Под девятой сосной в чистом поле - Валерий Гусев

И первый, кому он врал и кто нес эту придумку дальше, была шустрая тетка Полинка. В деревне ее звали Заполошная. Тетка Полинка вечно куда-то спешила и никогда никуда не успевала. «Некогда мне! В огороде все посохло, поливать надо! А ты слыхал, что у Витьки гармошку сперли? Кто-кто? Я знаю? Некогда мне!» - «А огород-то, Полинка?» - «Да некогда, травы надо кроликам накосить!»

И огород не польет, и травы не накосит! Некогда ей - блины пора печь. И на первом же блине это дело бросит - некогда, в магазин пора бежать. И мчится заполошная Полинка по деревенской улице, распугивая во все стороны чужих кур, петухов и коз. И примчится она в магазин как раз в ту пору, когда на его дверях уже повиснет ржавый тяжелый замок. «Не успела… Некогда мне… А ты слыхал, что у Витьки гармошку сперли?… Не иначе - Посошок».

Но это вряд ли. Посошок - человек довольно безобидный. Просто ленивый выпивоха. Его странное прозвище охотно объяснил нам все тот же Паршутин.

Оказывается, этот самый Посошок повадился одно время таскаться по дворам, в гости. И аккуратно - к ужину, когда семья садится за стол. Приглашают и Посошка. Покормят, но вином не угощают. А тому - уж очень хочется. Помается так вот Посошок за столом, пожует без вкуса угощение, вздохнет, поблагодарит за хлеб-соль и станет прощаться:

– Ну, а на посошок, - то есть на дорожку, на прощание, - неужели стаканчик не нальете?

Тут уж даже самый вредный хозяин не устоит, лишь бы Посошка выпроводить. И довольный Посошок, утерев рукавом губы, отправляется в следующий дом. За очередным «посошком».

Но вот в последнее время, разгадав его хитрость, стали ему соседи отказывать. Но тут Посошок нашел выход. Опять же нам об этом Паршутин рассказал.

В селе, когда был колхоз, то было и многое другое. Водопровод, в частности. И так к нему сельчане привыкли, что совсем забыли про колодцы, забросили их, провели воду в дома, даже душ и ванну себе соорудили. Но вот развалился колхоз, развалился и водопровод. Проржавели трубы, прохудился бак на водокачке, сгорел водяной насос. Вот тут-то и забедовал народ! Колодцы все заилились, срубы сгнили, негде воды взять. И ни одной баньки в селе не сохранилось.

А догадливый Посошок свою выгоду разглядел. Он вообще-то на все руки умелец был. Ленивый, но рукодельный. Это ведь он писателю Марусину красивый дом построил. И он первым в своем дворе, в глубине одичавшего сада, срубил славную баньку. Загляденье, теремок сказочный. И конечно - добрая душа - пускал в свою баньку всех желающих помыться-попариться. Даром, конечно, не за плату. Ну разве стаканчик вина платой назовешь?

Так и повелось: идут соседи к Посошку в баньку и с благодарностью несут ему выпивку и закуску. А тому больше ничего и не надо, он человек не корыстный. Душевный человек.

Ну, в этой деревне - многие жители душевные. Мы с Алешкой это быстренько поняли и частенько этим пользовались. Особенно если не успевали сбегать в магазин и что-нибудь сготовить. И тогда мы «в подходящее время», как говаривал друг нашего детства Винни-Пух, заходили «в подходящую компанию» чем-нибудь подкрепиться. Ну, конечно, под видом каких-нибудь пустяков. То нам два гвоздика понадобилось, то водички холодной испить. И слышали в ответ на пустячную просьбу долгожданные добрые слова:

– Заходите, заходите, ребятки. Вовремя пришли, как раз к обеду.

Словом, много героев будущей драмы набиралось на криминальной сцене.

Но самый главный герой этой таинственной и опасной истории - конечно же, мой младший брат Алешка. Он в нее впутался, он ее и распутал. А я все время оставался как бы за кулисами и только время от времени выходил на сцену со словами: «Кушать подано».

Но я не в обиде - героев-то тоже надо кому-то кормить.

Глава II

«Попался!»

Жизнь наша наладилась. И очень нам нравилось на нашей как бы даче. А особенно - природа. Пригорки всякие, раздолье; вдали - синяя неровная стена леса, светлая речка, за рекой - славная деревушка. А больше всего нам полюбилась старинная церковь на горе. Она была небольшая, но как-то очень ладно сложенная из красных и белых кирпичей. Утром казалось, что над горой всходит еще одно солнце, а вечером казалось, что на горушку опустилось ночевать бело-розовое облако. А деревенские домишки, задрав крыши, с восхищением смотрят на это чудо.

Главным в этой церкви был священник отец Леонид. Очень симпатичный. Молодой такой, с черной бородкой и белыми зубами, с постоянной доброй улыбкой. Его тут все любили. И нам он очень понравился, когда мы с ним познакомились и даже подружились. Меня он почему-то называл отроком, а Лешку - атеистом.

– И ничего не атеист, - ворчал Алешка. - У нас в школе, между прочим, религию проходят.

– Интересно? - спросил как-то отец Леонид.

– Иногда, - уклончиво ответил ворчливый атеист.

– Ты что-нибудь понял?

– А чего тут не понять? - изумился Алешка. - Не обижай никого - и бог тебя не обидит. Все просто.

Отец Леонид улыбнулся.

Он вообще был сильно образованный и культурный человек. Он нам очень много интересного рассказывал обо всех окрестных исторических достопримечательностях. Особенно - о церкви. Она называлась очень красиво и загадочно - Спас-на-Плесне. Плесна - это речка, над которой стояла на горе церковь.

Отец Леонид говорил нам, что церковь очень древняя, что она многое пережила за свои седые века. В дальней старине, когда на Русь нападали всякие враги, люди в ней укрывались, а потом таинственным подземным ходом, который шел под рекой, уходили в дремучие леса. А там, на этот случай, были уже готовы всякие землянки и припасы.

О церкви отец Леонид мог говорить часами. Обычно при этом он сидел на ее теплых каменных ступенях, задумчивый и какой-то светлый. И рассказывал не спеша, и каждое его слово было очень точное, веское - оно запоминалось, упадало куда-то внутрь и требовало новых слов. Таких же мудрых, спокойных, весомых.

Алешка слушал его взахлеб. Особенно про подземный ход. Где он начинается, где кончается и какие древние сокровища в нем скрываются.

– Самое главное сокровище, - с теплой улыбкой говорил отец Леонид, - вовсе не в подземелье, а в самом храме - это чудотворный образ Казанской Божией Матери. У этой иконы - удивительная судьба. В начале прошлого века ее украл некий Чайкин - известный в то время церковный тать.

– А это кто такой? - не понял Алешка.

– Вор, который церкви грабит.

– Специализация такая, - Алешка кивнул. - И не боится, что бог его накажет?

Отец Леонид коротко взглянул на него, но не ответил и продолжил свой рассказ:

– И настала тогда огромная беда для всего народа. Потому что этот образ считался покровителем Руси. Он охранял страну и ее народ от всех бед.

– Хорошо охранял? - серьезно спросил Алешка.

– Справлялся, - улыбнулся отец Леонид. - В самые лихие годы под покровительством этого святого образа были одержаны великие победы. Все полководцы давних времен брали икону в свои боевые походы, «путеводительницей своему воинству», молились перед ней «в день брани жестокой». Под благодатной ее сенью ополченцы Минина и Пожарского очистили Московское государство от поляков, гренадеры Петра Великого разбили шведов, князь Кутузов одолел Наполеона. В общем, отроки, стал чудотворный образ Казанской Божией Матери для русского народа опорой и надеждой во всей его великой и тяжкой доле… И вот когда икона исчезла, в народе появились слухи - быть беде на Руси до той поры, пока образ не будет найден и пока он не займет свое достойное место в церковной обители.

– Нашли?

– Нашли. Почти семьдесят лет искали. И на Руси, и в других странах. Нашли. - Отец Леонид не спеша, вдумчиво перекрестился. - Кстати сказать, его искали не только священнослужители, но и работники правоохранительных органов.

– Шибко верующие? - усмехнулся наш атеист.

– Не в этом дело, Алексий. А дело в том, что эта икона считалась достоянием государства. Знаешь, сколько она бы стоила на мировом аукционе?

– Знаю! - Алешка небрежно пожал плечами. - На этих международных аукционах всякие товары не меньше миллиона баксов стоят.

Отец Леонид незаметно поморщился, а потом мягко сказал:

– Алексий, некоторые вещи не следует называть товаром.

– А я виноват? - вскинулся Алешка. - Если у нас все теперь продается и покупается!

Вот так мы и беседовали тихими вечерами на теплых каменных ступенях храма Спаса-на-Плесне. Я-то больше помалкивал. А вот Лешка и отец Леонид сильно спорили, доказывали друг другу свою правоту, а потом вдруг выяснялось, что оба они по-своему были правы. Вообще же я заметил, что почти все люди спорят лишь затем, чтобы доказать свое. А вот Алешка - искренен, он спорит ради истины.

Иногда после этих разговоров мы заходили в церковь. Отец Леонид показывал нам все иконы и рассказывал, что они значат, какие важные события в православии запечатлены в них навек. А около образа Казанской Божией Матери он стоял обычно очень долго и задумчиво крестился. И лицо у него после этого становилось по-особому светлым.