Искры в таёжной ночи - Сергей Жоголь

Женька с видом римского триумфатора покинул купе проводников.

Шесть дней постоянной лёжки на жёстком матрасе не прошли просто так: спина болела; ноги затекли; а голова, несмотря на то, что все попытки соседей привлечь Женьку к пьянке не увенчались успехом, всё равно гудела точно церковный колокол. Женька сложил в сумку коробку с чаем и сахар, завернул в полиэтилен остатки колбасы, оделся, сел и уставился в окно. Перед глазами мелькали ровные ряды раскидистых сосен и елей. Если они уже подъезжают, почему же этот лес никак не кончается?

Идея Свиридова, поручить ему сбор материала для статьи о легендарном сибирском охотнике, с первых же минут привела Женьку в шок.

– Не морщись Вяземский, собирайся и поезжай. Я созвонился с объектом и выяснил как туда добраться, – вещал Дмитрий Григорьевич, сидя в кресле и вращая двумя пальцами дешёвенькую ручку, – вот тебе несколько телефонов.

Свиридов бросил на край стола вырванный из ежедневника листок с мелкими каракулями. Главный редактор «Столичного Вестника» всегда писал мелко.

– Что это? Петряевка? Урденский район? И где же находится сие райское местечко? – полюбопытствовал Женька.

– Красноярский край.

Женька аж присвистнул.

– Не свисти, денег не будет, – Свиридов поднялся, подошёл к Женьке и похлопал по плечу. – Сибирь это, дружочек! Самая настоящая Сибирь!

– Всю жизнь мечтал там побывать. Вот уж повезло – так повезло.

Женька убрал листок в карман.

– Там один из телефонов стационарный. Телефон районного центра. Если что ищи его через администрацию района. Они нас знают, мы о них в своей газете уже писали…

– А не знаете, туда прямые рейсы есть, или придётся с пересадкой?

– Про рейсы забудь. У издательства, сам знаешь… финансовые трудности, – Свиридов развёл руками. – Так что придётся тебе, дружок, в поезде потрястись. И не просто в поезде, а в самом что ни на есть плацкартном вагоне.

Свиридов одарил Женьку улыбкой, от которой, как тому показалось, у редактора едва не свело челюсть.

– Чего уж не в общем?

– Так не ходят туда поезда с сидячими вагонами. А то бы я… Да ты поверь, тебе и этого хватит. Шутка ли – семь суток пути. И не думай, что сможешь откосить, как в прошлый раз. Про простуду, больную тётю, или ещё что-нибудь можешь мне больше не рассказывать. Поездка эта согласована, – Свиридов поднял вверх указательный палец и сделал им несколько круговых движений. – Сам знаешь с кем. Скажешь, что заболел, я сразу звоночек сделаю… Мы же с тобой друг друга понимаем.

Женька стиснул зубы.

Кабинет главного редактора он покидал в прескверном расположении духа. Женька вышел во двор и вынул лежавший в кармане листок. Давая сотрудникам поручения, Свиридов всегда дублировал их на бумаге. Причём сотрудникам он выдавал копии заданий, а оригиналы подшивал в отдельное дело, которое хранил в запирающемся сейфе. Как пояснил один из более опытных Женькиных коллег, делал это главный редактор «Столичного Вестника» для того, чтобы потом ему не говорили, что кто-то его не так понял. Учитывая взаимоотношения в этой шарашкиной конторе, Свиридов предпочитал делать всё основательно, чтобы не подставили. На листке, помимо контактов (адреса и нескольких телефонных номеров) было изложено задание и сведения об объекте.

«Матвей Иванович Лучинин – в прошлом известный охотник-промысловик. После полученной травмы забросил охотничий промысел и занимается изготовлением чучел животных. На данном поприще добился поразительных успехов.

Задача: сделать снимки лучших экспонатов личной коллекции Лучинина, собрать информацию об изготовлении чучел и интересные эпизоды из жизни бывшего охотника»…

Поезд тряхнуло, сцепка вагона лязгнула глухим дребезжащим звуком, и деревья под окном стали мелькать все реже и реже. Через пару минут состав остановился. Десяток пассажиров хлынули к выходу.

С сумкой на плече, большее место которой занимала фотоаппаратура, подхватив ноутбук, Женька соскочил на перрон и двинулся к вокзалу. Хотя то, что он увидел, мало напоминало вокзалы, к которым он привык. Скудный свет фонаря освещал одноэтажное здание с массивными деревянными дверьми. Несколько лавочек, стоящих вдоль путей, пустовали. Единственная урна на перроне была переполнена.

Войдя в здание вокзала, вслед за остальными пассажирами, Женька увидел два ряда пустующих лавочек, за окошком одиноко дремала пожилая кассирша. Пахло сигаретным дымом и пролитым пивом. На одной из лавок свернулась клубком облезлая кошка с прищуренным глазом и обрубленным хвостом. Пройдя сквозь вокзал, вся толпа двинулась ко второму выходу. Женька, не задумываясь, шагал следом. Прямо за вокзалом, на оборудованной навесом площадке стоял старенький автобус. Все ломанули именно к нему.

Помимо тех, кто ехал с Женькой в одном вагоне, из поезда вышли ещё человек шесть, так что автобус заполнился лишь наполовину. Женька оказался в хвосте автобуса, забился в самый дальний угол. Пожилой водитель в потёртом пиджаке и засаленной кепке прошёлся вдоль кресел. Когда он поравнялся с Женькой, сонно спросил:

– Тебе докуда, парень?

– До Кузьминкинского съезда. Сколько с меня?

– Семьдесят три рубля.

Женька протянул сотню, зевнул.

– А долго ехать? Подскажите когда выходить? Я тут первый раз.

Водитель отсчитал сдачу и усмехнулся:

– Да понял я. Я тут всех знаю, чужака сразу признаю. Только в Петряевку все чужие в основном на охоту едут, а ты на охотника не похож.

– Журналист я. Буду об одном местном статью писать.

Водитель крякнул.

– Вон чё, ну-ну. А до Кузьминкинского съезда три часа ехать, так что выспаться успеешь, а там… Видишь вон ту белобрысую? Это Сонька, она, враз, до Петряевки едет. На неё и ориентируйся.

Женька вытянул шею, глянул на худощавую девицу в сером плаще. Симпатичная, но уж больно неброская; бледненькая, не накрашенная, да и одета… Одним словом, не его формат. Женька кивнул водителю, закрыл глаза и вскоре погрузился в глубокий безмятежный сон.

Глава вторая

в которой Женька одной случайно оброненной фразой спровоцирует скандал, а потом будет вынужден совершить довольно продолжительную пешую прогулку

Он проспал не более получаса. Разбудил запах дыма в салоне. Женька протёр глаза и огляделся. Большая часть пассажиров вышла на предыдущих остановках. Автобус же медленно полз по ухабистой дороге, по обеим сторонам которой раскинулись всё те же хвойные леса. Женька привстал и сразу понял, что разбудивший его дым идёт из кабины.

Видя, что никто из пассажиров не возмущается, Женька тоже решил промолчать. Он достал носовой платок и приложил к лицу. От запаха дыма кружилась голова, а ведь он сидел в самом хвосте.

Сколько он уже держится? Через три дня уже пять месяцев. Подумать только – целых пять месяцев!

Первые три дня были самыми ужасными. Грудь драло так, словно в ней поселилась дюжина разъярённых кошек. Потом боль в груди поутихла и появилась сильнейшая сухость во рту. Особенно было тяжело присутствие рядом курящего. Если где-нибудь, на остановке, на лавочке в парке или, что самое страшное, в закрытом помещении, кто-то доставал пачку и щёлкал зажигалкой, Женька всегда, по возможности отходил подальше. Решение бросить пить и курить одновременно, безусловно, отразилось на Женькином состоянии, но отсутствие алкоголя на фоне недостатка в организме никотина выглядело сущей безделицей. Курить хотелось постоянно: дома, на работе, в метро. Ведь с недавних пор он ездил на работу только на общественном транспорте. Это было вынужденной мерой не только из-за того, что он лишился своего «Икса», теперь он работал на самой окраине, а ездить в такую даль на машине… Особенно трудно было по ночам. Порой он вставал, шёл на кухню, доставал спасительные семечки… О, боже, он раньше никогда не грыз семечек. Налузгав целую гору шелухи, он кидал в рот пару леденцов и ложился спать. Принимая решение, Женька сразу решил не пользоваться никакими модными примочками типа электронных сигарет, антиникотинового пластыря или же разных там «Табексов»2. Он держался… Держался как мог, словно наказывая себя за свой необдуманный поступок, ставший причиной принятому накануне решению.

Женька отогнал воспоминания и поискал глазами девицу в сером. Увидев, что попутчица мирно дремлет на своём месте, спокойно откинулся на спинку кресла. Но заснуть, не получилось. Неудобное кресло, с неудобной спинкой. Из форточки тянуло холодом. Теперь его раздражало буквально всё. Женька тихо выругался, расстегнул сумку с ноутбуком и нажал на кнопку. Прибор включился.

После загрузки первым делом проверил батарею. Пока Женька трясся в вагоне, он включал ноутбук через день и то ненадолго. Зарядки оставалось не больше чем на пять-семь минут. Интернет, к счастью, тоже работал. Женька открыл почту и увидел несколько новых сообщений. Пять из них были от Светки. О, Боже! Когда же она успокоится? Эти письма он удалил не читая. Два сообщения в папке «спам», тоже были мгновенно удалены. Три оставшихся сообщения были от Свиридова. Первое было датировано вторником: