Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6. Расмус-бродяга [Авт. сборник] - Астрид Линдгрен

Казалось, Адаму Энгельбректу было несколько неловко стоять так спокойно, позволяя мальчишке себя почесывать. Но он все же стоял. Тогда Калле крепко схватил его за кольцо в носу и тут же перелетел через забор.

— Ты что, рехнулся, парень?! — раздался чей-то голос.

А Калле направился уже прямо к дверям хлева, медленно и с достоинством ведя за кольцо Адама Энгельбректа. Адам Энгельбрект был большой-пребольшой бык, а Калле был маленький-премаленький торпарский мальчишка, и, переходя скотный двор, они составляли весьма трогательную пару. Те, кто видел эту картину, никогда ее не забудут.

Матадора во время боя быков в Испании и то не могли бы приветствовать более громкими криками одобрения, чем Калле, когда он возвращался обратно из хлева, где оставил Адама Энгельбректа в его стойле. Да, громкие крики одобрения и две кроны наличными, да еще два десятка яиц в кульке стали наградой юному укротителю быка.

— А я привык к быкам, — объяснил Калле. — Они слушаются, если с ними говорить ласково.

И повернувшись на каблуках, он отправился в Бекторп с двумя кронами в кармане штанишек да еще с кульком яиц в руках. Отправился, очень довольный этим пасхальным днем.

Так он и шел, смоландский укротитель быка среди светлых-пресветлых, светло-зеленых берез.

Золотая девонька

(Пер. Н. Беляковой)

Евы нет мамы! Но у нее есть две тетки. Тетя Эстер, которая вернулась домой из Америки, и тетя Грета, мама Берит. А Берит — это двоюродная сестра Евы.

Вообще-то у Евы, конечно, есть мама. Но какая радость от этого, если она лежит в больнице и ее нельзя даже навестить. Приходится жить у своих теток. Потому что папа Евы — штурман на корабле и нельзя брать золотую девоньку с собой, когда плаваешь в чужие страны. Это мама называла Еву золотой девонькой.

— Маленькая ты моя золотая девонька, — говорила она и целовала Еву в затылок.

Тетя Эстер не называет Еву золотой девонькой и не целует ее в затылок. И тетя Грета этого тоже не делает. Тетя Грета целует только Берит. Она спрашивает, не замерзла ли Берит, не хочет ли она выпить сока и так далее. Она никогда не спросит, не замерзла ли Ева. Еве она говорит:

— Сбегай посмотри, не пришла ли почта! Принеси утюг! Не клади локти на стол! Высморкайся!

А тетя Эстер, которая носит полосатую шелковую блузку и выглядит такой «вернувшейся домой из Америки», говорит:

— Ева, сбегай принеси мою сумку! Принеси мне вязание! Сегодня твоя очередь вытирать посуду!

Для Берит никогда не настает очередь «вытирать посуду». Берит слабенькая, осенью она пойдет в школу, летом ей надо хорошенько отдохнуть. А как противно вытирать посуду! И для чего это всегда такая прорва тарелок?

Ева неохотно идет в кухню, а Берит сидит в беседке и злорадно улыбается. Иногда случается, большая тарелка выскользнет у Евы из рук и разобьется. Тогда приходит тетя Грета и сильно трясет ее за плечи. А Берит снова злорадно улыбается. Тетя Эстер ласково похлопывает Берит по щеке и спрашивает, не замерзла ли она, не надо ли ей надеть кофту.

— Ева! — кричит тетя Эстер. — Принеси сюда кофточку Берит.

— Она сама может ее взять! — отвечает Ева и сердито смотрит на Берит, которая сидит в беседке.

— Фу, как нелюбезно! — кричит тетя Эстер. — Ведь ты стоишь на кухне, а кофточка лежит там на диванчике!

Ева кладет полотенце, берет кофту и идет в беседку. Берит злорадно улыбается.

— Ах, мне вовсе не холодно, — говорит она, — не надо мне никакой кофты.

Ева бросает кофту на качели и уходит.

— Ты слышишь, мне не нужна кофта! — кричит Берит ей вслед. — Унеси ее назад!

Тогда Ева оборачивается. Она ничего не отвечает, показывает Берит язык и уходит.

— Никогда не видела такого строптивого ребенка, — говорит тетя Эстер тете Грете.

— Она во всем похожа на Лену, — отвечает тетя Грета. — Маленькой та была точно такая, разве ты не помнишь?

— Да, да, она и сейчас строптива, хотя и лежит в больнице, — говорит тетя Эстер, качая головой. — Мне думается, она никогда не поправится. И придется тебе мучиться с девчонкой. Не могу же я взять ее с собой, когда поеду назад в Америку.

Ева стоит в кухне и все слышит. О, как бы ей хотелось пнуть ногой тетю Эстер, которая говорит, что мама никогда не поправится. Конечно, мама поправится и приедет за своей золотой девонькой.

— Ева вовсе не подходящая компания для Верит, — говорит тетя Грета в беседке. — Они не могут играть вместе, все время ссорятся.

И в этом тетя Грета права. Они все время ссорятся. Тети идут собирать клубнику к обеду, а двоюродные сестры играют в беседке. Ева держит в руках Фиу Лису. Фиа Лиса — кукла Евы. Когда-то она была очень красивая, тело из розового трикотажа, волосы кудрявые, золотистые. Теперь уже трудно догадаться, что она когда-то была розовая. Она теперь почти черная, а от золотистых волос остались одни клочки. Но Ева любит ее, ведь Фиа Лиса — единственное, что у Евы осталось от того времени, когда ее называли золотой девонькой и целовали в затылок.

Верит тянет к кукле руку и хватает ее за остатки волос.

— Дрянная кукла, паршивая кукла! — поет она презрительно тоненьким голоском.

Тут Ева толкает Верит изо всех сил. Та начинает реветь, и обе тетки мчатся со всех ног к своей крошке Берит.

Тетя Грета грубо хватает Еву за руку и тащит ее в зеленый сарайчик, где стоят бочки для воды и прочий садовый инструмент.

— Вот, будь добра, стой здесь, пока не исправишься, — говорит она и запирает дверь.

Берит перестает реветь. Она улыбается, довольная. А Ева всхлипывает, стоя в сарайчике. Фиу Лису тетя Грета вырвала у нее из рук. Кукла лежит на садовой дорожке и смотрит в небо.

— Паршивая, грязная кукла, — говорит Берит и ставит ногу в сандалии ей на живот.

На следующий день погода стоит жаркая. Жара такая, что Берит и Ева не в силах бежать, как всегда, наперегонки к купальне. Они молча плетутся к озеру вместе с тетками по широкой лужайке. Ах, какая жарища!

— Видно, будет гроза! — говорит тетя Эстер.

«Только бы не было грозы», — думает Ева и на всякий случай надевает на голову купальное полотенце.

— Ты что, не можешь нести полотенце как следует? — раздраженно спрашивает, тетя Грета. — Метешь им коровьи какашки.

— А Берит несет полотёнце на руке, как надо.

Берит злорадно улыбается и аккуратно поправляет свое полотенце.

Они купаются, а в это время над лесом появляется большая темная туча. Но солнце все еще печет, и жара стоит такая, что тяжело думать.

— Зачем только было идти купаться, — говорит тетя Эстер, — после этого только больше разгорячишься и устаешь.

— Когда придем домой, я растянусь в тени и буду отдыхать, — говорит Ева Берит.

Туча все растет и растет. Вот она уже затянула все небо.

— Что у нас на обед сегодня? — спрашивает тетя Эстер.

— Котлеты и ревеневый кисель, — отвечает тетя Грета, развешивая купальники на веревке, привязанной к яблоням.

Потом она идет к грядкам и срезает ревень. Берит и Ева улеглись на траве за кустом жасмина. Там, в тени, так хорошо! «Вот бы так лежать все время», — думает Ева. Фиа Лиса лежит рядом с ней.

Тетя Грета собралась варить ревеневый кисель. Но подумать, какая досада: в доме не оказалось картофельной муки. Ну просто ни ложечки. А без картофельной муки киселя не сваришь. Она растерянно смотрит по сторонам, выглядывая в окно, видит темную тучу на небе и девочек под кустом жасмина. Она колеблется, но только одно мгновение.

— Ева! — кричит она. — Давай-ка сбегай в магазин за картофельной мукой.

Ева закрывает глаза. Она хорошо слышала слова тетки, но думает, что если она будет лежать не шевелясь, с закрытыми глазами, то тетя Грета забудет о ней. Или, может, случится какое-нибудь чудо. Может, тетя Грета в конце концов найдет где-нибудь в шкафу несколько кило картофельной муки.

— Ева, ты что, не слышишь? — снова кричит тетя Грета. — Сбегай в магазин за картофельной мукой.

Ева с трудом встает.

— Ну вот, — говорит тетя Грета, — нечего корчить гримасы… Ты забыла, что твоя очередь идти в магазин. Берит ходила в прошлый четверг.

Да, это правда, Берит была в магазине в прошлый четверг. Но она ездила туда на велосипеде, сидела позади тети Греты. Ева готова была бы ездить на велосипеде за картофельной мукой хоть каждый день, что может быть лучше!

Но в магазин идти так далеко, а сегодня так жарко, и она так устала.

— Но, Грета, — говорит тетя Эстер, — гроза надвигается.

Еве страшно. Она ни за что не хочет оставаться одна во время грозы.

— Тогда я возьму с собой Фиу Лису, — говорит она.

С Фиу Лисой она все-таки будет не одна. Но тетя Грета не разрешает ей брать Фиу Лису. Нельзя идти в магазин с такой грязной куклой.

— Уж только не с такой замарашкой! — говорит Берит, лежа под жасминовым кустом.