Грезы Хорб-ин-Тнес - Сергей Шуба

Альтестейн неторопливо втянул ноздрями воздух:

– Кто говорит о смерти? Тот, кто послал меня, хочет, чтобы мы вернулись живыми.

– Верить ли нам словам гиены… – с усмешкой проговорил один из Львов, подпоясанный алым кушаком. – Мы, хулагиды, знаем, насколько вероломны могут быть маравенхаррцы. Тем более что ты, гирдман, явился сюда облечённый их властью и словом.

– Узнаю прямодушие воинов Юга, – презрительно сказал «варвар». – Давших клятву верности и служащих в своих землях не за страх, а на совесть. Не хотел ли ты сказать мне на самом деле, что я явился сюда, чтобы запятнать ваши имена бесчестьем, потому что ни один маравенхаррец, сколь ни был бы он гнусен и презренен, не стал бы повиноваться Мефестуфису, считая себя воином и государственным мужем?

– Ты забываешься, гирдман! – громко сказал Лехем, под звук сабли, вырываемой из ножен. Взмахом руки он остановил своего сотника, готового ринуться на Альтестейна.

– Я вижу, с вами нельзя говорить, а можно только приказывать, – ответил на это «варвар», высоко поднимая руку с кольцом колдуна. – И я, именем того, кто творит чудеса в высокой башне, а значит и именем шахиншаха, приказываю вам следовать за моей сотней столько, сколько потребуется для выполнения долга. Иначе хулагиды познают тяжесть гнева владыки Востока, а семьи ваши будут прокляты Мефестуфисом до седьмого колена.

– Вы можете убить меня прямо сейчас и уйти, – продолжил он, глядя на кольцо клинков вокруг себя. Конь всхрапнул у него за спиной. – Поднять мятеж или грабить на караванных тропах, подобно керкетам. Но знайте, что сипахсалар ваш предупреждён мной, а им предупреждён кахшани, что ныне сидит в Асции, и весь край будет нести ответственность за ваши действия. Все ваши сородичи.

Гнетущее молчание прервал слитный клёкот птиц, что Львы взяли с собой для связи с пограничьем.

– Газана я забираю с собой.

Проводник, словно не веря, оглянулся на кошму, посмотрел под ноги и со склонённой головой двинулся к своему верблюду.

Альтестейн убрал кольцо в потайной карман и легко запрыгнул в седло. Рыжий нервно загарцевал под ним.

– Гирдман, – уже в спину «варвару» сказал сотник с алым кушаком. – Ты говоришь о долге, повиновении и воинской чести. Сахеби сказал нам, а ему сказал тот, кто над ним, что это обыкновенный поход. Я не верю твоим словам. Слышишь меня?

– В твоём роду были гадалки? Скажи мне тогда, чем это кончится. Или ты первый раз идёшь в пески?

С этими словами «варвар» тронул коня и неспешно перевалил невысокий гребень.

Глава 2

За тонким пологом походного шатра Кее’зала колебалось пламя костра. Они сидели друг напротив друга в тесноте – туэркинтинец не любил пышные шатры маравенхаррской знати, считал их излишеством и всячески поддерживал простой быт у себя в отряде. Маленький светильник коптил между ними, незримой границей разделяя пиурринов с «варваром» и десятников Кее’зала. Десятников было шестеро: саллиец с широким ртом, будто ему специально подрезали уголки губ в детстве, чтобы продать в цирк уродцев, франн в индэльгеймском воронёном панцире, ниппилар в простой бригандине, икаонец, прятавший кольчугу под хламидой, мохаристанец с широкими ладонями лучника, и курчавый негр из Эшебы, который надел разноцветный халат на голое тело. Альтестейн задумчиво тёр лоб.

– Вот мы и собрались, – неожиданно прогудел великан Молеон. – Я помню тебя, варвар, помню ещё по Кирайт-Сафэ. Ты тоже впал в немилость?

Он говорил на ве́нте – диалекте, в котором смешались языки разных стран Заката, и которым пользовались гирдманы, чтобы понимать друг друга.

Солнце садилось медленно, пронизывая лучами дымку, повисшую над дорогой Саймы. Золотые Ворота горели поверху ярким светом, фигуры грифонов, царской процессии и сцены подношения богам словно ожили.

Альтестейн неторопливо очищал гранат, наблюдая, как проходят в старый город вереницы рабов с корзинами и прочими вещами, купленными на рынках, богато украшенные паланкины вельмож, изящные повозки наложниц, как нетерпеливо бьют копытами горячие кони из Валлабата и рычат на поводках свирепые псы инхской породы. Золотыми воротами шахиншах выезжал в город, золотыми воротами возвращался из странствий по империи. Сотня Ревальда сменила сотню Ханасса. Гирдманы лениво смотрели, как течёт людская река, изредка грубо выкликая и обыскивая подозрительных.

Был час, когда верующие спешили на вечернюю молитву, ворота обычно закрывались после неё, и только спешные гонцы могли проникнуть в узкую калитку у башни. Людей становилось всё меньше, теперь нужного человека можно было увидеть в самом конце Виноградного спуска, но Альтестейн предпочитал смотреть правее: там, в восточной части Нового города, вельможи воздвигали свои дворцы с насыпными террасами, рукотворными озёрами и ухоженными садами, в которых водились ручные газели.

Старый город, как ни странно, был местом где селились придворные мелкой и средней руки, учёные, астрологи, купцы и нищие, которых нельзя вытравить никакими облавами. Лишь немногие древние семьи, знатностью не уступавшие корням шахиншаха, оставались в Старом городе и лелеяли свои тесные родовые гнёзда.

С правой башни протрубил рог – это значило, что дозорный на самом верхнем ярусе углядел, как закрылись Южные ворота внешних стен Нового города. Кирайт-Сафэ готовился отойти ко сну. Альтестейн, сплёвывая косточки, осматривал Суай и сеть каналов, которые стали цвета тусклой меди от заходящего солнца, когда топот копыт разорвал дурманящую вечернюю тишину. Ревальд коротко свистнул, и наёмники насторожились. Из караулки стали поспешно выходить воины десятков Трайгера и Рамнура, хотя все понимали, что захлопнуть тяжёлые ворота, сделанные из стволов красного дерева и обшитых настоящим золотом на все двадцать локтей в высоту и сорок в ширину, им, скорее всего, не удастся.

Всадники появились с западной стороны. Возможно, неслись во весь опор от самых Весёлых кварталов – так взмылены были их кони. Альтестейн взирал на богатые одежды, запятнанные вином, на оружие с золотой насечкой, на надменные лица, разгорячённые дымом таури и обильной выпивкой, и в груди у него росло неприятное чувство. Ревальд вышел вперёд, положив руку на рукоять меча, но ничего не успел сказать.

– Где носит тебя, сын пса, да станут прахом твои кости?! – зарычал ему прямо в лицо юноша с длинными волосами, заплетёнными в косу, свесившись с белого жеребца. – Убери свою шваль с дороги, живо!

– Мы стража шахиншаха и подчиняемся только ему, – с окаменевшим лицом ответил сотник, смотря перед собой.

Тонкая плеть на миг опоясала его голову. Отступая, уклоняясь от копыт вставшего на дыбы коня, Ревальд инстинктивно выхватил меч. Три стрелы вонзились во всадника, несколько – поразили грудь и шею жеребца, но кровь не отрезвила компанию. C визгом и улюлюканьем они набросились на наёмников, кровожадно размахивая клинками. Их было не более двадцати, но столь внезапна была атака (в самом сердце империи, как бы свои, сыны знати!) что наёмники растерялись и позволили прижать себя к стенам башен. Отвечая ударом на удар, пытаясь скорее обезоружить, чем поразить насмерть, гирдманы потеряли четверых и окончательно раззадорили маравенхаррцев. Дикие крики раздавались под стенами Старого города, которые две сотни лет не ведали нашествия врагов.

– Да валите же лошадей! – заорал Рамнур вверх, подстёгивая невидимых лучников.

Со второго яруса посыпались стрелы, из дверей башни выбегали легконогие эдшийцы с дротиками наперевес, и вскоре груда мёртвых тел заполнила проём ворот. Словно спохватившись, неуверенно протрубил рог и ему изумлённо откликнулись с соседней башни.

– Живыми, берите их живыми! – распоряжался Ревальд, удерживая эдшийцев на расстоянии.

«Один хрен, теперь нам конец, – подумал Альтестейн, осторожно отступая в тень ворот. – Когда начнётся разбирательство, кто станет выгораживать кучку гирдманов, поднявших руку на будущее империи, Хёрир бы их побрал».

– Закрыть ворота! – зычно скомандовал Трайгер, разумно предполагая, что не стоит создавать себе дополнительные сложности.

Альтестейн первым взялся за исполинское кольцо, отполированное тысячью рук, и потянул на себя. Рядом возникли кайраты Рамнура и помогли «варвару» тащить правую створку. Левую закрывали люди Баалса, а Ревальд, проклиная всё и вся, смотрел, как волоком тащат раненых и связанных пленников.

– Я тоже помню тебя, франн. Вы все, не доверяя своему командиру, ждёте от меня рассказа.

Когда они вернулись в башню, Альтестейн отчётливо понял, что расправы не избежать. Наёмников просто отдадут отцам этих щенков, и они разорвут их конями, самое малое. «Варвар» вспомнил насмешливые глаза Ортея при расставании.