Рождённые свободными - Н. Ланг

где не водилось ни одной даже крохотной рыбки. Озеро вместе с деревней умирало.

Старик с нежностью погладил мордочку коня, дотронулся до мокрого носа и достал из кармана сладкую морковку. Жеребец доверчиво кормился с его рук.

– Кушай, кушай, Пегас, – он потрепал коня за ухо. – Скоро простимся с тобой.

Старик смахнул с уголков глаз замершие слёзы и поцеловал коня. Не было на свете существа ближе ему по духу. В его памяти ещё жило воспоминание, как Пегас спас его от напавшего голодного волка.

– Ничего, всё образуется, – пообещал хозяин и улыбнулся.

Так было всегда – даже плохие времена заканчиваются.

Закат раскрасил небо в пурпурные тона. В раскалённом дневным зноем, почти оранжевом воздухе, кружилась в танце пыль. Вокруг ни души, как в первый день сотворения мира. Лишь солнце, ветер и воздух, напоенный ароматами степной травы и цветов, были их спутниками. Солнце ласкало разгорячённую скачкой кожу жеребца, ветер развевал гриву. Свобода была растворена в воздухе степи, она опьяняла и завораживала. Хотелось нестись во весь опор, наперегонки с ветром, наперегонки со временем. Казалось, сам Создатель распахнул объятия. Ветер был его поцелуем, солнце – благословением. Старик дал Пегасу час. Он нередко отпускал его, чтобы гнедой мог наслаждаться просторами, а сам любил наблюдать, как конь резвится. Но только не сегодня.

– Пегас! – старик позвал любимца.

Однако жеребец, прижав уши, продолжил прогулку. Он словно чувствовал, что что-то должно произойти, не оттого ли беспокойно бродил по полю, словно хотел остаться здесь на веки вечные. Старик поймал его у озера.

– Пойдём, пойдём, – он ласково потрепал Пегаса за гриву и взял чумбур.

Гнедой упрямился, но старик настойчиво потянул его за собой.

– Я помню, как в первый раз увидел тебя. Ты был совсем маленьким жеребчиком с худыми ножками, которые того гляди, переломятся. Но характер был у тебя строптивый, ты никогда не любил седлаться. Помнишь, как ты сбросил седло, когда я впервые накинул его тебе на спину? Пришлось приручать тебя. Долго. Ты был недоверчивым. Сначала шагали с тобой рассёдланным, ты ни в чём не был ограничен. Я отпускал тебя, но ты всегда возвращался, будто обратно тянула невидимая сила.

Конь тряхнул гривой и фыркнул, дескать: "да, было".

– Я никогда не забуду тот день, когда ты стал мне ближе всех, тот день, когда заслонил меня собой, а волк хотел полакомиться нами. Ты был бесподобен и мне стыдно за поступок, который я собираюсь совершить, – хозяин остановился и сокрушённо покачал головой, затем извлёк клетчатый носовой платок и, вытерев, выступившие капли пота со лба, скомкал и положил его обратно в карман. – Да, я бы мог отказать, но я не в силах противиться жене. Ты же знаешь, что иногда она может быть очень несговорчивой.

Низко склонив голову, Пегас нюхал ковыль.

– Но мне придётся отдать тебя. Мы нашли хорошую конюшню, – старик осёкся, поняв, что оправдывает себя.

Он мягко дёрнул за чумбур, и они двинулись в путь. Пегас поглядел на человека преданно, а глаза его были грустными, он всё понимал.

Хозяин вёл его в поводу, Пегас послушно ступал за ним. После прогулки старик вымыл коня. Он каждый день ухаживал за гнедым, чистил шкуру, расчёсывал хвост. Намылил его ароматным шампунем. Нежная пена обволакивала и ласкала. Старик массировал кожу Пегаса, стараясь запомнить каждый изгиб и красоту экстерьера. Закончив, он бросил губку в ведро, а потом зачерпнул ковшом чистую воду и окатил ею холку Пегаса. Капли, мерцая в розоватом отсвете багряного заката, падали на землю. Пегасу нравилось принимать ванны, он даже ржал от удовольствия, а старик тайком вытирал слёзы и улыбался, ведь его любимец был счастлив. Когда догорел закат, Пегаса отвели в денник, чтобы тот отдохнул, как следует перед дальней дорогой. Последний вечер гнедого на ферме подходил к концу, завтра наступит новый день и новая жизнь.

Темнота сгустилась, и вместе с ней появились яркие пятна света. Они трепетали, то загорались, то гасли, и были похожи на иллюзию. Множество светлячков парило в воздухе, они сталкивались и отдалялись друг от друга. Очарование жаркого вечера сменилось прохладой ночи. Конь спал на древесном настиле, удобно устроившись, и поджав под себя ноги. Люди, порой интересуются, спят ли лошади, стоя, или все-таки ложатся, и снятся ли им сны? Пегас видел сон, его глаза быстро шевелились под тонкими веками. Красочные образы света и ветра, заботливые руки хозяина перемежались в нечто фантасмагорическое, и не имевшее смысла. Снился ему безграничный край, зелёные поля, щедро осыпанные маками, мир, где нет ни седла, ни упряжи, ни людей, там живут только лошади.

***

Зинаида Головина показалась старику приятной и надежной, хотя он и заметил колючий невесёлый взгляд и скупую складку губ. Его немало удивило, каким крепким рукопожатием обладает столь хрупкая женщина. Наверное, она привыкла к строгости и дисциплине. С этим трудно будет смириться Пегасу, любившему независимость. Но его жена торопилась, ей не терпелось переехать в город, поближе к сыновьям и внукам.

Старик ещё сомневался продавать жеребца или оставить, возможно, они найдут другого покупателя. Покупателя… Старик пытался избегать этого грубого слова. Оно напоминало ему о собственном предательстве. Старуха, улыбаясь, пересчитывала деньги.

– Давайте знакомиться с приобретением, – предложила Зинаида, когда сделка была завершена.

– Приобретением? – моргнув, спросил старик.

Он вдруг почувствовал себя слишком древним, не понимая, когда мир успел так измениться. Сегодня живое существо называют "приобретением", а он, значит, "продавец"?

Зинаида направилась в сторону денника, но старик и шагу не ступил.

– Нет, я передумал, – поддавшись порыву, сказал он.

– Что ты, Жора, ломаешься, я уж и чемоданы упаковала, а ты? – старуха недовольно поджала губы, и спрятала деньги в карман.

Зинаида подошла к старому хозяину фермы, взяла его за ладонь и мягко сказала:

– Не переживайте, с Пегасом всё будет в порядке. У нас хорошие условия, тёплая конюшня, заботливый персонал, лучшие корма.

– Пегас любит пастись на лугу, он любит свободу, – говорил старик, и его голос дрожал от сомнений.

– Конечно, все лошади выходят на длительные прогулки, летом щиплют травку. Рядом с конюшней зелёный луг, а зимой мы запасаем вдоволь сена и овса, – уверяла Зинаида любезным тоном.

– Обещайте, что будете звонить! – с мольбой произнёс он.

– Разумеется, – согласилась она.

Хозяин сопроводил Зинаиду в денник. Несмотря на то, что здесь ютились корова, и поросята, в загоне было просторно. Фермеры поддерживали чистоту для своих питомцев, они ухаживали за ними, словно за своими детьми. Пегас, ощутив некоторое беспокойство, тихо заржал и отвернулся от окна. Жеребец нечасто видел чужих людей, поэтому с интересом и опаской реагировал на новые лица. Зинаида осторожно приблизилась, стараясь не спугнуть любопытного коня. Она аккуратно коснулась влажного носа. Её руки пахли кремом и ещё чем-то неприятным. Пегас фыркнул и отстранился.

– Ничего, он привыкнет, – ласково