Шестой иерусалимский дневник (сборник) - Игорь Губерман

Все темы в наших разговорах

кипят заведомым пристрастием,

и победить в застольных спорах

возможно только неучастием.

32

Сегодня старый сон меня тревожил,

обидой отравив ночной уют:

я умер, но довольно скоро ожил,

а близкие меня не узнают.

33

Я на гастролях – в роли попугая,

хотя иные вес и габарит:

вот новый город, публика другая,

и попка увлечённо говорит.

34

Наше бытовое трепыхание

зря мы свысока браним за водкой,

это благородное дыхание

жизни нашей, зыбкой и короткой.

35

А премий – ряд бесчисленный,

но я не награждаем:

мой голос легкомысленный

никем не уважаем.

36

Весьма в ходу сейчас эрзацы —

любви, привязанности, чести,

чем умножаются мерзавцы,

легко клубящиеся вместе.

37

К долгой славе сделал я шажок,

очень хитрый (ибо не дебил):

новые стихи я с понтом сжёг,

и про это всюду раструбил.

38

Сопит надежда в кулачке,

приборы шкалит на грозу;

забавно жить на пятачке,

который всем – бельмо в глазу.

39

Кто много ездил, скажет честно

и подтвердит, пускай беззвучно,

что на планете нету места,

где и надёжно, и не скучно.

40

Когда, восторжен и неистов,

я грею строчку до кипения,

то на обрез попутных смыслов

нет у меня уже терпения.

41

Моя задорная трепливость —

костюм публичности и членства,

а молчаливость и сонливость —

халат домашнего блаженства.

42

Так редок час душевного прилива,

ласкающего старческую сушь,

что я минуты эти торопливо

использую на письменную чушь.

43

Пока живу, звучит во мне струна —

мучительная, жалобная, лестная;

увы, есть похоть творчества – она

живучей, чем сестра её телесная.

44

Шушера, шваль, шантрапа со шпаной —

каждый, однако, с пыльцой дарования —

шляются в памяти смутной толпой

из неразборчивых лет созревания.

45

С утра весь день хожу смурной,

тоской дыханье пропиталось,

как будто видел сон дурной,

и ощущение – осталось.

46

Движение по небу облаков,

какая станет баба кем беременна,

внезапную активность мудаков —

Создатель расчисляет одновременно.

47

Скоморошество, фиглярство,

клоунада, шутовство —

мастерства живое царство

и свободы торжество.

48

Пространство жизни нами сужено

(опаска, сытость, нет порыва),

а фарта тёмная жемчужина

всегда гнездится у обрыва.

49

Кто светел, чист и непорочен,

исполнен принципов тугих,

обычно тяжко заморочен

мечтой улучшить и других.

50

С утра умылся, выпил кофе

и обволокся дымом серым;

к любой готов я катастрофе,

любым распахнут я химерам.

51

В какой ни скроемся пещере,

пока лихие годы минут,

лихое время сыщет щели,

через которые нас вынут.

52

Конторское в бумагах копошение

и снулая семейная кровать —

великое рождают искушение

чего-нибудь поджечь или взорвать.

53

Когда мы жалуемся, хныча,

мы – бесов лёгкая добыча.

54

Свобода, красота и справедливость

не зря одушевляли нас веками,

мне только неприятна их плешивость

от лапания подлыми руками.

55

Где плоти воздаётся уважение,

и духу достаётся ублажение.

56

По жизни всей отпетый грешник

и всехних слабостей свидетель,

отменный быть я мог насмешник,

но я – печальник и жалетель.

57

Дивным фактом, что, канув во тьму,

мы в иных обретаемся кущах,

не случилось пока никому

достоверно утешить живущих.

58

Взойдёт огонь большой войны,

взыграет бойня дикая,

по чувствам каждой стороны —

святая и великая.

59

Где теперь болтуны и задиры,

посылавшие времени вызов?

Занимают надолго сортиры

и дремотно глядят в телевизор.

60

Жестокость жизни беспредельна,

слезу не грех смахнуть украдкой,

а вместе с этим нераздельно —

блаженство пьесы этой краткой.

61

В пространстве духа тьмой кустисты

углы за светлыми дворами,

там оборотни-гуманисты

стоят обычно с топорами.

62

Пока наш век неслышно тает,

душа – болит, а дух – витает.

63

Похоже, я немного раздвоился,

при этом не во сне, а наяву:

я тот люблю дурдом, где я родился,

и тот люблю дурдом, где я живу.

64

По виду несходства раздор наш понятен,

и зряшны резоны цветистые:

за грязные руки он мне неприятен,

а я ему мерзок – за чистые.

65

Безжалостно двуногое создание,

и если изнутри, не напоказ

в душе у нас родится сострадание —

то кто-то им одаривает нас.

66

Со склона круче понесло,

теперь нужны и ум, и чувства,

поскольку старость – ремесло

с изрядной порцией искусства.

67

У жизни остаются наслаждения:

ещё перо в чернила я макаю,

и праздные леплю свои суждения,

и слабостям посильно потакаю.

68

Мы вместе пили, спорили, курили,

и в радости встречались, и в печали...

Недообщались, недоговорили

и просто мало рядом помолчали.

69

Укрыть себя, прильнуть и слиться,

деля душевность и уют, —

как мы везде хотим! Но лица

нас беспощадно выдают.

70

Увы, когда покинула потенция,

её не заменяет элоквенция.

71

Когда бы вдруг вернуть я смог

то, что терял или пропил,

то царской выделки чертог

я б даже с мебелью купил.

72

Есть мысли – очень часто из известных,

несущие заметные следы,

настолько отпечатались на текстах

их авторов чугунные зады.

73

Мне кажется, в устройство мироздания,

где многому Творец расчислил норму,

заранее заложены страдания,

а время в них меняет вид и форму.

74

Повеял тёмным и нездешним

летучий шепот мысли грешной,

но дуновением не внешним,

а из душевной тьмы кромешной.

75

В повадке, мимике и жесте,

а также в умственной наличности

всегда есть сведенья о месте,

где место этой милой личности.

76

Я много раз давал зарок

являть недвижную солидность,

но верю я – наступит срок,

её придаст мне инвалидность.

77

Из массы зрительных явлений

люблю я девок на экране:

игра их нежных сочленений

бодрит меня, как соль на ране.

78

По жизни моё достижение —

умение вмиг и заранее

надеть на лицо выражение,

пристойное духу собрания.

79

Витиевато, вяло, выспренно,

косноязыча суть и слово,

пытался высказать я искренно,

как дивно всё и как хуёво.

80

Время сыплет медленный песок,

будущим заведуют гадалки,

муза Клио катит колесо

и сама в него вставляет палки.

81

Если в мыслях разброд и шатание —

значит, выпивкой скудно питание.

82

Совсем уже бедняга – не герой,

а выглядел когда-то победительно,

кого-то ещё трахает порой,

однако же, не очень убедительно.

83

Нас не тянет в неведомый рай,

наша участь и тут не бедна:

всё, что нам наливают по край,

мы легко выпиваем до дна.

84

Играет крупно Сатана,

спустившийся с небес:

часть жизни Богом нам дана,

а часть нам дарит бес.

85

Нелепо – сразу от порога

судить и предопределять:

чем нынче строже недотрога,

тем послезавтра круче блядь.

86

Цветы прельстительного зла

обычно так однообразны,

что только пыльного козла

влекут их жухлые соблазны.

87

Хотя я в меру разума и сил

судьбу свою клонил к увеселению,

у Бога я подачек не просил,

а сам Он не давал их, к сожалению.

88

Кому-то являясь то быдлом, то сбродом,

надежды вселяя в кого-то,

народ очень редко бывает народом,

он чаще – толпа и болото.

89

В утопшей Атлантиде мне таинственно,

что если бы и впрямь она была,

её бы помянули многолиственно

еврейские торговые дела.

90

Мы часто в чаяньях заветных

нуждаемся в совете Божьем,

но знаков от него ответных

постичь не можем.

91

Как волк матёрый на ягнят

взирает издали из леса,

на наших шумных жиденят

тепло глядят глаза прогресса.

92

Ни разу я за жизнь мою