Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация - Чэнь Цзя-вэй

Эмпирическую базу исследования составляют официальные документы и материалы о деятельности президента и его администрации, правительства, законодательных органов, местной администрации, их нормативные акты, государственная статистика. Использованы программные документы ДПП, в которых излагаются политические цели партии, дается видение путей развития Тайваня, перечисляются основные задачи экономической, социальной и культурной политики партии и т. п. К этой группе источников относятся устав и программа ДПП, различные нормативные акты, регулирующие деятельность партии, партийные манифесты и заявления, касающиеся актуальных вопросов политической жизни Тайваня. Весьма важны рабочие документы и материалы, издаваемые руководством ДПП для партийных функционеров. При этом учитывались и версии документов ДПП на западных языках, поскольку в них содержатся формулировки политики партии, обращенные к мировой общественности и часто не совпадающие с китайским оригиналом. Привлекались статьи, речи, выступления, интервью, заявления руководителей Китайской Республики в 2000–2008 гг., занимавших в этот период высшие государственные посты и одновременно возглавлявших ДПП. Исключительно важны и документы, относящиеся к деятельности других политических партий Тайваня. Ценную информацию содержат аналитические исследования и доклады различных общественных фондов и исследовательских центров. Не будучи напрямую ангажированными государственными структурами и политическими партиями, они зачастую дают наиболее объективную картину ситуации в стране. Чрезвычайно значимы и авторские аналитические и публицистические материалы, работы политических экспертов разных политических направлений. Уделяется большое внимание материалам тайваньских СМИ, в первую очередь печатных, которые позволяют во всех деталях восстановить хронологию событий и дают широкий информативный срез текущей политической ситуации. Автор обращается и к материалам социологических опросов. На Тайване существует разветвленная система проведения опросов населения по актуальным политическим проблемам. Результаты опросов широко комментируются в СМИ и в значительной степени формируют общественное мнение на Тайване. Задействованы в работе и воспоминания, среди их авторов – один из зачинателей движения за национальное самоопределение Тайваня Хуан Вэньсюн, убитый в США еще в 1970 г., его сподвижник Пэн Минминь, а также сингапурский лидер Ли Куан Ю.

Таким образом, имеющаяся источниковая база позволяет раскрыть содержание и специфические признаки поставторитарной модернизации и определить роль политических партий как субъектов общественно-политического развития в неклассических демократиях Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. На этой теоретической основе появляется возможность исследовать процесс формирования партийной системы Тайваня, проанализировать роль ДПП в процессе модернизации политической системы и общества этой страны, рассмотреть саму поставторитарную тайваньскую модернизацию в контексте традиций конфуцианской цивилизации и ключевых представлений о национальной идентичности. Как показывает приведенный обзор литературы, именно в такой формулировке исследовательская тема не ставилась, хотя при этом, несомненно, имеет право на существование.

Глава 1

Место политических партий в процессе поставторитарной модернизации

Поставторитарная модернизация: особенности понятийной интерпретации на примерах стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии

Феномен модернизации давно и подробно изучается различными социогуманитарными дисциплинами. В фокусе внимания исследователей оказываются разные модели модернизации, в том числе и существенно отличающиеся от модели, которую можно условно считать классической, описывающей тот способ развития, которым общества и государства Западной Европы и Северной Америки следовали начиная с Нового времени и которого в целом продолжают придерживаться до настоящего времени. В частности, отдельным направлением исследований стало рассмотрение модернизационных моделей, основывающихся не на демократической политической традиции, а на авторитарных началах, – так называемой авторитарной модернизации. Вместе с тем до сих пор не получила своего сколько-либо развернутого объяснения модель модернизации, которую можно условно назвать поставторитарной[24], то есть такой, которая была начата как авторитарная, но затем – после демократизации политического режима – трансформировалась, стала в основном соответствовать эталонной западной модели, но при этом сохранила определенный набор характеристик (правда, уже не системообразующих и в известной мере второстепенных), присущих авторитарной модернизации.

Именно такая – поставторитарная – модернизация происходит в современной Китайской Республике на Тайване. Тайвань во многих отношениях представляет собой особый случай в ареале Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, поскольку его новейшая история является уникальным примером успешного превращения жесткого авторитарного режима, при котором началось форсированное развитие страны, в устойчивое, динамично развивающееся демократическое общество, сохраняющее, тем не менее, некоторые авторитарные черты. Во многом аналогичную модернизацию переживает сегодня Южная Корея, а вот Япония – еще один сосед Тайваня – уже прошла в своем развитии этап поставторитарной модернизации. У двух других соседей острова – Китая и Сингапура – продолжается авторитарная модернизация, благодаря которой им удалось добиться впечатляющих результатов в своем развитии.

При этом Тайвань, Китай, Сингапур и во многом Южная Корея в культурном отношении исключительно близки друг к другу – их объединяет принадлежность к единой конфуцианской цивилизации. Конфуцианская традиция обусловливает исключительно устойчивую самобытность принадлежащих к ней сообществ. Так, Л. Янг утверждает, что китайская традиция создала очень самобытный, совсем непохожий на западный культурный мир, где «соотнесенность ценится выше самостоятельности, взаимозависимость – выше способности», а личность понимается в ней, скорее, как «личность-в-сообществе, личность-в-контексте, член чего-то большего, чем она сама». Китайской культуре, добавляет исследовательница, свойственно внимание к «отсутствующей цельности» бытия, чему нет аналогов в европейской мысли[25]. Подобная сущностная непохожесть друг на друга китайского и западного способов развития предопределила и кардинальное отличие модернизационных моделей обеих цивилизаций, на что указывает, в частности, Д.Я. Травин, называющий китайскую модель «модернизационной дремой» и даже на ее примере допускающий, что «XXI век качественно изменил ситуацию и обеспечил „конец истории модернизации“ в том виде, в каком мы ее сегодня знаем»[26].

Вместе с тем культурные особенности конфуцианской цивилизации не являются препятствием для модернизации стран этого ареала. Такое убеждение сегодня лежит в основе официальной политики в КНР и Сингапуре. Более того, все больше западных ученых находят в культурных традициях конфуцианской цивилизации хорошую основу для эффективной демократии, даже если эта демократия не соответствует стандартам западного либерализма. Например, Д. Белл и ряд других ученых, разрабатывающих модель «нелиберальной» демократии, считают вполне дееспособной китайскую модель демократии, когда власть в соответствии с традиционными принципами общественного устройства делегируется тем, кто выдержал авторитетный общегосударственный конкурс[27].

Чтобы точнее разглядеть, как само понятие модернизации соотносится с историей обществ конфуцианской цивилизации, следует сначала обратиться к его теоретическим истокам. Проблема модернизации, поставленная в ее классической для западной науки формулировке в XIX в. и получившая наиболее полное оформление в работах М. Вебера, на первых порах отражала европейский взгляд на мировую историю: она подразумевала резкое противопоставление «традиционных» и «современных» обществ и неизбежность превращения первых во вторые. В сущности, представления о модернизации явились составной частью теории исторического прогресса – секуляризированной версии христианской телеологии и родственных христианству религиозных традиций. Главным критерием модернизации обычно считается уровень рационализации экономического, социального и политического строя, что выражается в подъеме общественного благосостояния, прогрессе в разделении труда, благодаря чему общественная жизнь становится более сложной и более интегрированной. В ряду наиболее существенных аспектов модернизации можно выделить следующие:

– ускоренное развитие науки и техники, которые становятся главной движущей силой экономики и общественной эволюции;