувство от того, что заведение, где он любил бывать, не изменилось со времен его молодости. Те же массивные двери со стеклянными вставками, начищенные до блеска медные перила, учтивое приветствие метрдотеля Терренса, работающего здесь уже восемь лет, — и все это в классическом интерьере: дерево и темно-красный бархат. Именно здесь он дважды в месяц обедал с Ричардом Уордом. На этот раз, однако, Эндрю пожелал его видеть раньше, чем истек традиционный двухнедельный перерыв.

Пребывая в том возрасте, когда люди ищут себе друзей-ровесников в разного рода клубах, модных и не очень, Эндрю позволял себе роскошь иметь настоящего друга еще со школьных лет. Терренс встретил его и сообщил:

— Мистер Уорд уже здесь. Я провожу вас.

Эндрю удивился: Ричард редко приходил первым. Он последовал за метрдотелем, с легкостью лавировавшим между столиками. Эндрю шел, стараясь ничего не задеть. Ему показалось, что проходы стали уж´ е, чем прежде. А может, это ему стало труднее двигаться?

Ресторан «Браунинг» отличался той особенностью, что по краям его просторного центрального зала располагались небольшие ниши, позволявшие занимавшим их посетителям наслаждаться тишиной, но не чувствовать себя отрезанными от остальной публики. В одной из таких ниш и ждал Эндрю его друг и компаньон. Мужчины обнялись.

— Ну? — спросил Блейк. — Как все прошло?

— На сцене мне казалось, что я произношу надгробную речь, было очень странно. Ты все же мог бы прийти…

— Надгробную речь? Не дождешься. Если лучшие уходят первыми, то я рискую оказаться в последних рядах…

— У тебя сегодня торжественный вид, — заметил Уорд. — А я рад встрече.

Они уселись за столик.

— Как поживает Мелисса? — спросил Блейк, раскрывая меню.

— Она в Нью-Йорке с какой-то подружкой. Рыщут по галереям в поисках произведений искусства для украшения загородного дома. Слава богу, не нашего, так что пусть себе рыщут… В любом случае ничего не найдут, разве что купят себе по паре туфель, которые наденут всего один раз. Чем я заслужил удовольствие так быстро снова тебя увидеть? Неужто наука добралась и до тебя? Ты наконец-то проконсультировался с эскулапом, и он сообщил тебе те же дурные вести, что и всем нам? Добро пожаловать в клуб старых развалин, дружище!

Блейк никак не отреагировал. Уорд наклонился к нему с лукавой усмешкой:

— Только не говори мне, что ты побывал у проктолога. Это было бы слишком хорошо! Я поспорил с Соммерсом на бутылку, что это случится до конца текущего года…

Блейк вдруг поднял на друга глаза:

— Ричард, я принял решение.

Уорд на некоторое время задумался.

— Ты поговорил с Сарой?

— Моя дочь живет в десяти тысячах километров от меня, и единственный мужчина, который теперь для нее что-то значит, — это ее изобретательный муж. Вполне объяснимо. Ей плевать, что со мной происходит.

— Тем не менее, когда я видел ее в прошлом месяце, она беспокоилась о тебе. Я всего лишь ее крестный, но, странное дело, вижусь с ней чаще, чем родной отец…

Блейк отвел взгляд и принялся изучать меню. Уорд молча согласился переменить тему.

— Не трудись выбирать, — сказал он, — я уже заказал.

— Зачем?

— Затем, что ты всегда три часа размышляешь, а потом заказываешь то же, что и я. Я подумал, что можно сэкономить время.

Эндрю, казалось, пропустил колкость мимо ушей. Он опять посмотрел на друга, на этот раз с явным беспокойством.

— Тебе удалось выяснить, что я просил? Уорд, отвечая, намеренно повысил голос:

— Изменить себе лицо и тело, чтобы стать похожим на Мэрилин, не так-то просто. Даже с грудными имплантами ты рискуешь иметь вид ее восковой статуи, перенесшей пожар…

В зале несколько человек повернули голову в их сторону.

— Ричард, — настаивал Блейк, — я не шучу.

— Я знаю. Именно это меня и удручает. Разумеется, я нашел. Но я не уверен, что это хорошая идея. Отойти от дел — почему бы нет, но возвращаться во Францию…

— Я хочу вернуться. Это единственное, что меня еще интересует.

— Хорошо, но ты бы мог сделать по-другому. Ты должен подумать.

— Со вчерашнего дня ты уже второй, кто советует мне подумать. В конце концов вы внушите мне, что у меня старческое слабоумие.

— Поезжай и проведи остаток лета у Сары. Она прекрасно устроена, у нее есть лишняя комната для друзей.

— Я не друг.

— Эндрю, как бы тебе сказать… Возвращаться во Францию…

Ричард помолчал, прежде чем высказаться напрямую.

— Прости за откровенность, но твой возврат в прошлое не вернет к жизни Диану.

— Это я понимаю, поверь мне. И всегда понимал.

— Тогда зачем?

— Здесь я больше не чувствую себя в своей тарелке. Я даже задаю себе вопрос, для чего я хожу на работу. Я все время что-то прокручиваю в голове, о чем-то сожалею. Дошел до того, что каждый вечер, ложась спать, я думаю, почему я еще жив.

— Рано или поздно всем нам хочется махнуть на все рукой. У каждого бывает такой период. А потом это проходит. Займись гольфом. Приходи к нам в гости. Мелисса сетует, что ты у нас не бываешь. Она пристрастилась к итальянской кухне и будет счастлива заполучить тебя в качестве под опытного кролика… Перемени образ мыслей — и ты почувствуешь себя гораздо лучше. Ты ведь не первый раз впадаешь в депрессию.

— На этот раз все по-другому.

— Ну так что? Единственное, что у тебя есть, чтобы преодолеть кризис, — эта бредовая идея? Впрочем, от тебя следовало ждать чего-то подобного. Когда-то, после того как мы закончили учебу, ты тоже хотел все бросить. Помнишь? Ты купил яхту, удостоверился, что у тебя морская болезнь и что яхта не велосипед, ею не так просто управлять. «Морской волк» — подумать только, до чего претенциозное название, — до сих пор, наверное, стоит на рейде в Портсмуте, откуда тебе даже не удалось ее вывести…

Ричард рассмеялся, вспомнив этот досадный эпизод, но Блейк оставался серьезен. Увидев выражение лица Блейка, Ричард резко оборвал смех и спросил:

— И что ты рассчитываешь там найти? Ты же знаешь: там, где я нашел тебе место, они ничего не знают. Я не посвятил их в твою тайну. Для них это не игра.

— Догадываюсь.

— Ты меня огорчаешь, старина. Тебе надо бывать на людях, заводить новые знакомства, а не искать, куда бы сбежать. Тебе посчастливилось быть в добром здравии в том возрасте, когда многие большую часть времени проводят в больницах и зовут своих мануальщиков — и даже хирургов — по имени…

— Ты понятия не имеешь, что я испытываю.