Исповедь незнаменитой пейсательницы. Короткая повесть о жизни современного мыслящего человека - Любовь Гайдученко

Моя жизнь протекала очень нестандартно. Но не случись в ней такого страшного катаклизма – я потеряла квартиру – наверное, я никогда бы не начала писать. А жила бы себе и жила, несмотря на неслабые зигзаги, которые проделывала моя судьба, то вгоняя меня в нищету, то осыпая материальными дарами. И то и другое меня не изменило, я всегда оставалась верной себе.

У каждого своя судьба и свой путь. И каждый волен выбирать между добром и злом. И никто не застрахован от ошибок. Но я не понимаю, почему находятся те, кто прямо-таки пышет злобой, читая то, что я пишу, и откуда такая ненависть? Только оттого, что эти люди не способны понять другого, и получают удовольствие, когда осуждают и клеймят, домысливая на свой примитивный лад своими кривыми мозгами мной написанное?

Здесь, где я сейчас живу, очень многие берут читать мои книги (я их имею только потому, что мне их послала моя читательница, самой мне такие цены, которые поставили немецкие и канадские издатели, недоступны). И вот одна молодая женщина, которая прочитала всё, что я написала – и книги, и в интернете, сказала, что в наше время людям хочется чего-то развлекательного, а не серьёзного, потому что реальная жизнь очень тяжёлая, и хочется отвлечься. И что если бы я писала лёгкие детективчики и прочее такое, то я давно бы уже была знаменитой и богатой. Но я этого делать не буду, потому что я могу писать только ВСЕРЬЁЗ, и никак иначе… И никогда не пойду ни у кого на поводу и ни на какие компромиссы, как бы ни злобствовали те, кто хочет меня очернить. И умирать буду с чистой совестью. Иначе я просто не умею жить. Может быть, это глупо, не спорю. Но изменить себя невозможно. И всем нравиться тоже невозможно, я не зелёная бумажка, которая верховодит в этом далеко не лучшем из миров.

А самое трудное – это понять другого. Это только кажется, что мы все живём в одинаковых условиях – ан нет, существование жителей больших городов, например, существенно отличается от такового в маленьких посёлках. Вот я уже несколько лет больна, и довольно серьёзно, и ясно, что сами собой мои болезни не пройдут. Естественно, мне часто бывает так плохо, что в общении со знакомыми прорываются какие-то жалобы, хотя, в общем, я не из тех, кто беспрерывно ноет и отягощает людей своими проблемами. Но, как говорится, «у кого что болит, тот о том и говорит».

И вот я вижу, что меня совершенно никто не понимает. В основном, потому, что живёт в совершенно других условиях. В больших городах и вообще в городах, видимо, медицину еще совсем не отменили, как у нас. Здесь, в небольшом поселке Тверской области лет 10—15 назад тоже было совсем неплохо: все ходили лечиться в поликлинику, вполне себе укомплектованную врачами и различным по тому времени передовым оборудованием. Но потом к власти в администрации пришла женщина, которую превозносят все средства массовой информации, в основном, местные (которые от неё как-то зависят). Просидев три срока, она тут развалила всё, что только можно, и от хорошей поликлиники и замечательной больницы остались рожки да ножки, врачи поразбежались, молодые сюда не едут, лечат людей только полтора пенсионера. Все, кто имеет такую возможность, едут лечиться в Тверь, находящуюся за 300 км. В поликлинике обычно дикие очереди из стариков, у которых нет такой возможности, да и молодежи в поселке осталось совсем мало, потому что тут нет работы.

Вот поговорила вчера со своей молодой виртуальной «подружкой». Ей 29 лет и живёт она рядом с Москвой. Говорит – вызывай скорую и пусть тебя госпитализируют и обследуют и дальше лечат. И как ей объяснить, что никто меня никуда не госпитализирует и уж тем более, лечить не будет? Да, стало мне совсем плохо прошлым летом, упала без сознания. Таки забрали в местную больницу. Там всё ограничилось тем, что я влезла в огромные долги – покупала очень дорогое швейцарское лекарство за свой счёт, и мне это кололи. Это лекарство – железо, это только поддержка организма, но что со мной происходит, так и осталось невыясненным. Меня направили в Тверь, один раз я туда съездила, и гематолог назначила мне кучу анализов, в том числе и платных, а для этого надо жить там и иметь деньги.

Съездив туда на автобусе, который идет 5 часов туда и 5 часов обратно, я лежала потом в лежку неделю. И поняла, что лечение для меня недоступно. А сколько народу в деревнях, которые еще не вымерли окончательно, вообще лишены какой бы то ни было медицинской помощи, брошены на произвол судьбы и просто-напросто выживают, как могут, а статистика нам потом сообщает, что в России люди мрут как мухи по нескольку миллионов в год…

Сейчас я уже нахожусь в более-менее приличных условиях, да после того как я три месяца просидела в жутком кошмаре, любые условия покажутся приличными. Единственное, что здесь очень плохо – это то, что аренда будет съедать две трети моей мизерной пенсии, и на пропитание уже мало что останется. Но я согласна голодать в прямом смысле этого слова, нежели жить так, как я жила недавно. При этом всё, что я напишу ниже, пишется вовсе не для того, чтобы кого-то в чём-то обвинить или оскорбить. Просто хочется проанализировать всё, что со мной случилось, и попытаться всё-таки понять, прочему у нас кругом такое вот отношение к людям.

Когда я, чуть не умерев, сбежала с «замечательного» египетского курорта, где жила вовсе не как на курорте (местные виртуальные недоброжелатели всё время пытаются меня обвинить, что я у кого-то клянчу бабло на шикарную жизнь), а питаясь одними овощами и фруктами, которые там ничего не стоят, я поехала к «месту прописьки», где довольно быстро нашла вполне подходящее и недорогое жильё, но, к сожалению, прожила в нём всего лишь год (квартира потребовалась самой хозяйке). Лето провела в своей разрушенной деревеньке, лето есть лето, дров не надо, и вообще поменьше проблем, чем зимой, когда деревеньку засыпает снегом, и жизнь там превращается в полярную зимовку на льдине. Правда, и летом я умудрилась попасть в больницу. После выписки встал вопрос, куда же мне деваться. Были долгие мытарства, связанные с поиском жилья в районном центре. Пришлось обивать пороги местной администрации. Вообще-то я предпочитаю к чиновникам не обращаться, но тут было совершенно безвыходное положение. И вот после долгих таких хождений, когда они всячески от меня отмахивались и отбрыкивались, объявив мою разваленную избушку в нежилой деревне вполне пригодной для жилья – они мне явили неслыханную милость в виде комнаты в неком «общежитии», правда, не «насовсем», а временно, и как было написано в документе на десяти листах, торжественно именующемся «договором коммерческого найма» – сроком на один год.

Конец ознакомительного фрагмента.