Убить президента - Максим Шахов

Максим еще в Академии слыл лучшим учеником на занятиях по физической подготовке и рукопашному бою. Помнится, на четвертом курсе к ним привели одного человека и сказали, что им повезло. Этот человек чуть ли не родоначальник одного интересного вида единоборства, и у него появилось свободное время позаниматься с курсантами. Обращались к нему не по званию, не по имени-отчеству, а просто «товарищ инструктор». Улыбчивый, мягкий человек.

Суть его метода борьбы заключалась в том, чтобы ни одно движение во время рукопашной схватки не проходило даром, из любого движения извлекался максимум пользы с достижением высокого эффекта. Это было интересно. Любое единоборство, любая совершенная школа использовала и без того совершенную методику. Движения и удары направлялись по кратчайшей траектории, использовался принцип рычага, использовался вес тела бойца, вес тела и сила инерции его противника. Это было все знакомо, но здесь появилось нечто новое.

И начались показы, а потом отработки приемов. Это было какое-то чудо, Максим одним из первых испытал на себе преимущества этого метода. Как лучший ученик. Его рука с пистолетом мгновенно оказалась в захвате инструктором. Максим предвидел либо удар коленом в пах, а потом поворот на излом, который бросит его на землю или заставит согнуться пополам и выпустить оружие. Или мог быть проведен другой вариант – рывок вправо с «проводкой», а потом резкий рывок на остановке влево. И Максим полетит через голову на маты, оставив оружие в руках инструктора.

Но тут случилось совсем другое, Максим не успел даже провести определенный контрприем, как получил болезненный удар пяткой по подъему стопы, локтем по бицепсу. Он не успел сообразить как, но понял, что ствол его пистолета уже направлен вниз, а палец инструктора, лежавший поверх его указательного пальца, стал нажимать на курок. Это означало, что он сейчас прострелил ему ступню. А ствол пистолета продолжал крутиться в самых разных направлениях, и тело Максима испытывало постоянные тычки в самых разных точках. Они были не столько сильными, сколько болезненными. Он понял главное, что его защита была дезорганизована, его постоянно сбивают, когда он пытается применить тот или иной контрприем. В результате он терял концентрацию.

Потом, когда они тренировались в защитных комбинезонах на полигоне не с обычным оружием, а с «маркерами», убедился, что инструктор его же руками умудрялся поразить несколько целей вокруг, прикрываясь самим Максимом как щитом. А потом оружие оказывалось уже в руках инструктора.

То же самое он сейчас и использовал. Захват руки с пистолетом его лежавшего рядом на земле противника сопровождался такими же короткими, частыми и болезненными тычками, то локтем по ушной раковине, то коленом. Главное, что пистолет оказался снятым с предохранителя, правда, не с взведенным курком. Но из любого пистолета можно стрелять так называемым «самовзводом», когда курок взводится и бьет по капсюлю патрона в момент нажатия на спусковой крючок.

Второй противник в момент падения действовал грамотно, и, приземлившись на спину, он уже держал в руке выхваченное откуда-то оружие. Рывок в его сторону стволом, два выстрела «чпокают» почти дуплетом. Но первый выстрел в ногу тому противнику, который был зажат в тисках его рук, а вторая пуля угодила в плечо его напарника.

Теперь, когда противник ранен, справиться с ним было легче. Максим чуть перевернул тело раненого, и ствол оказался направлен в сторону выхода из магазина. Парень с девушкой как раз оказались в дверном проеме. Два выстрела по ногам, один из которых, кажется, достиг цели, и парочка мгновенно метнулась назад. Короткий удар с рывком, и пистолет оказался в руках Максима.

Перекат, в результате которого он оказался в положении на корточках, быстрый взгляд вокруг и рывок в сторону лестницы, спускавшейся к воде и катеру. Правда, попутно он успел ударить ногой по руке второго противника, раненного в плечо, и выбить пистолет, который улетел в канал. И сейчас, и во время схватки Максим помнил, что голову нужно держать подбородком к груди, как бы «набычившись». Из окна напротив могут снимать всю схватку на камеру, а под таким углом его лицо идентифицировать будет нельзя. Ладно, пусть его лик попадет в базы чьей-то разведки, хуже, если оно попадет в руки местной полиции, а ему ведь еще придется удирать и отсюда, и из страны.

Водитель моторки, который стоял, склонившись над раненым итальянцем, как раз поднял голову вверх, чтобы понять, что там за возня. Максим на бегу выпустил в него две пули и съехал по ступеням вниз. Два кровавых пятна мгновенно расплылись на груди водителя моторки и он, покачнувшись, завалился на бок и рухнул в воду.

Максим подхватил итальянца, который лежал, скорчившись и держась обеими руками за живот, и перевалил в катер. Агент так и не выпустил из рук свернутую в трубочку газету. Катер взревел мотором и, постепенно задирая нос, понесся по каналу в сторону моря. Две пули свистнули совсем рядом, с треском разлетелся плексиглас ветрового обтекателя. Максим чуть повернул руль, прижимая суденышко к левой стенке канала. Несколько секунд, пока там сзади не успели спуститься на пирс, а теперь зигзагами! Все, на расстоянии больше пятидесяти метров пистолет уже не оружие, а так…

– Ну, как вы? – спросил Максим по-итальянски, пытаясь повернуть агента на спину.

Тот поднял перекошенное от боли побелевшее лицо и посмотрел на Максима. Во взгляде было и недоверие, и обреченность в предчувствии близкой смерти. Понятно было, что агент не жилец.

– Вы… тот? – наконец разлепил агент синеющие губы.

– Тот, тот, – с улыбкой закивал Максим и произнес пароль. – Вас надо в больницу.

Итальянец медленно, с трудом, отрицательно покачал головой. То, что Максим не стал от него требовать «посылку», а говорил о помощи, наверное, подкупило умирающего. А может, он был уже в том состоянии, когда перед смертью ему хотелось говорить не о пуле в животе, а о более важных на этот момент вещах.

– Я… – Он судорожно попытался сглотнуть, но во рту у него было сейчас, наверное, сухо, как в пустыне Сахара. – Ты русский?

Максим улыбнулся и неопределенно пожал плечами. На такие вопросы не отвечают, а обижать умирающего ему не хотелось.

– Не важно… Я верю вам, вашей стране… За ней сила. Мое правительство погрязло в коррупции, они не смогут проти… востоять. А американцы… Я всегда считал, что Россия сможет привести все государства к балансу.

Максим сидел, придерживая руль катера, уводя его в другой канал и ближе к морю. Он понимал, что раненый уже бредит.

– Вы знаете, сколько арабов уже проживает в Италии? А в других странах Европы? В Швейцарии, бог мой, в Швейцарии они требуют удалить с национального флага крест и поместить там полумесяц. Это потому, что там доля населения из арабов уже катастрофическая. А в Скандинавии… Эти материалы, – он протянул руку с зажатой в ней газетой, – подтверждают, что дестабилизация арабского мира, все эти революции и народные волнения инспирированы ЦРУ. Они понимают, что влияние России в регионе вот-вот станет определяющим, они хотят помешать и пытаются привести к власти новые марионеточные правительства, они обещают огромную гуманитарную помощь, инвестиции…

– Не надо говорить, – попросил Максим, – вы теряете силы.

– Все равно! Я хочу сказать, что я не предатель своей страны, я патриот… Просто моя страна сейчас не может позаботиться о себе сама, понимаете?

– Да-да, понимаю, – успокоил Максим.

– А теперь я должен молиться… – тихо заключил итальянец.

Он закрыл глаза и стал шевелить губами. Максим смотрел на него до тех пор, пока губы не перестали шевелиться. Потом голова безжизненно свесилась набок, а рот безвольно приоткрылся. Максим приложил пальцы к сонной артерии. Биения не было.

Чтобы его могли отправить за такой важной информацией без прикрытия, Максим предположить не мог. Теоретически его могли прикрывать, предварительно не поставив в известность, но практически с таким подходом в проведении операций он раньше не сталкивался. Оставалось думать, что его руководители сами не знали, до какой степени может оказаться информация важной. Или погибший итальянец-агент преувеличивал важность материалов. И такое могло быть. А если нет? Ведь не зря за ним устроили такую охоту.

Катер выскочил уже за городскую черту, миновал длинный мол с пришвартованными прогулочными катерами и яхтами. Вытащив из газеты маленький белый пластиковый контейнер, он положил его в кармашек своей поясной сумки. Потом подобрал с пола трофейный пистолет и несколько раз выстрелил в днище. Через пробоины фонтанчиками стала бить морская вода. Бросив пистолет, Максим спиной перевалился через борт и ушел под воду. Катер с мертвым телом продолжал, подпрыгивая на волне, удаляться в сторону открытого моря.

* * *

Белоснежный «Мерседес», судя по не совсем обычной длине его кузова, был индивидуального исполнения, а судя по жесткой подвеске, он был еще и бронированный. От транспортной развязки у Трейд Центра он свернул в сторону Абу-Даби, вдоль берега залива понесся по знаменитой 12-полосной магистрали Шейха Зайеда. В половине девятого утра в Дубае обычно даже в тени термометр показывает около пятидесяти градусов. Суперсовременные небоскребы из стали и стекла сияли на солнце, слепили глаза жаркими бликами. Они возвышаются по обеим сторонам автострады, ведущей в Абу-Даби. Отели, торговые комплексы, офисные и жилые здания – все это из ослепительного хрома и стекла. Архитектура города искусно сочетала в себе арабские традиции и современные достижения строительной науки и индустрии. Богатство! Богатство! Этот неслышный крик ясно различался во всем, что здесь строилось, реставрировалось.