Измена. Его правда (СИ) - Тверская Вика

Вот и получается, что заработки твои исчезают в магазинах, торгующих учебной литературой. Прекрасная цель. Работать, чтобы иметь возможность работать.

Ай, ладно. Бесполезно это. Хочет «работать» – пусть работает на здоровье. Чего ради любимой жены не вытерпишь. Пусть... Но если уж она говорит, что завезёт ребёнка, пусть берёт и везёт. Мы же договорились и выстроили планы. Или это вообще ни в счёт?

Я переливаю кофе в термо-кружку и бросаю бутерброды в контейнер. Да нахрена мне сдались эти бутерброды?! Я вообще готов не жрать, лишь бы жена перестала дурью маяться. Можно подумать, мне от неё только этого и надо – тостов с сыром и кофе. Мне она сама нужна, но вместо неё есть термо-кружка, два сэндвича, учебник английского и воспоминания о плотских радостях первых лет брака.

– Ты ведь должна была начинать сегодня с десяти! – пытаюсь воззвать к её совести. – Я не планировал задерживаться. Отмени свой урок. Вчера ты о нём ничего не говорила.

– Говорила! – заявляет она абсолютно уверенно.

– Что-то я не припоминаю такого, – бросаю и отворачиваюсь.

Я, честно говоря, никак не пойму, она действительно всё забывает или так нагло врёт.

– Ярусь, ну прости…

Подходит, прижимается со спины и крепко обнимает. И вот это вообще конкретно бесит. То есть ей совершенно похрену, что я говорю и что мне надо, даже если у меня там всё сгорит. Она вот так просто прижмётся, помурлычет и всё будет так, как ей хочется. Вроде как, ну-ну, чего ты пыхтишь, дурашка? Побурчал? Ну и молодец, а теперь делай, что я сказала.

– Отмени урок и отвези Анюту, – говорю я.

– Прости, не могу, – шепчет она и целует в затылок.

– И из-за кого это всё? Из-за того дурачка Скворцова?

Нет, я правда не могу понять. Она отменить свою псевдо работу не может, а я должен на ходу перестроить все рабочие процессы, потому что это моя фирма и я сам себе хозяин, а её могут уволить. Это как вообще? Что у неё в голове-то? Я едва сдерживаюсь.

– Он не Скворцов, – объясняет она, будто это имеет хоть какое-то значение. – Он Дроздов, и у него ужасно занудный отец. Не забудь Анютке шарфик повязать, а то по утрам ещё холодно.

Она делает шаг к выходу, но я резко разворачиваюсь и хватаю её за руку.

– Постой! – решительно говорю я. – Надо поговорить.

– Что случилось? Опять про твою работу?

– Да причём здесь работа! Это про нас! Про тебя и про меня!

– А с нами-то что не так? – хлопает глазами.

– Ты действительно не понимаешь или так умело делаешь вид?

Но она даже не слушает. Выглядывает в гостиную. На часы наверное смотрит. Ладно. Сейчас с ней без толку о чём-нибудь говорить. Выпускаю её руку.

– Будь, пожалуйста, не позже восьми. Я если сам не смогу забрать Анюту, попрошу маму, но её надо будет отпустить.

Блин, это жесть. Она и этим недовольна. Ну может ты вообще домой возвращаться не будешь? Давай, иди к Дроздову и Скворцову. Поживи у них, пока они не заговорят, как принц Уильям или Гарри.

– Да что случилось? – удивлённо спрашивает она.

Случилось? Не знаю, можно ли так вообще сказать. Случилось. Это не случилось, а происходит, причём уже давно.

– Иди, – говорю я, вдруг ощущая апатию и безразличие, – опоздаешь. Скворцов этого не переживёт.

Глава 3. Марина. Что ему нужно?

Больше всего в муже меня бесит его позиция: ты мать, ты и занимайся ребенком. Причем я более чем уверена, что он не сам до этого дошел.

Его обожаемая мамочка с появлением внучки и мне пыталась внушить, что я теперь должна забыть про себя, свои интересы и увлечения и тем более работу. Ребенок и быт – мои новые реальности.

Стоп-стоп, такую жизнь я себе не заказывала!

Появление малышки мы ждали и планировали вместе с Яром. И всю беременность он рассказывал мне, что будет помогать пятьдесят на пятьдесят, и у меня будет достаточно времени на отдых и любимые занятия.

Удачно сложилось, что роды пришлись на начало лета и часть моих учеников ушли на каникулы. С теми же, кто не мог ждать, пришлось распрощаться.

- Осенью восстановишься и всех вернешь! – заверял меня муж.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Хватило его на пару недель…

Летом, пока я была свободна, он получал «готового» ребенка – накормленного, помытого и одетого. С таким младенцем с чистой розовой попкой играть и гулять кто же откажется?

Мне же доставалась часть, которая обычно скрыта за картинками семейной идиллии: ночные укачивания, первая температура, купания, кормления, подгузы и прочие «радости».

- Придется тебе отказаться от работы, - заявил мне муж в середине сентября.

А как я откажусь, если меня уже вписали в план в учебном центре, и он сам уверял, что я вполне могу брать два урока в первой половине дня? Причем заняты у меня были только три дня в неделю – понедельник, среда и пятница.

- Ты понимаешь, что штат педагогов комплектуют в конце августа? Если я сейчас внезапно уволюсь, сильно подведу и директора, и учеников.

- А если не уволишься, подведешь меня!

Я прекрасно знала его график. И то, что он эти три дня в неделю мог работать из дома, а в офис приходить к обеду. К тому же у Анюты в это время был первый сон. И единственная причина, по которой Ярослав передумал с ней сидеть, это его страх, что она внезапно проснется, и ему придется оставаться с ней наедине.

- Что с ней делать? – спрашивал он у меня каждое утро, когда я уходила на занятия.

- То же что и летом. Ничего не изменилось.

Главное, не бояться собственной дочери. Которая, наоборот, становилась более осознанной, забавной и уже узнавала нас.

- Ярусь, это всего лишь два часа, - упрашивала я мужа.

Но к концу сентября он поставил ультиматум – либо я увольняюсь из центра, либо…

Вторую часть он тогда так и не произнес. Но было понятно – испугался и напрягся он сильно.

Я почти была согласна уйти – подставить команду, моих ребят, которых я учила и вела не первый год. Но случилась еще одна ситуация, которая повергла меня в шок.

Когда доходы Яра стали превышать наши расходы, он решил сделать красивый жест – начал переводить мне деньги на «все, что мне захочется».

Каждое первое число мне на карточку приходило пять тысяч. Я очень гордилась мужем и его заботой, хоть и сама неплохо зарабатывала до декрета.

Зачем-то он похвалился матери, что дает мне деньги, и она закатила жуткий скандал, что я «жирую, наверняка шляюсь не пойми где, и вообще хватит меня баловать». Я даже хотела отказаться от такой щедрости, но муж сказал, что это – его решение, и я могу тратить их, как хочу.

На его подарок я покупала обновки – люблю платья и сумочки, делала маникюр, постепенно перешла на косметику более высокого уровня, на открытии его офиса удивила его профессиональной укладкой.

После родов он почему-то решил, что эти деньги я теперь буду тратить не на себя, а на ребенка. Бегать по салонам красоты мне и так было некогда, но на пять тысяч содержать малыша?

Декретные у нас были строго распределены. Часть шла на быт: подгузники, присыпки и прочие косметические вещи, которые у младенцев улетают со скоростью свиста. Часть на здоровье: бассейн, массажи и прочие процедуры.

Графы «одежда» и позже «обувь» в этом списке не было. А еще ведь бутылочки, соски, детская посуда… Вроде бы, ничего особо не нужно, но постоянно что-то требуется.

- Прости, Мариш, больше переводить пока не могу.

Вот и весь ответ мужа на мои возмущения, что денег не хватает. Крутись, мол, сама.

Мне удалось перевести две группы на выходные. Родители по очереди приезжали к нам утром в субботу и уезжали в понедельник в обед.

Я все устроила, но Яр все равно был недоволен – ведь теперь у нас постоянно толпились дома «чужие люди».

Денег я тебе, дорогая, больше давать не могу, но и зарабатывать сама не смей. Вот это бесило больше всего.

А его бесило то, что мой папа обращался с малышкой лучше, чем ее родной отец.

К весне, когда Анютка подросла, а Ярослав более-менее освоился с ролью родителя, он согласился сидеть с дочкой по два часа в выходные и ездить на работу в понедельник к обеду.