Потерянная пара альфы (СИ) - Беж Рина

— Ничего-ничего, — произношу тихонько самой себе, — мы не будем торопиться. Дождемся, когда все разойдутся, а потом спустимся вниз. Не думаю, что с папой кто-то придёт прощаться ночью. А утром я снова для всех исчезну.

Глава 2

Что безусловно радует, так это слух и нюх оборотня, которых в отличие от зрения я не лишилась. Наоборот, они у меня даже улучшились, словно компенсируя недостаток работы другого органа чувств.

Не представляю, как можно жить среди людей и двуликих, не ощущая, кто стоит перед тобой в данный момент — обычный человек или волк. С нашим же обонянием — это проблема снимается моментально.

Хотя…

Хмыкаю в голос.

Именно во мне никто никогда не распознает оборотня. Если я того сама не пожелаю. По запаху уж точно нет. Моя Серебрянка, как я ласково зову свою вторую сущность, пусть мы с ней и одно целое, словно бы спрятала не только бурую шубку, став бесцветной много лет назад, но и особенный аромат омег.

Да, самки омеги обладают таким сильным и притягательным запахом для самцов, что те моментально выделяют их среди тысяч других, стараясь подобраться поближе и произвести впечатление. И это неудивительно. Такие, как я — это стопроцентно сильное потомство, не исключающее рождения не только бет, но и альф, а также огромная вероятность образования истинной пары. Что для волков является наивысшей наградой матери-Луны.

И пусть время вносит свои коррективы, а оборотни всё чаще выбирают самок со стороны выгоды в бизнесе, финансовых вливаний или потому что не верят, что их единственная найдется. Ведь её волк может искать на протяжении всей жизни, и не факт, что найдет. Однако, великий дар истинности признают среди двуликих все без исключения. И посягнуть на жизнь пары истинного, значит, подписать себе смертный приговор.

Мои родители были истинными. Поэтому Сайк сам вырыл себе могилу в тот день, когда убил маму. И ему очень сильно повезло, что его жизнь продлилась так долго.

Дожидаюсь полуночи, всё так же лежа на кровати и глядя в потолок. Мне не хочется шевелиться или двигаться. Даже работать желания не возникает, хотя я — жуткий трудоголик, да и в комнате созданы для этого все условия.

А я просто лежу на кровати и вспоминаю папу и наше время, проводимое только вдвоем. Редкие вылазки за территорию, причем такие, что Форт-Нокс мог бы позавидовать охране, которая использовалась тогда для осмотра периметра. Игру в шахматы длинными зимними вечерами, когда альфу никто никуда не дергал. И мы, удобно расположившись каждый в своём любимом кресле, стоящем перед разожжённым камином в гостиной на первом этаже, не только увлеченно старались друг друга победить, но и делились своими мыслями, идеями, что-то обсуждали. Я всегда любила послушать истории из жизни отца и стаи, а он мои идеи по поводу выбранной профессии или размышления о прочитанном.

Хороший папа у меня… был, поэтому я никак не могу сидеть здесь и прятаться, пока сохраняется возможность побыть с ним еще чуть-чуть, пусть и в последний день.

Ведь похороны назначены на среду, то есть послезавтра. А это значит, что уже с раннего утра вторника в доме станет не протолкнуться от прибывающих попрощаться с вервольфом оборотней других стай.

Самые первые появились еще сегодня. Шестерых представителей юго-восточного предела, ближайших соседей, встретили днём и разместили для их удобства в гостевом доме в двух шагах отсюда. Наблюдала из окна. А к вечеру подтянулись четверо из южного. Кажется, они обосновались в дальнем крыле на первом этаже нашего коттеджа.

И это неудивительно. Сомневаюсь, что на второй вообще хоть кого-то пустят кроме своих. Потому совершенно не понимаю недовольства Винса моим перемещением в собственном доме и его желания держать меня в дали от тела отца.

Нет, тут мой жених ошибается. Я выполню свой дочерний долг и проведу последнюю ночь как положено. А для этого буду очень аккуратной и постараюсь никому на глаза не попасться.

Отмечаю, что на часах маленькая стрелка приблизилась к единичке и начинаю действовать. Закалываю волосы в тугой хвост и сверху завязываю черный платок, как носят человеческие женщины, соблюдающие траур. Платье оставляю своё. Оно длинное темно-коричневое и очень похоже на обычную рабочую одежду, если не присматриваться к ткани. Достаю из шкафчика контейнер с цветными линзами, закупленными мною через интернет в огромном количестве, и выбираю обычные темно-серые. Обуваю на ноги замшевые черные балетки на мягкой подошве. И осматриваю себя внимательно в зеркале.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Идеально.

Ни дать, ни взять, простая человеческая девчонка, нанятая прислуживать на время траурной церемонии.

Внимательно прислушиваюсь и, удостоверившись, что поблизости полная тишина, ступаю в коридор.

Так и есть. Преодолевая метр за метром, повторно убеждаюсь, что соседние со мной комнаты совершенно пусты и выдыхаю спокойнее.

До лестницы остается всего два шага, когда улавливаю запах Винса. Терпкий мускусный аромат, пусть уже и приглушенный. Нет, ничего удивительного в этом по сути нет. Бета стаи постоянно бывает в нашем доме по работе, и как жених.

Удивляет другое: хорошо знакомый мне запах тянется из противоположного крыла дома. Оттуда, где всегда была личная территория альфы. И я не припомню случаев, чтобы кроме меня и отца хоть кто-то забредал туда без позволения. Даже женщины, приходящие из поселения, чтобы навести генеральную уборку и приготовить еду, делали всё под наблюдением кого-то из ближайших помощников отца.

Вот первый этаж всегда был, как проходная зона. А второй — уже личные покои семьи вожака.

Да, любопытство — мой порок. Признаю это и не скрываю. Потому вместо того, чтобы идти вниз, делаю один, а потом и второй шаг в сторону правого крыла.

Может, показалось, и Винс забегал сюда на минутку?

Пожимаю мысленно плечами.

Однако, идеальный слух и нюх однозначно подсказывают: посторонние в крыле отца до сих пор есть. И там не только бета стаи, но и тот, кто явно пытается скрыть свой запах.

Ступаю тихо-тихо, обходя стороной половицу, что всегда скрипит, выдавая чужака. И приближаюсь к первой двери.

Нет. Не здесь.

Следующая комната — спальня. Тоже пусто.

Дальше — мини-кабинет с небольшой библиотекой.

А вот тут уже интереснее.

Точно. Двое. Винс и… кто-то неизвестный.

Разговаривают пусть и не шепотом, но звукоизоляция в доме очень хорошая. Прислушиваюсь внимательнее. Желание узнать причину столь важной беседы, ведь не просто так жених привел наверх постороннего оборотня, борется во мне с потребностью идти к отцу.

Однако…

— Гарантирую, Харб, Ронда очень скоро станет альфа-самкой этой стаи.

Произнесенное уверенным голосом обещание жениха заставляет замереть на месте.

Что?

* * *

Замираю, реально оглушенная громким заявлением беты нашей стаи.

Да ну нет, показалось.

Стараюсь успокоить саму себя. Но в то же время понимаю, что ошибки не было. Я услышала то, что услышала.

Но как?

Приходит своевременный вопрос. И схожий с ним задаёт там, за дверью, неизвестный мне оборотень.

— Я все продумал, — ощущаю нотки самолюбования в голосе Винса. Да, это на него очень похоже. Себя он любит больше, чем всех окружающих вместе взятых. — Твоя дочь для всех станет Мией.

Что?

Выкрикиваю мысленно, опираясь рукой на стену, так как ноги почти перестают держать от полученного шока.

Нет-нет-нет. Полная чушь! Что он такое говорит?

Бьется раненной птицей в груди сердце.

А мой вопрос уже дублирует чужак, произнося его в слух.

— Мия — омега, Харб, — фыркает Винс, раскрывая мой секрет. Тот, который клялся хранить до конца дней. — Наш с ней щенок родится альфой. Тут нет никаких сомнений, учитывая кто был его дедом.

— Но, если ты сделаешь её своей парой… — начинает неизвестный.

— НЕТ, — обрывает его бета. — Жениться на этой дефектной я не собираюсь, а вот как инкубатор она подходит идеально.