Секреты глобального путинизма - Патрик Бьюкенен

В годы «холодной войны» Америка сумела избежать схватки с Советским Союзом, схватки, которая грозила нам большим хаосом и разрушениями, нежели те, которые причинили Британии мировые войны. Мы — последняя сверхдержава, поскольку мы практически не участвовали в грандиозных сражениях двадцатого столетия, вступали в них, когда они близились к завершению, и пострадали поэтому значительно меньше остальных.

Однако с окончанием «холодной войны» наша элита принялась тщательно и словно преднамеренно копировать все ошибки британского правящего класса, приведшие империю к гибели, — от высокомерной похвальбы до отпугивания союзников и до развязывания имперских по своей сути войн в регионах, где национальным интересам США никогда и ничто не угрожало. Отвергая мудрый совет Джона Куинси Адамса, Америка вышла за пределы своих границ в поисках чудовищ, подлежащих уничтожению.

На протяжении полутора столетий Америка придерживалась вашингтоновского принципа: «Не заключать постоянных союзов». Ныне мы имеем на руках договоры с пятьюдесятью государствами на пяти континентах, а наши гарнизоны размещены в сотне стран. Около 150 000 американских солдат ведут бесконечную войну в Афганистане и Ираке. Доведись Соединенным Штатам столкнуться с серьезным кризисом в какой-либо другой точке земного шара, банкротство нашей внешней политики мгновенно станет очевидным для всех…

Численность коренного (в современном значении) населения Америки перестала увеличиваться. Уровень рождаемости упал ниже уровня воспроизводства. Прирост населения США ныне обеспечивается иммигрантами, легальными и нелегальными, из Азии, Африки и Латинской Америки. Религиозный, этнический и расовый состав населения страны, которую традиционно считали чадом Европы, меняется гораздо быстрее, чем это когда-либо происходило в мировой истории — в эпоху, когда вопросы расовой принадлежности, этноса и веры раздирают государства в клочья. Плавильный котел утратил свою магию. Новоприбывшие не желают ассимилироваться. Мы превращаемся в то, против чего предостерегал еще Теодор Рузвельт, — в «многоязычный пансион для целого мира».

Все социологические опросы показывают, что американцы требуют перекрытия каналов нелегальной иммиграции и сокращения иммиграции легальной. Однако президент и Конгресс отказываются исполнять свои конституционные обязанности и защищать Соединенные Штаты от фактического иноземного вторжения.

Начальное и среднее образование в США представляют собой злую пародию на образование. Результаты тестов ухудшаются на протяжении десятилетий и не идут ни в какое сравнение с результатами в других развитых странах. В наших университетах уровень невежества поистине скандальный, студенты ничего не знают об истории страны, а большинство специалистов в точных науках прибывает к нам из-за рубежа.

Поневоле возникают зловещие ассоциации с Римом: упадок религии и морали, развращение класса деловых людей, деградация и разрушение культуры… Многие из старинных церквей Америки ныне опустели. Католическую церковь, наиболее многочисленную по числу прихожан, раздирают склоки, ересь и откровенное неверие.

Мы потеряли Америку — быть может, навсегда. Когда и как это произошло, где мы сбились с пути? Как Америке отыскать дорогу к той конституционной республике, какой она была некоторое время назад? Или же в нас говорит ностальгия, а старая республика канула в небытие навеки?

Я не верю, не могу принять как данность тот факт, что старая республика не подлежит восстановлению. Наши родители сумели справиться с Великой депрессией и выдержать страшнейшую войну в истории человечества, не поддавшись страху и отчаянию; наше поколение выстояло в длившейся сорок лет «холодной войне», а грядущее поколение сможет, если ему достанет знаний и решимости, возродить старую республику. И поддержать нас.

«Вест-Пойнтская доктрина»

Когда в 1989 году, с падением Берлинской стены, Советская империя стала распадаться, сделалось очевидным, что конец «холодной войны», определявшей миссию Америки в мире, уже не за горами. Американцы встали перед необходимостью разработки новой внешней политики. Оуэн Харрис пригласил автора этих строк принять участие в симпозиуме по вопросу о роли Америки в мире после «холодной войны», вместе с неоконсерваторами Джином Киркпатриком, Беном Уоттенбергом и Чарльзом Краутхаммером.

Киркпатрик, бывший представитель США в ООН, выразил надежду на то, что мы вновь станем теми, кем были до растянувшихся на полстолетия «горячих» и «холодных» войн 1939–1989 годов: «Времена, когда американцам приходилось нести столь тяжкое бремя (как „холодная война“), миновали. С возвращением к нормальной жизни мы вновь можем стать нормальной страной — и озаботиться насущными проблемами образования, семьи, промышленного и технологического развития».

Уоттенберг полагал, что Америке не стоит запираться в «домашних стенах»; наоборот, она должна как можно скорее начать «глобальную кампанию» по установлению демократии во всем мире.

Картина, нарисованная Краутхаммером, была еще более грандиозной. «Стремлением Америки должна стать интеграция с Европой и Японией внутри сверхсуверенного образования, которое будет экономическим, культурным и политическим гегемоном в мире». Старой республике надлежало раствориться в этом новом образовании.

«Новый универсализм, — по словам Краутхаммера, — потребует сознательного отказа не только от американского суверенитета, но и от суверенитета как такового. Звучит шокирующе, но на самом деле все не так страшно».

Для многих откровения Краутхаммера и вправду оказались шокирующими. Оправившись от потрясения, вызванного предложением об отказе от национального суверенитета ради тройственного сверхгосударства, я ответил Краутхаммеру статьей «Америка во-первых, во-вторых и в-третьих». В этой статье я защищал антиинтервенционистскую внешнюю политику, коренящуюся в нашей истории, традициях и мудрости отцов-основателей. С завершением «холодной войны», лишившись могучего соперника с чуждой идеологией, мы вполне могли бы вернуться к традиционной внешней политике, блюдущей наши национальные интересы.

В рамках этой политики Америке следовало бы отказаться от союзов времен «холодной войны» и сложить с себя обязательства по защите союзников от прекратившей свое существование советской угрозы. Нам следовало бы снять силки, расставленные Даллесом и Ачесоном по всему миру и сулившие вовлечь нас в любую грядущую заварушку в Азии, Европе и на Ближнем Востоке — несмотря на то, что в этих регионам жизненным интересам США более ничто не угрожало. Я назвал такую политику «просвещенным национализмом» и призывал к осторожности, прежде всего — к недопущению вильсоновских по духу крестовых походов за глобальную демократию, уже в ту пору провозглашенных в качестве новой американской миссии в мире.

«С окончанием „холодной войны“ мы должны беспристрастно взглянуть на окружающий нас мир, всегда готовый найти повод, чтобы потратить средства и силы США на крестовые походы и войны, имеющие мало общего с подлинными национальными интересами Соединенных Штатов.

Нас заманивают прежде всего демократическими иллюзиями, поклонением демократии как форме правления и неуемным стремлением причастить весь мир этой вере — либо объяснить, почему кто-либо не желает причащаться. Как и любое идолопоклонство, демократизм выдает ложного бога за истинного, подменяет любовь к стране любовью к процессу».

Статья завершалась такими словами: «Подлинных национальных интересов США не найти в гегемоническом, утопическом мировом порядке».

Эта статья увидела свет зимой 1990 года. В августе того же года Ирак вторгся в Кувейт и объявил его территорию своей девятнадцатой провинцией. По мнению иракского руководства, была восстановлена историческая справедливость: ведь Кувейт от Ирака отделил Черчилль, когда обе страны после Первой мировой войны находились под британским мандатом. «Не бывать этому!» — гневно воскликнул Джордж Г. Буш-старший. Благодаря Ираку наш сорок первый президент обрел свое призвание.

Мастерскими дипломатическими действиями он создал могучую коалицию арабских стран и государств — членов НАТО. Опираясь на финансовую помощь Германии и Японии, поддержку Совета безопасности ООН, одобрение Конгресса, штыки английских, французских, египетских, сирийских и саудовских солдат, выступивших заодно с американцами, Буш объявил о начале операции «Буря в пустыне». После пяти недель воздушных налетов сухопутным силам США понадобилось всего сто часов, чтобы изгнать иракскую армию из Кувейта и оттеснить ее по «шоссе смерти» к Басре и Багдаду.

К концу военной операции действия президента Буша одобряли 90 процентов американцев. А в октябре 1991 года он выступил в ООН и заявил, что не собирается возвращать американские войска домой, но планирует начать крестовый поход за установление «нового мирового порядка». Соединенные Штаты, сказал президент, возглавят объединенные нации в борьбе за наказание агрессоров и поддержание мира.